Ли-килф последовал за потоком энергии из клеток Манани, позволяя ему нести себя между тончайшими складками квантовой реальности, и вдруг оказался в среде, о которой не имел представления: в энергистическом вакууме. В бездне, угрожающей ему не меньше, чем открытый космос ничем не защищенному человеку. Сохранить свою целостность здесь было невероятно трудно, и ему пришлось сжать свою сущность, чтобы не дать вспышкам собственной энергии выйти наружу, подобно выбросу кометы. После стабилизации внутренней структуры ли-килф снова раскинул поле восприятия. И обнаружил, что он здесь не один.
В этой неизведанной пустоте метались слабо сфокусированные информационные вихри, по своей природе схожие с устройством памяти самого ли-килфа. Понятно было, что это отдельные сущности, но они постоянно смешивались между собой, проникая друг в друга, а потом снова разделялись. Ли-килф заметил, что чужеродные ментальности скапливаются вдоль границ его сфокусированной личности. Тонкие щупальца наподобие излучения скользили по ней, оставляя множество беспорядочных образов. Ли-килф составил усредненный образ и пояснительное послание и передал их на той же частоте излучения, какой пользовались чужаки. К его ужасу, вместо того чтобы ответить, они просочились сквозь его границу.
Мыслительные процессы подверглись нашествию агрессивных чужаков, и ли-килфу пришлось приложить все силы, чтобы сохранить свою сущность. Но агрессоров было слишком много, чтобы блокировать их воздействие. Ли-килф начал утрачивать контроль над своими функциями; поле восприятия свернулось, доступ в обширное хранилище знаний стал неустойчивым, и он лишился возможности двигаться. Чужие сущности начали изменять его внутреннюю энергетическую структуру, стараясь открыть канал между пустым континуумом и пространством-временем. Через пространственное завихрение протянулись тончайшие нити; используя первичную память ли-килфа в качестве проводника, чужаки отыскивали специфические материальные матрицы, в которых они могли бы существовать.
Такая чудовищная узурпация шла вразрез со всеми понятиями ли-килфа. Чужеродные сущности принуждали его участвовать в череде событий, способных изменить Вселенную, то есть вмешиваться. Ему оставалось только одно. Ли-килф законсервировался. Мыслительные процессы и непосредственная память были загружены в сеть общей памяти. Активные процессы прекратились.
Ли-килфу предстояло зависнуть между двумя различными континуумами в состоянии стазиса, пока его не обнаружит и не восстановит кто-то из его рода. Вероятность, что это случится, до того как Вселенной придет конец, была мизерной, но время не имело значения для ли-килфов. Он сделал все, что мог.
Метрах в тридцати от привов и Пауэла Манани, привлеченный негромким напевом, сквозь подлесок пробирался Хорст Элвис. По следу, отмеченному сломанными лианами и оборванными листьями, оказалось легко идти даже при последних отблесках уходящего дня, как будто Квинну было безразлично, найдут его или нет.
Ночь полностью вступила в свои права, как только Хорст свернул с тропы и джунгли угрожающе сомкнулись. Темнота приобрела свойства текучей жидкости, в которой он начал задыхаться.
Он слышал грубые голоса, выводящие мрачные напевы. Голоса испуганных людей.
Потом перед ним между деревьями зажглась желтая искра. Хорст прислонился к стволу квалтука и осторожно огляделся. Квинн погрузил нож в распростертое тело Пауэла Манани.
Священник неслышно охнул и перекрестился.
— Господи, прими душу сына твоего…
Дьявольский огонек миниатюрной новой звездой повис между Квинном и Пауэлом, окрашивая джунгли мертвенным багровым сиянием. Он пульсировал, как будто в насмешку над материальным миром. Над Квинном, словно замерзшее пламя, взметнулась паутина светящихся алых лучей.
Хорст, уже не испытывая ни ужаса, ни надежды, крепко вцепился в дерево. Явленное знамение осталось незамеченным для привов. Но только не для Квинна. На его лице расплылась восторженная улыбка.
Экстаз достиг невыносимой силы, и тогда Квинн услышал голоса. Они шли прямо из его головы, словно отрывочный шепот ночных химер. Но сейчас голоса становились громче, и в неразборчивом бормотании стали проявляться отдельные слова. Квинн видел, как тело Пауэла окутывается алым ореолом. В самом центре его зияла расщелина абсолютной тьмы.
Квинн протянул руки к разрыву пространства.
— Мой повелитель! Ты пришел ко мне!
Множественные голоса в его голове слились в отчетливую речь.
— Ты призываешь тьму, Квинн? — спросили они.
— Да, о да!
— Мы и есть тьма, Квинн. Долгие тысячелетия мы искали такого, как ты.
— Я твой, повелитель.
— Добро пожаловать к нам, Квинн.
— Я иду. Принеси мне Ночь, мой повелитель.
Из тела Пауэла Манани с оглушительным скрежетом вырвались двумерные призрачные молнии и жадными щупальцами потянулись к Квинну. Джексон Гэль, прикрыв глаза от слепящего багрово-белого света, с испуганным криком отскочил назад. Энн рядом с ним прильнула к тонкому деревцу, как будто сопротивляясь грозному урагану, ее волосы метались над головой, глаза были крепко зажмурены. Плоские ленты разрядов продолжали неутомимо виться вокруг Квинна. Его руки и ноги сотрясали яростные судороги. По маленькой поляне носились мерцающие тени. Тело Пауэла начало дымиться, и воздух наполнился запахом горящей плоти.
