Михаэль Салдана рассудил, что спокойная и достаточно уединенная южная оконечность биотопа представляет собой идеальное место для работы по изучению леймилов. Теперь кабинеты и лаборатории научного центра занимали на нижних террасах площадь около двух квадратных километров. Это было самое крупное скопление зданий внутри биотопа, напоминающее кампус какого-нибудь богатого частного университета.
Кабинет руководителя проекта располагался на верхнем, пятом, этаже административного здания — широкого, окруженного кольцом балконов с серыми каменными колоннами цилиндра из золотистого зеркального стекла. Само здание стояло на террасе в задней части кампуса, в пятистах метрах от моря, и смотрело на великолепный субтропический парк, конец которого терялся в туманной дымке.
Вид из окна, пожалуй, лучший во всем Транквиллити, был предметом особой гордости Паркера Хиггинса, восьмого руководителя проекта, не меньше, чем его прекрасный кабинет с мебелью из оссалового дерева цвета насыщенного бургундского, вывезенной с Кулу еще до политического кризиса. Паркеру Хиггинсу было восемьдесят пять. Девять лет назад, едва ли не последним своим приказом, его назначил на этот пост Владыка Руин, и с божьей помощью (и благодаря богатству предков, обеспечивших достойную генную модификацию) он сможет сохранить его за собой еще столько же. Научную работу он оставил лет двадцать назад и все свои силы сосредоточил на управлении. В этой области ему не было равных; он знал, как подобрать отличную команду, как ублажить чье-нибудь капризное эго, понимал, когда надо нажать, а когда дать послабление. По-настоящему эффективные администраторы в научной среде встречаются не часто, а под его руководством, как признавали все окружающие, проект работал довольно гладко. Паркер Хиггинс был приверженцем точности и аккуратности в своем мирке, и потому его чрезвычайно шокировало, когда однажды утром, придя на работу, он увидел за своим столом развалившуюся в мягком кресле с прямой спинкой светловолосую девушку.
— Кто вы, черт побери? — воскликнул он.
А потом увидел пятерых сержантов, стоящих навытяжку.
Сержанты были единственной полицейской силой в Транквиллити — квазиразумные служители-биотехи, контролируемые сущностью биотопа посредством сродственной связи и поддерживающие законность со скрупулезной беспристрастностью. Им (преднамеренно) был придан облик гуманоидов двухметрового роста, с красновато-коричневым экзоскелетом и конечностями на шарнирных сочленениях. На головах были обозначены рельефные черты лица, а глаза почти полностью скрывались в глубокой горизонтальной складке. Их руки были очень похожи на человеческие, и экзоскелет на кистях сменялся кожистым покрытием. Это означало, что они могли пользоваться любым предметом, созданным для людей, в том числе и оружием. На поясе у каждого сержанта висел лазерный пистолет, излучатель, отключающий мозг, и наручники. Пояс был единственным предметом одежды.
Паркер Хиггинс растерянно огляделся, потом снова перевел взгляд на девушку. На ней был очень дорогой бледно-голубой костюм, а взгляд льдисто-синих глаз поражал своей глубиной. Ее нос… Паркер Хиггинс, может, и был бюрократом, но дураком он уж точно не был.
— Вы? — неуверенно прошептал он.
Она слегка улыбнулась, встала и протянула ему руку.
— Да, мистер директор. Боюсь, что это я. Иона Салдана.
Он осторожно пожал ее маленькую прохладную ручку. На пальце сверкнул рубин перстня с вырезанным в нем гербом Салдана: увенчанный короной феникс. Это было кольцо наследного принца Кулу, но Михаэль, отправляясь в изгнание, и не подумал возвратить его в королевскую сокровищницу. Последний раз Паркер Хиггинс видел перстень на пальце Мориса Салданы.
— Я весьма польщен, мадам, — произнес Паркер Хиггинс, едва не добавив: «Но вы же девушка!» — Я знал вашего отца и преклонялся перед ним.
— Спасибо. — На лице Ионы не отразилось никаких чувств. — Я понимаю, что вы занятой человек, мистер директор, но сегодня утром я хотела бы осмотреть главные помещения проекта. А еще прошу руководителя каждого отдела составить краткий отчет о проделанной работе и представить на презентации через два дня. Я старалась следить за вашей деятельностью, но наблюдать издали через сенсоры Транквиллити и выслушивать личные пояснения — это разные вещи.
Весь мир Паркера Хиггинса внезапно дрогнул. Отчеты… Нравится это кому-то или нет, но эта худенькая девчонка держит в своих пальчиках денежные потоки, жизненные потоки научного проекта. Что если…
— Конечно, мадам, я с радостью все покажу вам сам.
Иона шагнула вперед, обходя стол.
— Мадам? Могу я узнать о вашем отношении к научному проекту по изучению леймилов? Предыдущие Владыки Руин были весьма…
— Не беспокойтесь, мистер директор. Мои предки были абсолютно правы: разгадка тайны леймилов должна оставаться важнейшим приоритетом нашей науки.
