— У меня есть два сообщения на твое имя.
— Пытаешься меня отвлечь, — упрекнула она его.
— Да, мне не нравится, когда ты расстроена. Это и моя вина тоже.
— Нет, не твоя. Я уже большая девочка и прекрасно знала, во что ввязываюсь, когда сошлась с Джошуа. И что же это за послания?
— Хейли спрашивает, когда ты придешь с ней поплавать.
Иона улыбнулась.
— Передай, что мы встретимся с ней через час.
— Хорошо. Во втором сообщении Паркер Хиггинс просит посетить его сегодня, как только будет возможно. Надо сказать, он был очень настойчив.
— Почему?
— Я думаю, что группа, исследующая найденную Джошуа электронику, добилась успеха.
Утром перед поездкой к китам Сиринга спустилась к основанию башни, когда рыбачьи лодки были уже на полпути к горизонту. Прохладные рассветные лучи превратили слой мха на стене в матовое черное покрывало. Она вдохнула солоноватый воздух, наслаждаясь его свежестью.
— Я никогда не считал наш воздух каким-то особенным, — сказал Мосул.
Он шел рядом с ней, держа в руках большую коробку с припасами для поездки.
— Как только повысится влажность, он уже будет не таким. Но не забывай, что девяносто процентов своей жизни я провела в тщательно регулируемой атмосфере. И это разнообразие просто восхитительно.
— Ну, спасибо, — язвительно откликнулась «Энона».
Сиринга усмехнулась.
— Нам повезло, — продолжал Мосул. — Я уже пообщался с дельфинами, киты сегодня подошли намного ближе. Мы доберемся туда в середине дня.
— Отлично.
По широкому бульвару Мосул вывел ее к причалу. У края полипа лениво плескались мелкие волны. Из-за почти абсолютного отсутствия движения Перник вполне можно было принять за обычный остров, связанный с корой планеты.
— Хороший шторм нас иногда покачивает, крен составляет около одного градуса.
— А, конечно. — С ее лица исчезла улыбка. — Извини, я и не заметила, что передаю все свои мысли. Это невежливо с моей стороны. Слишком сильно задумалась.
— Ничего страшного. Хочешь, возьмем с собой Рубена? Может, с ним ты будешь чувствовать себя лучше?
Сиринга вернулась мыслями к свернувшемуся на постели Рубену, каким она оставила его полчаса назад. Ее нерешительный вызов остался без ответа. Рубен уже снова заснул.
— Нет. Я никогда не чувствую себя одинокой, у меня есть «Энона».
Она заметила хмурое выражение на красивом обветренном лице Мосула.
— Сколько Рубену лет? — почти извиняющимся тоном спросил он.
Она ответила и с трудом подавила смех, когда его мысли, несмотря на все усилия сдержаться, донесли до нее удивление и легкое неодобрение. Так было всегда.
— Не надо так дразнить людей, — упрекнула ее «Энона». — Он прекрасный парень, мне нравится.
— Ты всегда так говоришь.
— Я только озвучиваю твои чувства.
Плавучий причал опирался на огромные круглые тумбы, медленно покачивающиеся на легкой зыби. По всей длине настила тянулись темно-красные трубы, по которым в лодки подавалась питательная жидкость. В местах соединений образовывались капли густой смеси, время от времени падающие в воду.
Сиринга посторонилась, пропуская двух домошимпов, несущих ящики. Они сильно отличались от стандартных служителей биотопа своей бирюзовой чешуей и перепончатыми задними лапами.
Поджидавший их катер носил название «Спирос», а его белый композитный корпус имел длину семнадцать метров. Биотехмодули были внедрены в его структуру с необычайным мастерством, граничащим с артистичностью. Пищеварительные органы и резервуары с запасами питательной жидкости, так же как и квазиразумный процессор и прочие вспомогательные системы, скрывались в подводной части судна. В каюте стояла встроенная мебель, полностью изготовленная из древесины, выращенной в центральном парке. Катером семья Мосула пользовалась исключительно для отдыха. И, вероятно, этим объяснялся беспорядок, который они увидели, войдя в каюту.
Мосул остановился на кухне; не выпуская из рук ящика с припасами, он мрачным взглядом прошелся по разбросанным обрывкам упаковки, грязным тарелкам и засохшим пятнам на рабочем столе. И что-то пробормотал себе под нос.
— Пару дней назад катер брали мои младшие кузены, — извиняющимся тоном сказал он.
— Ладно, не суди их строго, в молодости всегда не хватает времени.
— Дело не в молодости. Разве трудно было направить сюда домошимпов, чтобы они навели порядок? Они нисколько не думают об остальных.
Он прошел дальше и, обнаружив койки в таком же состоянии, снова сердито заворчал.
Сиринга подслушала его раздраженный мысленный разговор с младшими родственниками, усмехнулась и стала раскладывать продукты.
Мосул тем временем отсоединил шланги подачи питания от гнезд на корме «Спироса» и отчалил. Сиринга, прислонившись к перилам, увидела, как под поверхностью воды энергично извивается хвостовик, похожий на пятиметрового серебристого угря, выталкивающий катер в море. Затем из двадцатиметровой мачты показалась парусная мембрана. В развернутом виде она представляла собой треугольник цвета молодых буковых листочков, усиленных шестиугольными ячейками мускульных клеток.