— Ты избранный, Квинн, — объявил хор голосов в его сознании.
Он чувствовал, как они появляются из теней, из Ночи, настолько глубокой, что она сулила лишь беспросветные муки. Их присутствие наполнило его сердце неудержимой радостью, они были сродни ему, такими же дикими змеями. Он предложил им себя, и они психическим шквалом устремились в его разум. Его окутала темнота, мир света и красок стремительно рассеивался.
Квинн Декстер, одинокий в обретенной Ночи, ждал прихода Брата Света.
Хорст Элвис увидел, как красный дьявольский свет померк. Богопротивные молнии ослепительно сияли, изгибались дугами и обвивали все пространство над поляной. В непрерывном мелькании молний и теней предметы как будто плавали светящимися звездами в космосе, листья и ветви лиан трепетали, растревоженные ветром.
Охваченные паникой привы кричали и бились в судорогах. Хорст увидел, как вибрирующий разряд угодил в Ирли. Парень пролетел пару метров по воздуху и, оглушенный, рухнул на землю.
Квинн стойко держался в центре урагана, его тело била крупная дрожь, но он оставался на ногах. На его лице блуждала неверящая улыбка.
Молнии погасли.
Он медленно повернулся кругом, словно пробуя свое тело и мышцы. Хорст вдруг понял, что, несмотря на непроницаемую темноту, отчетливо видит его. Остальные привы оставались лишь едва различимыми тенями. Излучающий блаженство взгляд Квинна на мгновение остановился на каждом из них.
— И вы тоже, — негромко произнес он.
Тонкие вибрирующие нити молний устремились от него к каждому из пяти спутников. Поляна снова наполнилась криками.
— Отче наш, сущий на небесах… — забормотал Хорст, ожидая, что и в него вот-вот ударит молния. — Да святится имя Твое… — Крики привов быстро утихли. — Прости нам грехи наши…
Слепящий мерцающий свет угас. Воцарилась тишина.
Хорст выглянул из-за дерева. Все шестеро привов стояли на поляне. И над каждым сиял ореол света.
Словно ангелы, подумал он, любуясь их стройными молодыми телами. Каким жестоким обманщиком порой бывает природа.
Пока он смотрел, сияние начало угасать. Джексон Гэль повернулся и посмотрел прямо на него. У Хорста замерло сердце.
— Священник, — со смехом воскликнул Джексон. — Великолепно. Но твои услуги, падре, нам не требуются. Зато пригодится твое тело.
Он шагнул вперед.
— Посмотрите наверх! — крикнула Энн, показывая куда-то в джунгли.
Камилла успела лишь к самому концу церемонии, когда молнии змеились по всей поляне. При помощи присосок на костюме-хамелеоне она взобралась на высокое дерево и, устроившись в развилке толстой ветки, смотрела на поляну сверху вниз.
— Я не знаю, что это за разряды, — сказал Латон. — Они не могут быть электрическими, иначе все бы погибли.
— Разве это важно? — спросила она. Кровь в ее венах бурлила от избытка адреналина. — Чем бы это ни было вызвано, оно работает не на нас.
— Верно. Но посмотри, они остаются видимыми. Похоже на голографический эффект.
— Откуда ему взяться?
— Понятия не имею. Кто-то позаботился о проекции.
— Разведчики ничего не обнаружили.
В этот момент Энн с криком показала в ее сторону.
Камилла впервые в жизни испытала ужас.
— Проклятье, они меня видят!
Энн подняла мазерную винтовку.
— Не надо! — закричал Латон.
Маскировочный костюм вспыхнул. Яркое белое пламя мгновенно окутало всю ее целиком. Камилла ощутила, как горит кожа, и закричала. Искусственная ткань начала быстро плавиться, роняя с дерева горящие капли. Она извивалась и отчаянно старалась сбить пламя руками. Пылающим шаром женщина упала со своего насеста, подобно комете. К тому моменту в ее легких уже не хватало воздуха для криков. С глухим стуком она ударилась о землю, и языки огня взметнулись во все стороны. Разрушительное пламя, словно подпитываемое магнезией, с одинаковой быстротой пожирало мускулы, кости и внутренние органы.
Наконец огонь унялся и погас. Привы подошли ближе. На месте падения остался только выжженный силуэт да несколько догорающих ошметков, остывающих с громким треском.
— Какая жалость, — вздохнул Джексон Гэль.
Все привы одновременно повернулись к Хорсту Элвису. Но того уже и след простыл.
Рут Хилтон и все оставшиеся взрослые жители деревни образовали вокруг общественного зала своего рода защитное кольцо. Дети оставались внутри. Никто точно не знал, как объяснить рассказ Джей, но то, что она видела Квинна Декстера, не вызывало сомнений.
Вдоль опустевших домиков и размокших дорожек расставили горящие факелы. В их неверном свете деревянные стены казались блекло-серыми. Владельцы винтовок с приборами ночного видения постоянно осматривали край джунглей.