— Вот как?
— В провинции Арклоу, это в северных территориях. Все деревни там развалились лет шесть или семь тому назад. У людей кончились продукты и деньги, чтобы их купить. Вот они и отправились вниз по реке к тем деревням, где еще было продовольствие.
— И что произошло? Если верить тому, что говорили люди, губернатор послал туда приставов и отряд наемников с другой планеты. Вот они и разбирались с оголодавшими поселенцами. Кое-кто сумел скрыться в джунглях, и, судя по всему, до сих пор там, раз слухи о бандитах на севере не утихают. Большую часть бунтовщиков убили. Остальные получили по двадцать лет трудовой повинности; губернатор определил их на работу в разные деревни, как привов. Семьи были разделены, дети разлучены с родителями. — Он втянул щеки и нахмурился. — Действительно, дрянь дело.
Рай выбрал себе отрез ткани и, повинуясь неожиданному импульсу, взял для Скибы, своей жены, пакетик семян сахарной кукурузы. И снова предложил лалондские франки.
— Тогда будет вдвое дороже, — заявил Лен Бачаннан. — Люди ЛСК из космопорта никогда не придерживаются официального обменного курса.
Рай решился на последнюю попытку:
— А как насчет цыплят?
Лен показал на полку с криостатами, ярко мерцающими в сумраке каюты зелеными огоньками светодиодов.
— Посмотри туда. Две камеры битком забиты яйцами. Там есть яйца кур, уток, гусей, фазанов, страусов и индюшек. Есть даже три яйца лебедей. Не хватало мне, чтобы еще и цыплята гадили на палубе.
— Ладно.
Рай сдался. Негодуя на несправедливость, он пошарил во внутреннем кармане и протянул торговцу кредитный диск Юпитерианского банка. Люди должны доверять валюте своего мира. Если — когда — провинция Шустер станет важным коммерческим регионом, он будет настаивать на том, чтобы все платежи проводились в лалондских франках. Такой патриотизм наверняка привлечет избирателей.
Лен подошел к жене и посмотрел вслед уходящему по причалу Раю.
— Каждую секунду рождается еще десять тысяч.
— Ага, — хихикнула Гейл. — И все хотят жить здесь.
Ирли и Скотт, не покидавшие своего наблюдательного пункта на отмели, весело помахали руками Раю, спустившемуся на берег со свертком ткани. Еще один обладатель кредитного диска Юпитерианского банка, итого их уже семьдесят восемь. Квинн будет ими доволен.
Навстречу Раю попалась Мэри Скиббоу, поднимающаяся на причал с громоздкой сумкой на плече. Она окинула его равнодушным взглядом и поспешила к «Куугану». «Интересно, за чем она пришла?» — подумал Рай. Ферма Джеральда в саванне стала одной из лучших, хотя сам он так и остался пренеприятнейшим самоуверенным типом.
Хорст Элвис стоял у угловой деревянной стойки строящейся церкви, держал в руках полотняный мешочек с гвоздями и ощущал свою абсолютную бесполезность. Лесли не нуждался в том, чтобы кто-то подавал ему гвозди. Но Хорст не мог не присутствовать, когда команда привов строила церковь, и старался хотя бы сделать вид, что тоже чем-то помогает. Церковь в Абердейле стала одним из последних сооружений. Хорст нисколько этому не огорчался. Люди работали изо всех сил, чтобы построить деревню и расчистить поля. Не могли же они тратить время на постройку здания, которое будет использоваться пару раз в неделю (хотя Хорст надеялся, что со временем службы станут проводиться чаще). Он не имел права требовать большего. Хорст не мог не вспомнить, как посреди разваливающихся смердящих деревянных трущоб средневековой Европы возводились каменные храмы-дворцы. Как церковь тех времен требовала от людей все больше и больше. Как тщательно внедрялся и культивировался страх в каждой душе. И за гордыню, за стремление возвыситься до самого Бога люди оказались так жестоко наказаны в последующие столетия. И это тоже было правильно. За подобное преступление столь длительное наказание он считал правомерным.
Поэтому Хорст проводил службы в общественном зале и не жаловался, что приходит всего тридцать или сорок человек. Церковь должна быть средоточием общности, местом, куда люди могут прийти и разделить свою веру, а не пунктом сбора налогов для знати.
Теперь, когда поля возделаны, когда заложена основа будущих урожаев, а животные выведены из спячки, у жителей Абердейла появилось свободное время. На постройку церкви к нему на две недели были направлены три прива. Им надлежало соорудить на трех оставленных пнях длинный настил, напоминающий плот и поднятый на полметра над землей, а потом поставить четырехметровые опоры для поддержки покатой крыши.
Сейчас будущая церковь напоминала скелет какого-то угловатого динозавра. Лесли Атклифф приколачивал на место стропила, Даниэль придерживал и выравнивал их, а Энн занималась тем, что резала на дранку кору квалтука, снятую с поваленных деревьев. Собственно церковь займет только треть здания; в задней части разместится скромная лечебница, а комната Хорста будет посередине.
Дело спорилось и шло бы еще лучше, если бы Хорст все время не спрашивал, чем он может помочь.
