пару месяцев я буду лежать в сделанной тобой кровати под возведенной тобой же крышей, а мой член будет долбить Рейчел, заставляя ее визжать, словно свинью на случке. Я надеюсь, тебе ненавистна эта идея, Гвин. Надеюсь, тебя от нее тошнит. Потому что это еще не самое плохое. О, нет. Когда я покончу с ней, я заполучу твоего сына, твоего красивого Джейсона с сияющими глазами. Я стану его новым отцом. И его любовником. Я стану его хозяином. И он присоединится к нам, Гвин, ко мне и другим привам. Я приведу его к Ночи, я покажу, где в нем кроется змей. Он не станет таким же злосчастным неудачником, как его старик. Ты лишь первый, Гвин. К одному за другим я приду к каждому из вас, но лишь немногим представится возможность последовать за мной во тьму. Через шесть месяцев вся эта деревня, единственная ваша надежда на будущее, будет принадлежать Брату Божию.
Ты презираешь меня, Гвин? Я хочу, чтобы так и было. Я хочу, чтобы ты ненавидел меня так же сильно, как я ненавижу тебя и все, что за тобой стоит. Только тогда ты поймешь, что я говорю правду. И отправишься к своему жалкому Иисусу, скуля от страха. Но и там ты не найдешь утешения, потому что Несущий Свет станет полновластным победителем. Ты проиграешь в смерти, как проиграл в жизни. Ты сделал неправильный выбор, Гвин. Надо было идти по тому же пути, что и я. Но теперь уже поздно.
Гвин снова стал метаться и пытаться избавиться от кляпа, пока его легкие не загорелись огнем, грозя разорваться. Но все было напрасно. Крик ненависти и угрозы, проклятия, обрекающие Квинна на вечные муки, остались только в его голове.
Руки Квинна схватили ворот рубашки и подняли Гвина, Джексон взял его за ноги, и они стали раскачивать его, а потом швырнули — извивающееся тело, описав пологую дугу, перелетело через взбешенного сейси. Гвин, обезумевший от ужаса, с глухим стуком ударился о землю. Сейси прыгнул.
Квинн обнял за плечи Джексона и Лоуренса, и они втроем стали смотреть, как сейси терзает тело человека, отрывая зубами длинные полосы плоти. Сила нести смерть равноценна силе давать жизнь. При виде алой крови, оросившей землю, он ощутил прилив ликования.
— После жизни смерть, — нараспев затянул он. — После тьмы свет.
Он поднял голову и огляделся по сторонам, отыскивая глазами коричневую птичку. Она сидела на ветке вишневого дуба, склонив голову набок и наблюдая за убийством.
— Ты видела, какие мы! — крикнул ей Квинн. — Ты видела нас во всей наготе. Ты видела, что мы не ведаем страха. Мы должны поговорить. Я думаю, нам есть что предложить друг другу. Что ты теряешь?
Птица заморгала, как будто от удивления, и вспорхнула с ветки.
Латон позволил удивительно отчетливым ощущениям полета пустельги ускользнуть из его сознания. Но еще несколько минут чувствовал, как ветер овевает крылья. Парение вместе с крылатым хищником посредством сродственной связи всегда доставляло ему удовольствие своей непревзойденной свободой, присущей только обитателям воздуха.
И вот его снова окружил привычный мир.
Он сидел в позе лотоса на черной бархатной подушке в своем кабинете. Сама комната была необычной: овоид высотой пять метров с закругляющимися стенами из полированного дерева. В верхней части имелись скопления электрофосфоресцентных клеток, мерцающих желтовато-зеленым светом. Подушка в самой нижней части единственная нарушала симметрию; даже дверь трудно было заметить, настолько ее очертания сливались со структурой дерева.
Простота обстановки кабинета не позволяла мыслям отвлекаться. Здесь, при полной неподвижности тела, сродственная связь расширяла его сознание благодаря биотехпроцессорам и объединению разумов, и его интеллект повышался на порядок. И все же это лишь намек на то, что могло бы быть. Бледная тень той цели, к которой он стремился до ссылки.
Латон остался сидеть и размышлять о Квинне Декстере и совершенном им жестоком убийстве. При виде беспомощного поселенца, брошенного на съедение зверю, глаза Декстера сияли от наслаждения. Но все же он не просто безмозглый садист. И доказательством служил тот факт, что он заметил пустельгу и понял, что она собой представляет.
— Кто такой Брат Божий? — спросил он у домашней биотехпроцессорной сети.
— Сатана. Христианский дьявол.
— Насколько широко распространен этот термин?
— Термин довольно популярен на Земле у всякого сброда. Секты, проповедующие поклонение этому божеству, имеются почти во всех аркологиях. Последователи делятся на жрецов и слуг, что является довольно простым вариантом иерархии офицер-рядовой. Те, кто находится наверху, контролируют подчиненных посредством псевдорелигиозной доктрины, а изменение статуса сопровождается ритуалом посвящения. Согласно их теологии, после Армагеддона, когда Вселенная будет предоставлена потерянным душам, Сатана вернется и принесет свет. Необычность сект заключается лишь в степени жестокости, с какой в рядах посвященных поддерживается дисциплина. А высокий уровень приверженности не позволяет властям добиться успехов в искоренении сект.
