Дисфункция реальности — страница 86 из 229

— Это записи восприятия леймилов? — спросила она.

Паркер Хиггинс и Оски Кацура по-детски заулыбались.

— Да, мадам, — сказал Паркер Хиггинс.

Иона резко повернулась в его сторону.

— Сколько же их здесь? Какое время они охватывают?

Оски Кацура скромно пожала плечами.

— Последовательности файлов еще не до конца нам понятны. Тот, который нам удалось расшифровать, длится чуть больше трех минут.

— Сколько их всего?

В голосе Ионы проскользнул оттенок раздражения.

— Если скорость передачи данных для других последовательностей не изменится… общая продолжительность составит примерно восемь тысяч часов.

— Она сказала — восемь тысяч?

— Да, — подтвердил Транквиллити.

— О господи! — На ее лице появилась растерянная улыбка. — Вы сказали, что расшифровали отрывок, но что вы имели в виду?

— Последовательность импульсов была адаптирована для передачи человеческих ощущений, — пояснила Оски Кацура.

— Вы подключали ее?

— Да. Качество записи уступает обычным коммерческим стандартам, но после регулировки оборудования и программ этот недостаток будет устранен.

— А Транквиллити может подключиться к вашему оборудованию через коммуникационную сеть? — с нетерпением спросила Иона.

— Это совсем просто, я только датавизирую код доступа, — сказала Оски Кацура. — Готово.

— Покажи мне!

В ее разум хлынули противоестественно чуждые ощущения, оставив сознанию роль пассивного, слабо протестующего наблюдателя. Тело леймила было трисимметричным, высотой около метра семидесяти пяти, покрытым морщинистой кожей свинцово-серого цвета. Каждая из трех имеющихся ног имела невероятно гибкий коленный сустав и заканчивалась копытом. Три шаровидных плечевых сустава рук в совокупности с локтевым сгибом обеспечивали колоссальную свободу движений, а заканчивалась каждая рука четырьмя трехсуставчатыми пальцами, каждый толщиной с большой палец человека, но вдвое длиннее его, что свидетельствовало о значительной силе и ловкости. Больше всего озадачивало наличие трех сенсорных голов, наподобие коротких змей выступающих над плечами. На каждой голове впереди имелся один глаз, над ним треугольное ухо, напоминающее ухо летучей мыши, а внизу беззубый рот, предназначенный для дыхания. Все три рта были способны издавать звуки, но устройство среднего, самого большого, было более сложным, что восполняло недостаток обоняния. Орган для приема пищи находился в верхней части туловища, в углублении между шеями, и представлял собой круглое отверстие с тонкими острыми зубами.

Тело, в котором оказалась Иона, жестко ограничило ее собственную фигуру, сдавив кольцевыми полосами мышц, которые сжимались и изгибались, загоняя плоть и скелет в новую форму, подгоняя под оживающее существо, заключенное в матрице кристалла. Казалось, что ее конечности выворачивают и вытягивают во всех направлениях кроме тех, что были для них естественными. Но метаморфоза не сопровождалась болью. Лихорадочные мысли, взбудораженные инстинктивным отторжением, начали успокаиваться. Она стала оглядываться по сторонам, пытаясь как можно лучше приспособить бинокулярное восприятие к новым условиям.

На ней была одежда. И это стало первым сюрпризом; привычные предубеждения заставляли считать психику чужаков чуть ли не животной, нечеловеческой, и никакие полученные сведения не могли их опровергнуть. Но узнать брюки не составило ни малейшего труда: штанины из темно-фиолетовой материи, создающей на грубой коже ощущение шелка. Они доходили до середины нижних конечностей, а наверху имелось что-то наподобие пояса. Рубашка представляла собой эластичный светло-зеленый цилиндр с тонкими кольцами вокруг каждой шеи.

И она шла, ходьба на трех ногах давалась так легко, что ей даже не приходилось задумываться, как передвинуть конечности, чтобы не упасть. Сенсор-голова с говорящим ртом всегда держалась впереди и медленно поворачивалась из стороны в сторону. Остальные две головы сканировали окрестности.

Образы и звуки захлестнули ее сознание. Визуальная картина была почти полностью лишена полутонов, здесь преобладали яркие основные цвета, но изображение испещряли мелкие черные штрихи, как в АВ-проекторе при сильных помехах; мириады звуков также прерывались полусекундными периодами полной тишины.

Иона проигнорировала эти недостатки. Она шла по биотопу леймилов. И если в Транквиллити царил почти идеальный порядок, сейчас она оказалась в царстве полной анархии. Деревья, угнетая и подавляя друг друга, вели между собой настоящую войну. Ни один ствол не рос прямым. Как будто над джунглями пронесся ураган, но стволы стояли так близко, что не смогли упасть, а держались на своих соседях. Она видела сросшиеся деревья, стволы, в борьбе за свет и пространство закрученные спиралью, и молодые побеги, проросшие сквозь старые ветви. Корни толщиной с человеческий торс выходили из стволов на уровне выше ее роста и, словно живые зубцы коричневых вил, вонзались в песчаную почву, образуя у подножия высокие конусы. Оливково-зеленые листья свисали вниз длинными, закрученными в спирали лентами. А под ногами, куда призрачными столбами упирались солнечные лучи, перемежаемые пятнами тени, в каждой ямке и трещине прятались крошечные голубые цветущие грибы. Их шляпки яркой бахромой окружали ряды красных тычинок, медленно колыхавшихся, словно морские анемоны при слабом волнении.

