— Привет, Джош. — Она плюхнулась на край дивана и, взяв бокал из его несопротивляющихся пальцев, быстро сделала глоток. — Посмотри, что я нашла для нас с тобой. — Она протянула ему процессорный блок. — Двадцать пять разных способов, и все можем попробовать, даже учитывая твои больные ноги. Должно быть забавно. Начнем изучать их сегодня же ночью.
По поверхности блока заскользили призрачные тени изображений.
— Отлично, — автоматически ответил Джошуа.
Он даже не уловил, о чем она толковала.
Доминика похлопала его по бедру и вскочила с дивана.
— Не исчезай. Я сделаю небольшой обход, а позже вернусь и заберу тебя.
— Э, ладно.
А что еще мог он сказать? Он так до сих пор и не понял, кто кого соблазнил в тот день, когда он вернулся из Кольца Руин, но теперь каждую ночь, а нередко и большую часть дня он проводил в широкой постели Доминики. Она обладала сексуальной выносливостью Джеззибеллы и была такой же неистовой и пугающе энергичной.
Джошуа перевел взгляд на процессорный блок и послал мысленный запрос. Это оказалась программа с подборкой всех возможных позиций для секса в невесомости, где при соитии не требовалась помощь ног мужчины. На экране блока пришли в движение сплетающиеся фигурки гуманоидов.
— Привет.
Джошуа с виноватым видом повернул блок экраном вниз, датавизировал команду на отключение и установил пароль.
Перед диваном, слегка склонив голову набок и невинно улыбаясь, стояла Иона.
— Э, привет, Иона.
Ее улыбка стала шире.
— Ты запомнил мое имя.
— Трудно забыть такую девушку, как ты.
Она села в углубление, оставленное в подушках Доминикой. В облике Ионы было что-то загадочное, словно намек на неизведанные глубины. Похожий необъяснимый трепет Джошуа испытывал при поиске артефактов леймилов, не то чтобы возбуждение, но что-то близкое к нему.
— Только боюсь, я не запомнил, чем ты занимаешься, — сказал он.
— Тем же, чем все здесь собравшиеся, наследники богатых родителей.
— Не совсем все.
— Нет?
Ее губы дрогнули в неуверенной улыбке.
— Видишь ли, я не такой. Я ничего не унаследовал.
Джошуа позволил взгляду проследить очертания фигуры под ее тонкой блузой. Иона была превосходно сложена, и ее шелковисто-гладкая кожа хранила следы поцелуев солнечных лучей. Он представил, как бы она выглядела без одежды. И решил, что превосходно.
— Кроме твоего корабля «Леди Макбет».
— Теперь моя очередь удивиться, что ты это помнишь.
Она рассмеялась.
— Нет, просто об этом все только и говорят. И еще о твоей находке. Ты знаешь, что содержится в этих кристаллах памяти леймилов?
— Представления не имею. Я просто нашел их, а не исследовал.
— А ты не задумывался, почему они это сделали? Почему убили себя? Их ведь было, наверное, несколько миллионов, и среди них дети, младенцы. Не верю, что это самоубийство, как все утверждают.
— В Кольце Руин стараешься не думать об этом. Там и так слишком много призраков. Ты бывала там?
Она отрицательно покачала головой.
— Там жутковато, Иона. Люди смеются, но порой стоит лишь чуть-чуть ослабить защиту, и призраки подкрадываются к тебе из теней. А теней там великое множество; иногда я думаю, что из них одних и состоит все Кольцо.
— И ты поэтому решил все бросить?
— Не совсем. Кольцо Руин было для меня способом раздобыть деньги для восстановления «Леди Мак». Я никогда не думал остаться здесь навсегда.
— Неужели Транквиллити так уж плох?
— Нет. Просто это вопрос гордости. Я хочу, чтобы «Леди Мак» снова вышла в открытый космос. Во время спасательной операции корабль сильно пострадал. Мой отец едва сумел вернуться к Транквиллити живым. Старушка заслуживает еще одного шанса. Я никогда не мог заставить себя ее продать. Вот поэтому и стал мусорщиком, несмотря на риск. Жаль только, отец не дожил, чтобы увидеть, чего я добился.
— Спасательная операция?
От любопытства она прикусила нижнюю губу. Эта милая гримаска сделала ее лицо еще моложе.
Доминики нигде не было видно, музыка гремела до боли в ушах, оркестр наращивал темп. А Иона явно заинтересовалась его историей и им самим. Они могли бы найти свободную спальню и пару часов подурачиться. Вечер только начинается, и праздник продлится еще часов пять или шесть, так что он вполне успеет вернуться и провести остаток ночи с Доминикой.
Господи, ну и способ отпраздновать!
— Это длинная история, — сказал он и обвел рукой комнату. — Давай найдем местечко поспокойнее.
Она энергично кивнула:
— Я знаю такое место.
Поездки в вагончике по транспортной трубе Джошуа никак не ожидал. В домике у озера было достаточно свободных спален, к которым он легко мог бы подобрать коды. Но Иона проявила удивительную непреклонность, показав, что под ее легкомысленной внешностью кроется стальной характер.
