— Джек, может, ты чего скажешь?! — крикнул иэ кабины Хирш. Все знали, что у Джека на все было собственное мнение, правда, он никогда не стремился его высказать.
— Да, Стентон, выдай свои идею, у тебя иногда хорошо получается, — поддержал Хирша комроты.
— Думаю, сэр, что «гаусс» нам будет очень полезен, его поддержку я испытал на себе — арконские «гассы» валились, как кегли.
— По делу, Джек! — крикнул с горки Тильгаузен и навел на Джека бинокль.
— Я думаю… Я думаю, что можно пристрелять пушку к мощности и обойтись меньшим количеством снарядов.
— Каким именно количеством? — сразу спросил Хольмер и шмыгнул носом. С тех пор как завязал с выпивкой, капитан пил много горячего чая и теперь, пропустив две «процедуры», испытывал дискомфорт и усиливающийся насморк.
— Ну… — Джек пожал плечами. — Самая ближняя дистанция — пятьсот метров. Дальше идет восемьсот — тысяча, за ней две тысячи — четыре тысячи.
— Ну и что это значит?
— Это значит, что нужно сказать Олафу, чтобы забрал в парке три негодных корпуса с одним целым бортом и расставил на этих дистанциях. Хотя бы прикидочно. А потом лейтенант Хирш ударит по ним — тремя снарядами в каждый, но с разной мощностью. Скажем, в первую мишень — тридцать процентов мощности, сорок и пятьдесят. Во вторую — пятьдесят, шестьдесят и семьдесят. Ну и так далее. А потом по результатам можно будет составить таблицу.
В первые несколько минут капитан ничего не говорил, он был из тугодумов, только следил за реакцией Хирша и Тильгаузена, которые, в свою очередь, сосредоточенно вычисляли каждый свое.
— И что, Джек, я что-то не понял, сколько снарядов на это потребуется? — спросил капитан.
— Десяток, сэр.
— Десяток? Десяток я разрешаю, от десятка мы не обеднеем. Правильно, старшина Тильгаузен?
— Правильно-то оно правильно, только у нас на ста процентах мощности электроника все равно гореть будет. У нас перегруз от этого, вот и все!
— Джек? — произнес капитан с вопросительной интонацией.
— На этот счет у меня тоже имеется одна мысль. У «грея» большое удобное кресло, не то что в «таргаре». Так вот, в него можно вшить штук триста элементов наборной батареи и проложить от нее отдельный кабель. Батарея будет заряжаться процентов на пятнадцать от основной, но этого, я полагаю, хватит, чтобы снять перегрузки с дорогого контроллера. И пусть она срабатывает, скажем, при нагрузке после восьмидесяти процентов. Тогда мы точно сохраним и провода, и контроллеры…
— Но контроллеров тогда потребуется две штуки! Две штуки контроллеров! — закричал с горки Тильгаузен.
— Два, — согласился Джек. — Но второй можно поставить попроще. У тебя же есть какие-то, ты сам мне показывал. Подешевле.
— Ну есть, от танкеток по двести ливров…
— Значит, такое возможно, старый? — заулыбался капитан.
— В теории все возможно… И вообще — сам ты старый! — огрызнулся Тильгаузен. — А ты, Джек, если такой умный, айда завтра в парк, кувалдой махать! А то много вас тут, теоретиков сраных, а железо, между прочим, механикам точить приходится!
— Берти, я пока совершенно свободен и завтра по-еле завтрака приду к тебе в парк. В полное твое распоряжение. И послезавтра тоже, — заверил Джек.
— Ловлю тебя на слове, приятель! — воскликнул Тильгаузен со своей горки, снова наставляя на Джека бинокль. — Ловлю тебя на слове!
63
Над головами пронеслась стая кокликов. Они приземлились в густую траву и вспугнули сенных жучков, на которых чаще всего охотились.
Насекомые тучей поднялись в воздух и полетели по ветру, а коклики стали их преследовать, пожирая на лету и уносясь вдаль вместе с ними и ветром.
— Хороший здесь климат, зараза. Вот только не нравится, что эти ящерицы летают, — признался Хольмер.
С тех пор, как он завязал с выпивкой, ему многое не нравилось.
— Ящерицы — не птицы, — глубокомысленно изрек Джек.
— Это да. Сегодня к нам гость приезжает. Капитан Горский из контрразведки.
— Из контрразведки? — переспросил Джек и остановился.
— А чего ты на меня так смотришь? Обычное дело, контрразведка всегда сует нос во все дела. Я думал, ты к этому привык. Помнишь майора Стоуна?
— Помню…
— Ну и вот. Приедет такой же долбоклюй, неужели мы его не обманем?
— А зачем обманывать, сэр? — спросил Джек, и капитану пришлось отводить взгляд, чтобы собраться с мыслями и выдумать что-то подходящее.
— Затем, что у нас разные задачи. Им надобно найти измену, а нам — макнуть их мордой в дерьмо и отправить восвояси. Улавливаешь разницу?
— Улавливаю. Им мое возвращение из плена не понравилось?