Радость и умиротворение пронизывали ее, как солнечные лучи пронизывают янтарь. В лесу царила гармония, дух леса перекликался с материнской сущностью космоострова, и они вместе пели свой мадригал. Она слушала его сердцем, благодарная за привилегию жить.

Копыта плавно ступали по извилистой тропинке, ведущей ее к сообществу четвертого союза. Там ждали ее мужья/партнеры, и ее желание сплеталось с песнью леса, а материнская сущность излучала радость.

Она достигла края джунглей, опечалилась, что большие деревья остались позади, а вместе с ними осталась позади и песнь леса. Но и обрадовалась тому, что благополучно прошла через лес, что достойна четвертого цикла репродукции. За деревьями открылось широкое пространство пологой низины, почти утонувшей в высокой пышной траве, пестревшей яркими красными, желтыми и синими колокольчиками цветов. Вокруг нее поднимались склоны космоострова — все оттенки буйной зеленой растительности, под которой скрывались серебристые вены ручьев и рек, с вьющимися над ними полупрозрачными облаками. Вдоль оси из центра обоих торцов поднимались ввысь на двадцать километров ослепительные солнцешпили.

— Единая с духом песни дерева, — воскликнула она голосом и мыслью. Две другие головы издали ликующие призывы. — Я жду.

— Наградой изобилия эмбрион дочери.

— Мужской отбор?

— Согласован.

— Единение ждет.

— Жизнь призывает экстаз.

Она начала спускаться по склону. На дне долины ее ждала община четвертого союза. Кубические строения из голубого полипа, строго симметричные и расположенные концентрическими кругами. На дорожке между безликими стенами она заметила еще одного леймила. Все три ее головы подались вперед.

Воспоминание оборвалось.

Мгновенное возвращение в обстановку обычной лаборатории электроники стало настолько же шокирующим, насколько оно было внезапным. Иона оперлась рукой на стол. Оски Кацума и Паркер Хиггинс смотрели на нее с тревогой, и даже темные фиолетовые глаза Лиерии обратились в сторону Ионы.

— Это было… невероятно, — выдохнула она. Жаркие леймильские джунгли еще мелькали перед ее мысленным взглядом, словно обрывки сна наяву. — Эти деревья… Она, похоже, считает их живыми.

— Да, — подтвердил Паркер Хиггинс. — Вероятно, они играют какую-то роль в выборе партнеров, или это часть ритуала. Нам известно, что женские особи леймилов способны на пять репродуктивных циклов, но никто никогда не предполагал, что могло существовать какое-то искусственное ограничение. По правде говоря, я удивлен, что столь развитое общество может подчиняться почти языческим обрядам.

— Я не думаю, что это пережитки язычества, — возразила Оски Кацура. — Мы уже почти идентифицировали у леймилов генную цепочку, схожую с генами, ответственными за сродственную связь эденистов. Но леймилы, в отличие от эденистов, явные последователи теории Геи, их биотоп, или космоостров, играет важную роль в процессе репродукции. Я уверена, что он обладает правом вето.

— Как я и Транквиллити, — едва слышно пробормотала Иона.

— Вряд ли.

— Еще тысяч пять лет, и рождение нового Владыки Руин легко может стать ритуальным действом.

— Ты абсолютно права, Иона Салдана, — мысленно согласилась с ней Лиерия, а потом продолжила говорить через переводящее устройство: — Я вижу достаточно свидетельств тому, что в обществе леймилов отбор партнеров проводился на научной основе, а не по духовным признакам. Пригодность играет большую роль, чем желаемое сочетание физических признаков; ментальная сила, очевидно, является главным критерием.

— Как бы то ни было, эта расшифровка станет фантастическим прорывом в исследованиях, — заявил Паркер Хиггинс. — До сегодняшнего дня мы знали очень мало. Подумать только, как много могут рассказать трехминутные воспоминания. А открывающиеся возможности…

Он посмотрел на электронную стойку с почти благоговейным восторгом.

— Будут ли серьезные проблемы с расшифровкой остальных данных? — спросила Иона у Оски Кацура.

— Я не думаю. Продемонстрированный отрывок представляет собой довольно грубую интерпретацию, мы добились лишь весьма приблизительных аналогов эмоций. Мы, естественно, подправим программу, но должна заметить, что полных параллелей с ощущениями чужаков ждать не приходится.

Иона тоже оглянулась на электронный блок. Оракул для целой расы. И, возможно — только возможно, — внутри содержится разгадка тайны: почему они это сделали. Чем больше она об этом думала, тем загадочнее казалось их поведение. Леймилы были такими энергичными и жизнерадостными. Что же могло заставить процветающее общество решиться на самоуничтожение?