— Моя квартира — это самое тихое место во всем Транквиллити, там можно говорить о чем угодно, не опасаясь, что тебя подслушают. — Она выдержала паузу, озорно сверкнув глазами. — Или прервут.
Больше он не возражал.
Они сели в вагончик на небольшой подземной станции, которая обслуживала все резиденции вокруг озера. Движение по транспортным трубам осуществлялось благодаря механическим системам, как и в лифтах космоскребов, установленных уже после того, как Транквиллити достиг своей полной величины. Какой бы мощной ни являлась биотехнология, области ее применения все же были ограничены; внутренний транспорт не относился к числу генетических возможностей. Трубы образовывали в цилиндре плотную сеть, обеспечивая доступ к любому уголку. Вагончики двигались независимо друг от друга, забирая и высаживая пассажиров на любой станции, а управлялось движение сущностью биотопа, внедренной в процессоры каждой из станций. На Транквиллити не было личного транспорта, и трубами пользовались все — от миллионера до самого низкооплачиваемого грузчика космопорта.
Иона и Джошуа вошли в десятиместный вагончик и сели друг напротив друга. По команде Ионы вагон пришел в движение и стал плавно набирать скорость. А Джошуа, предложив ей глотнуть из бутылки «Слез Норфолка», прихваченной в баре Парриса Васильковского, начал рассказывать о спасательной миссии, не отрывая глаз от ее ножек, видневшихся сквозь тонкую ткань юбки.
Он говорил о том, что в системе жизнеобеспечения научно-исследовательского корабля, вращавшегося на орбите газового гиганта, случилась опасная утечка. Его отец принял на борт экипаж из двадцати пяти человек, и это привело к критической перегрузке уже собственной системы жизнеобеспечения «Леди Макбет». А в силу того, что раненым членам пострадавшего корабля требовалась срочная медицинская помощь, пришлось начать прыжок еще в пределах поля гравитации газового гиганта. В результате вышло из строя несколько энергоформирующих узлов «Леди Макбет», что, в свою очередь, заставило оставшиеся узлы работать в режиме перегрузки при очередном прыжке. Корабль сумел добраться до системы Транквиллити, преодолев дистанцию в восемь световых лет, всего при сорока процентах действующих узлов.
— Ему очень повезло, — сказал Джошуа. — Узлы обладают встроенной способностью к компенсации в случае небольших неисправностей, но прыжок на такое расстояние был явным искушением судьбы.
— Теперь я понимаю, почему ты так им гордишься.
— Да, конечно, — пожимая плечами, ответил он.
Вагончик замедлил свой безумный бег вдоль биотопа и остановился. Дверь скользнула в сторону. Джошуа не смог узнать станцию: она оказалась маленькой, едва длиннее самого вагончика, и безликой, просто белый пузырек в толще полипа. Широкие полосы электрофосфоресцентных клеток заливали помещение ярким светом; в стене в конце платформы виднелась полукруглая мускульная мембрана двери. Ничего похожего на вестибюль космоскреба.
Дверь вагона закрылась, и серый цилиндр на магнитной подвеске бесшумно исчез в тоннеле. Потревоженный его движением сухой воздух всколыхнул юбку Ионы.
Джошуа ощутил непривычную прохладу.
— Где мы? — спросил он.
Иона весело улыбнулась.
— Дома.
Скрытые глубины. Ощущение прохлады не исчезало.
Мускульная мембрана двери разошлась, словно пара каменных портьер, и перед Джошуа, заставив его забыть о неприятных сомнениях, предстала внутренность квартиры.
Апартаменты в космоскребах были роскошными даже без особых затрат на обстановку, надо было только дать время полипу вырастить желаемую мебель, но это…
Помещение имело два уровня; кованые перила напротив входа отделяли просторную прихожую от гостиной, расположенной четырьмя метрами ниже. В середине перила разделялись, открывая лестницу, которая спускалась на три метра, а затем расходилась на два симметричных полукруга. Все стены были отделаны мрамором. В прихожей — зеленые и кремовые плиты, боковые стены гостиной — пурпур и рубин, для задней стены подобрано сочетание светло-коричневого и сапфирового цветов. Сама лестница сияла белизной. В стенах прихожей через равные промежутки имелись ниши, окаймленные черными рифлеными колоннами. В одной из них Джошуа заметил древний оранжевый скафандр с надписью на русской кириллице. Массивная резная мебель была сделана из тика и розового дерева и отполирована до блеска — явно старинные предметы, созданные мастерами прошедших веков. Звук шагов поглощал толстый ковер из живого мха абрикосового цвета.
Джошуа, не проронив ни слова, подошел к перилам, стараясь осмыслить открывшуюся ему картину. Стена перед ним была единым сплошным окном длиной тридцать и высотой десять метров. За окном открывался вид на морское дно.
У Транквиллити, как и у всех биотопов эденистов, в южном конце имелся замкнутый резервуар с соленой водой. В соответствии с размерами биотопа ширина его составляла восемь километров, а глубина в центре достигала двухсот метров — скорее море, нежели озеро. По обоим берегам песчаные бухточки чередовались с высокими скалами. Озеро опоясывала цепочка островов и коралловых рифов.