Что ж, это объясняет поступки Квинна, решил Латон. Но зачем ему деньги на кредитном диске Юпитерианского банка? Если он добьется своего и приберет к рукам Абердейл, там не пристанет ни один торговец и он ничего не сможет купить. Мало того, как только слухи о нем дойдут до губернатора, туда будет послан отряд шерифов и их помощников, чтобы подавить мятеж привов. Квинн не дурак, он должен это понимать.
Меньше всего Латону хотелось, чтобы к провинции Шустер было привлечено внимание окружающего мира. Один рыскающий вокруг пристав — это еще не риск, он предвидел его появление, когда забирал поселенцев из их домов. Но целая команда, прочесывающая джунгли в поисках мятежных поклонников Сатаны — это никуда не годится.
Необходимо узнать, каковы планы Квинна. Как он и предлагал, надо устроить встречу. Но сама мысль о том, чтобы принять это предложение, почему-то вызывала смутное беспокойство.
«Кууган» остановился на ночевку напротив небольшой песчаной косы в часе хода от Шустера вниз по течению. Два каната из силиконового волокна, привязанные к деревьям на берегу, надежно удерживали лодку бродячего торговца.
Мэри Скиббоу сидела на корме, предоставив теплому вечернему ветерку унести с ее волос последние капли. Здесь даже влажность воздуха была намного меньше. Над сумрачно-серыми вершинами деревьев медленно поднимался Реннисон, самый большой из спутников Лалонда, наполняющий сумерки перламутровым сиянием. Мэри прислонилась спиной к хлипкой стенке каюты и с удовольствием следила за восходящей луной.
Вода тихонько плескалась о двойной корпус лодки. На стеклянно-гладкой поверхности временами пробегала рябь от проплывающих рыб.
«Сейчас они, наверное, поняли, что я сбежала. Мама будет плакать, отец придет в ярость, Фрэнку на меня наплевать, а Паула загрустит. И все они будут переживать, как отразится на скоте отсутствие дополнительной пары рук, и будут звать меня целый день. Никто даже не подумает о том, чего хочу я и что для меня лучше».
Она услышала голос окликающей ее Гейл Бачаннан и пошла к рубке.
— А мы уж думали, что ты свалилась за борт, милочка, — сказала Гейл.
Луч света из кухни упал на ее распухшие, блестящие испариной руки. За ужином Гейл съела больше половины того, что Мэри приготовила для троих.
— Нет. Я смотрела, как всходит луна.
Гейл криво подмигнула.
— Очень романтично. Создает подходящее настроение.
Мэри почувствовала, как у нее на затылке шевельнулись волосы. Несмотря на жаркое дыхание джунглей, ей вдруг стало холодно.
— Я приготовила тебе одежду на ночь, — сказала Гейл.
— Одежду на ночь?
— Очень нарядную. Я сама сплела кружева. Ленни нравится, когда на его подружках сорочка с оборочками. Нигде по эту сторону от Даррингхэма не найдешь лучшей ночной рубашки, — с гордостью заявила она. — Эти футболочки хороши, они обтягивают тело, но не льстят твоей фигурке, правда ведь?
— Я заплатила вам, — ломающимся голосом простонала Мэри. — Заплатила за весь путь до Даррингхэма.
— Это не покрывает наших издержек, милочка. Мы же говорили, что путешествие по реке — дорогое удовольствие. Ты должна отработать проезд.
— Нет.
Огромная женщина ничуть не смутилась.
— Мы можем высадить тебя. Прямо здесь.
Мэри тряхнула головой.
— Я не могу.
— Конечно, можешь. Ты же такая хорошенькая. — Тяжелая ручища Гейл легла на локоть Мэри. — Пошли, милочка, — подбодрила ее Гейл. — Старик Ленни знает, как нужно обращаться с подружками.
Мэри сделала полшага.
— Вот так, милочка. Сюда. Все лежит здесь, ты только посмотри.
На кухонном столе была разложена ночная рубашка из белого хлопка. Гейл подтолкнула Мэри.
— Тебе осталось только набросить ее на себя. И больше никаких глупых разговоров о том, что ты можешь или не можешь. — Она приложила рубашку к плечам Мэри. — Ой, да ты в ней будешь как картинка, верно?
Мэри оцепенело уставилась в пол.
— Верно? — повторила Гейл Бачаннан.
— Да.
— Хорошая девочка. А теперь одевайся.
— Где?
— Здесь, милочка. Прямо здесь.
Мэри повернулась к толстухе спиной и начала через голову стаскивать футболку.
— Ух, как ты хороша, милочка, — глухо захихикала Гейл. — Уж и впрямь хороша. То-то будет веселье.
Подол рубашки едва прикрывал ягодицы Мэри, но как только она попыталась потянуть ее немного вниз, вырез сверху обнажил грудь. Покрытая грязью в джунглях, она чувствовала себя намного чище.
Гейл, не переставая хихикать и подталкивать Мэри в спину, повела ее в каюту, где ждал Лен, одетый в янтарно-желтый банный халат. Единственная электрическая лампочка, висящая под потолком, отбрасывала вниз пятно желтоватого света. При виде Мэри рот Лена приоткрылся, демонстрируя гнилые зубы.
Гейл тяжело опустилась на крепкую скамейку у двери и с облегчением вздохнула:
— Ну вот, обо мне можешь не беспокоиться, милочка, я только посмотрю.