Призрак надвигающейся угрозы рассеялся, словно дождевые облака под лучами солнца. Все в порядке. Почти. Девушка! Наследниками Салдана до сих пор были только мужчины.
— Да, мадам.
Сержанты построились вокруг Ионы почетным эскортом.
— Пойдемте, — сказала она и покинула кабинет.
Паркер Хиггинс осознал, что его ноги самым недостойным образом засеменили за ней вслед. Как бы ему самому научиться заставлять людей так же суетиться.
Третий Владыка Руин существует.
Эта новость начала распространяться через тридцать семь секунд после того, как Иона и Паркер Хиггинс вошли в лабораторный комплекс, где размещался отдел по изучению генетики леймильских растений. Все, кто работал над проектом, были снабжены нейронанониками. И когда инстинктивная вспышка вины, сопутствующая изумлению при виде директора и пяти сержантов, без предупреждения появившихся в первые же десять минут рабочего дня в лаборатории, рассеялась и началось представление сотрудников, все, от профессоров до техников, открыли каналы связи с коммуникационной сетью биотопа. И почти каждый датавиз начинался одинаково: «Ты не поверишь…»
Ионе продемонстрировали аудиовидеопроекции генетических цепочек леймильских растений, герметично закрытые термостаты с прорастающими семенами, большие, похожие на папоротники растения в горшках и даже дали попробовать маленький черный сморщенный фрукт.
После того как в курс дела были введены друзья, родственники и коллеги, еще через пятнадцать секунд кое-кто додумался связаться с новостными компаниями.
Из лаборатории генетики растений Иона и Паркер Хиггинс прошли в отдел анализа структуры биотопа леймилов. Люди выстраивались вдоль каменной дорожки, топча окаймляющие ее кусты. Аплодисменты и приветственные крики следовали за процессией непрерывной волной, временами прорезаемой восхищенным свистом. Наиболее энергичных встречающих сержантам даже приходилось легонько подталкивать, освобождая проход. Иона стала пожимать протянутые руки.
В Транквиллити имелись представительства пяти новостных компаний Конфедерации, и все в течение полутора минут с начала ее шествия получили известия о появлении третьего Владыки Руин. Недоверчивый помощник редактора в компании Коллинза немедленно запросил подтверждения у сущности биотопа.
— Все верно, — коротко ответил Транквиллити.
Ради этой новости были немедленно прерваны все утренние программы. Репортеры бросились к вагонам транспортных труб. Редакторы лихорадочно открывали каналы связи со своими информаторами среди персонала научного проекта, стараясь получить известия с места событий. Передача информации быстро сменилась передачей ощущений, поскольку в студии стали поступать сигналы непосредственно со слуховых и зрительных нервов наблюдателей. Через двенадцать минут к новостям подключилось восемьдесят пять процентов обитателей биотопа, либо наблюдающих за импровизированным обходом Ионы через аудиовидеосистемы, либо получающих весь спектр ощущений непосредственно через нейронаноники.
Это девушка, Владыка Руин — девушка. Господи, правящие Салдана сойдут от такой новости с ума, теперь не останется ни одного шанса на воссоединение с королевством.
В лаборатории физиологии работали два киинта; один из них вышел поприветствовать Иону в стеклянный вестибюль. Произошла волнующая и трогательная сцена: хрупкая девушка-человек встретилась с огромным ксеносом.
Киинт был взрослой особью женского пола, ее снежно-белая шерсть мягко мерцала в ярких утренних лучах, всю фигуру словно окутывало сияние. Овальное членистое тело имело в длину около девяти метров, а в ширину не меньше трех, поддерживали его восемь массивных слоновьих ног. Ее голова была размером с Иону, и это немного нервировало, поскольку она напоминала примитивный щит; костяная, слегка выпуклая, в форме обращенного вершиной вниз треугольника, с вертикальным гребнем, разделяющим ее на две равные половины. Примерно посередине виднелись два прозрачных глаза, а сразу под ними ряд из шести дыхательных отверстий, опушенных мехом, что колебался при каждом вдохе и выдохе. В нижней части головы был клюв с двумя небольшими подвижными пластинками сзади.
Из основания шеи выходили два отростка, играющие роль рук. Сначала они оставались свернутыми вокруг нижней части головы и были похожи на гладкие щупальца. Но затем под кожей стали пульсировать формоизменяющие мускулы, и правая конечность приняла вид человеческой руки.
— Мы очень рады видеть тебя здесь, Иона Салдана, — обратилась киинт непосредственно к ее сознанию.
Киинты всегда могли пользоваться человеческой сродственной связью, но эденисты обнаружили, что уловить все формы личного общения киинтов практически невозможно. Может, они обладали даром телепатии? Но это была лишь одна из самых незначительных особенностей загадочных ксеносов.
— Твой интерес к этому научному проекту делает тебе честь, — продолжила киинт.
— Я благодарю вас за участие в нашей работе, — ответила Иона. — Мне сказали, что инструменты анализа, предоставленные вами, оказали неоценимую помощь.