Парус быстро поймал утренний бриз и наполнился ветром. По обе стороны от носа разошлись невысокие белые буруны. Хвостовой плавник выпрямился и лишь изредка чуть-чуть отклонялся, поддерживая курс, проложенный Мосулом в бортовом процессоре.
Сиринга осторожно прошла вперед. Палуба под ее босоножками на резиновой подошве была влажной, а катер успел набрать изрядную скорость. На носу судна она взялась руками за ограждение и подставила лицо свежему ветерку. Мосул, встав рядом, положил руку ей на плечо.
— Знаешь, этот океан кажется мне более пугающим, чем космос, — сказала Сиринга, заметив, как быстро удаляется от них Перник. — Я понимаю, что космос бесконечен, но это почему-то ничуть меня не тревожит, а вот Атлантида выглядит угрожающе. Тысячи километров пустынного океана человеческий разум воспринимает ярче, чем бесконечные световые годы.
— Это тебе так кажется, — возразил Мосул. — А я здесь родился, и океан не кажется мне бесконечным, я никогда в нем не потеряюсь. А вот космос — нечто другое. В космосе можно двигаться по прямой линии и никогда не вернуться. Это пугает.
Все утро они провели в разговорах, обмениваясь воспоминаниями о самых ярких, запомнившихся или дорогих для каждого событиях в жизни. Сиринга даже почувствовала легкую зависть к его простой жизни рыбака и морехода. Именно это, как она теперь поняла, и привлекло ее в момент первой встречи. Мосул был восхитительно бесхитростным парнем. А он, в свою очередь, не скрывал восторга по поводу ее опыта и с интересом слушал об увиденных ею мирах, встреченных людях и нелегкой воинской службе.
Вскоре поднявшееся солнце стало припекать, и Сиринга, сбросив одежду, стала смазывать тело защитным кремом.
— Вот еще одно отличие, — сказала она, когда Мосул протянул руку и провел по ее спине между лопатками, куда она сама не могла дотянуться. — Посмотри, какой контраст, я по сравнению с тобой просто альбинос.
— А мне это нравится, — ответил Мосул. — Здесь все девушки цвета кофе с молоком, а то и темнее. Как, по-твоему, мы все потомки африканцев или нет?
Она вздохнула и вытянулась на полотенце, расстеленном на крыше каюты, перед мачтой с парусом.
— Это не имеет значения. Наши этнические предки давным-давно от нас отреклись.
— Не знаю почему, но я сожалею об этом. Те адамисты, которые здесь бывают, довольно приятные люди.
— Конечно, ведь им нужны ваши продукты.
— А нам нужны их деньги.
День разгорался, парус слегка поскрипывал и трепетал на ветру. Спринга обнаружила, что покачивание лодки ее убаюкивает, а под теплыми лучами солнца клонит в сон.
— Я тебя вижу, — шепнула «Энона», воспользовавшись уникальным каналом сродственной связи, соединяющим только их двоих.
Сиринга, даже не задумываясь, поняла, что орбита вывела «Энону» в точку над «Спиросом». Она открыла глаза и взглянула в бескрайнее лазурное небо.
— Мои глаза слабее твоих сенсоров. Жаль.
— Мне нравится смотреть на тебя. Такая возможность предоставляется не часто.
Она рассеянно махнула рукой. Вдруг на фоне голубого бархата моря она увидела себя, распростертую на крохотном суденышке и с приветственно поднятой рукой. Потом катер стал удаляться, превратился в едва заметное пятнышко и исчез. И небо, и море оказались одинаково голубыми.
— Возвращайся скорее, — попросила «Энона». — Мне трудно держаться вблизи от планеты.
— Я не задержусь. Обещаю.
В тот же день они увидели китов.
Черные горы выпрыгивали из воды. Сиринга заметила их издали. Огромные округлые тела, вопреки силе притяжения, выскакивали из океана и падали, поднимая пенные буруны. Из их дыхательных отверстий высоко в небо взлетали струи водяного тумана.
Сиринга не могла удержаться, она подпрыгивала на палубе и махала руками.
— Смотри! Смотри!
— Я вижу их, — сказал Мосул, и в его мысленном потоке смешались радость и странная горделивость. — Это синие киты, большая стая. Думаю, их здесь целая сотня, а то и больше.
— А ты видишь?
— Вижу, вижу, — заверила ее «Энона». — Я даже чувствую их. Ты счастлива. И я счастлива. И киты тоже кажутся счастливыми, они улыбаются.
— Да!
Сиринга радостно рассмеялась. Китовые пасти немного изгибались вверх, как будто в улыбке. В постоянной улыбке. А почему бы и нет? Существование таких огромных созданий не могло не вызывать улыбку.
Мосул направил «Спирос» ближе и частично свернул парус. Шум, производимый стаей китов, обрушился на лодку. Звонкие удары падающих туш и заставляющий вибрировать внутренности свист дыхательных отверстий. Когда «Спирос» подошел к краю стаи, Сиринга попыталась определить их размеры. Длина некоторых взрослых особей наверняка не меньше тридцати метров.