Церковь обещала превратиться в прекрасное здание, уступающее только дому привов с двускатной крышей. И наверняка превзойдет и общинный зал, и другие дома. На заседании совета Хорст поддержал предложение Рая Молви предоставить привам большую независимость и свободу. И теперь Квинн поистине творил чудеса в Абердейле. После появления длинного треугольного дома с крышей из дранки остальные жители тоже стали улучшать свои жилища, добавляя угловые стойки и навешивая ставни. «Но никто из нас не решился на двускатную крышу, — посетовал Хорст. — Ох, эта дурацкая гордыня! Всех пленили оригинальные белые коттеджи, стоявшие выше по реке, мы решили: если сможем воспроизвести их вид, то и жить будем так же, как живут там. Теперь мы придерживаемся более практичных методов, и это доказывает, что привы лучше разбираются в строительстве. А я даже церковь не могу возвести по-своему, более разумной конструкции, потому что люди почувствуют себя оскорбленными. Вслух никто ничего не скажет, но они будут смотреть и мысленно протестовать. По крайней мере, я хоть могу воспользоваться дранкой из коры, а не дощечками, которые быстро покоробятся и начнут пропускать дождь, как в первых построенных домах».
Лесли спустился с лестницы. Это был мускулистый парень двадцати двух лет, одетый в шорты, сшитые из старого комбинезона. Специально изготовленный пояс с петлями позволял ему держать при себе все необходимые инструменты. Сначала Пауэл Манани настаивал на ежедневной выдаче инструментов и требовал их возвращения на ночь; теперь привы держали у себя инвентарь постоянно. Некоторые из них стали первоклассными плотниками, и Лесли был одним из них.
— Сейчас мы поставим две оставшиеся поперечные перекладины, отец, — сказал Лесли. — К обеду они будут на месте, и тогда можно приступить к укладыванию дранки на крышу. Я думаю, к концу второй недели мы управимся. Вот только меня беспокоят церковные скамьи, трудно будет вырезать столько соединений «в ласточкин хвост», даже с лучевыми лезвиями.
— Не думай об этом, — успокоил его Хорст. — На все скамьи у меня не хватит прихожан. Сейчас с нас достаточно иметь крышу над головой. Остальное может подождать. Господь поймет, что фермы важнее.
Он смущенно улыбнулся, чувствуя себя очень неловко в запачканной рубашке охряного цвета и мешковатых шортах до колен. Особенно рядом с этими подтянутыми молодыми людьми.
— Да, отец.
Хорст ощутил укол сожаления. Привы держались очень замкнуто, и все же они сделали больше, чем другие. Успех Абердейла в немалой степени их заслуга. А Пауэл Манани все еще ворчит по поводу предоставленной им свободы, жалуется, что такого не случалось ни в одном поселении. Но в других поселениях не было Квинна Декстера. Хотя по этому поводу Хорст не испытывал особой радости. От Квинна так и веяло холодом. Хорст неплохо знал обычаи молодых бездельников, их чаяния и мелкие страсти. Но что скрывалось за этими ледяными глазами, оставалось для него тайной, которую не хотелось разгадывать.
— Как только будет закончена крыша, я проведу освящение церкви, — сказал он привам. — Надеюсь, вы тоже придете.
— Мы подумаем, — с вежливой отчужденностью ответил Лесли. — Спасибо за приглашение, отец.
— Я заметил, что на службы приходят лишь немногие из вас. Но я всем буду рад. Даже мистеру Манани, хотя и знаю, что не произвел на него особого впечатления.
Он пытался произнести последние слова шутливым тоном, но лица привов не дрогнули.
— Мы не слишком религиозны, — сказал Лесли.
— Я с радостью объясню любому основы христианства. Незнание не порок, а несчастье. Более того, мы могли бы и поспорить, вам не стоит бояться меня шокировать. Да, я помню, какие дебаты вел в молодости, тогда епископу приходилось несладко.
И вот тут он понял, что потерял их. Первоначальное великодушие мгновенно сменилось официальной отчужденностью, лица стали суровыми, в глазах вспыхнули искорки раздражения. Хорст опять убедился, насколько зловеще могут выглядеть эти молодые парни.
— У нас есть Брат Света… — начал было Даниэль, но умолк под разъяренным взглядом Лесли.
— Брат Света? — негромко переспросил Хорст.
Он был уверен, что уже слышал это словосочетание.
— У вас к нам что-нибудь еще, отец? — спросил Лесли. — Надо бы поставить на место поперечины.
Хорст знал, когда можно настаивать, но это был неподходящий момент.
— Да, конечно. Могу я что-то сделать? Помочь вам их принести?
Лесли с раздражением оглянулся вокруг.
— Мы были бы рады, если бы дранка оказалась сложена в стопки по двадцать штук у каждой опоры.
— Отлично. Я сейчас же этим займусь.
Он подошел к верстаку, где Энн лучевой ножовкой резала кору. На ней были сшитые вручную шорты и топ на бретелях, все из серой ткани комбинезона. На земле вокруг нее выросла уже огромная груда дранки. Продолговатое лицо Энн было нахмуренно-сосредоточенным, и темно-рыжие волосы тонкими прядями прилипли к вспотевшему лбу.