— В самую точку, коллега. Но не то чтобы не понравилось, просто они очень ревнивые по части чужих успехов, понимаешь?
— Да, сэр, так мне понятно.
— Вот и славно. После обеда прибудет этот самый Горский, ты с ним только поздороваешься, а я возьму этого лоха в оборот и через два часа доставлю шелковым, как новорожденного ягненка.
— Что такое ягненок?
— Ягненок? — переспросил капитан и задумался. Он и сам толком не знал значения этого слова. — Наверное, это такая птица, но очень молодая. И неопытная.
— Значит, будет допрос?
— Будет попытка допроса, но дальше я все возьму на себя.
Джек поверил капитану, хотя особенно и не боялся. Ему нечего было скрывать, ведь он не делал ничего предосудительного.
Обед прошел, как всегда, на высоком уровне, Джек даже забыл о предстоящей ему неприятной процедуре, а когда вспомнил, был уже сыт и доволен собой. Они с капитаном вышли на крыльцо столовой и стали смотреть на казенную машину, припаркованную у офицерского корпуса.
— Это он, капитан Горский, — напомнил Хольмер.
— Да и хрен с ним. Я бы сейчас с удовольствием почитал журнальчик про кругосветные путешествия, — сказал Джек, потягиваясь.
— Эй, а как же курицы? Помнится, ты штудировал куриные журналы так, что перья летели. Что изменилось?
— Не знаю, сэр, что изменилось, но что-то изменилось — это точно. Всему виной госпиталь, откуда я бежал. Я там о курицах вообще не вспоминал. Совсем не до них было.
— Теперь даже кушать их боишься?
— Нет, кушать я не против, а вот чучело собирать совсем расхотелось.
— Ну, это нормально. Просто ты взрослеешь.
— Думаете?
— Уверен, приятель. Доживешь до тридцати лет, начнешь думать иначе.
— Это будет очень не скоро…
— Ха! Я раньше тоже так думал! — воскликнул капитан и хлопнул Джека по плечу.
64
Капитан Горский ждал Джека в кубрике командира роты, но первым в помещение вошел Хольмер и, угрюмо взглянув на незнакомца, спросил:
— А ты кто такой? — чем вверг гостя в минутное замешательство.
— Вообще-то я уполномоченный особого отдела района капитан Горский.
— Точно?
— Точно. Вот, можете взглянуть на мое удостоверение.
Контрразведчик встал и, достав свою книжечку, протянул Хольмеру.
Тот стал ее внимательно изучать, то глядя на свет, то колупая ногтем. Наконец с явной неохотой вернул владельцу со словами:
— Ну тогда — добро пожаловать.
Лишь после этого Хольмер посторонился и, указывая на гостя, сказал:
— Вот, Джек, это тот самый человек, который хотел с тобой поговорить!
— Одну минуточку, капитан! Я прибыл не говорить, а допрашивать! — заметил Горский.
Хольмер улыбнулся Джеку, потом гостю, но уже не так радушно. Затем подошел к нему очень близко, так что нос касался носа, и прошипел:
— Допрашивать будешь у себя в околотке, сука. А если чем-то недоволен, вызову наряд и закину в холодную, через неделю выйдешь с отбитыми почками…
— Да как ты! Да я тебя!..
— На фронт сошлешь, крыса тыловая?!
Хольмер зло усмехнулся и, повернувшись, сделал пару шагов к Джеку.
— Таким образом, наш друг капитан Горский приехал с тобой побеседовать и прояснить кое-какие, непонятные ему детали. Я прав, коллега?
Хольмер глянул на Горского, и тот кивнул, не желая больше испытывать терпение это сумасшедшего фронтовика.
— Я выйду минут на десять, если что — зовите, я на крылечке постою, — сказал Хольмер и вышел.
Горский поправил китель, достал диктофон, сел и указал Джеку на стул.
— Садитесь, Стентон.
— Спасибо, сэр.
— Твой командир ведет себя очень странно. Мы договорились о встрече заблаговременно, и я не понимаю, откуда у него эта агрессия…
— Я тоже не знаю, сэр. Обычно капитан Хольмер никому не грубит.
— Ну что же, давайте приступим к нашим делам.
— Давайте приступим, сэр.
Капитан включил диктофон и передвинул его на край стола.
— Итак, Стентон, при каких обстоятельствах вы оказались в расположении противника?
— По приказу, сэр.
— Что значит по приказу? — уточнил Горский, сразу весь подобравшись, словно перед прыжком.
— Да обыкновенно, сэр, как всегда. Получили приказ, загрузились в транспорты и высадились в расположении противника.
— Ах вот вы в каком смысле! — на лице капитана отразилось разочарование.
— Так точно, сэр. Обычное дело.
— Но как-то ведь ты оказался во вражеском тылу, правильно?
— Да, сэр, как-то оказался, — пожал плечами Джек. — Очнулся уже в госпитале.
— И что, ты сразу сдался в плен?
— Нет, сэр. Они не знали, кто я, думали, что это ихний боец, ну я и не стал их разочаровывать. Только называться чьим-то именем, даже выдуманным, мне было нельзя, ихняя контрразведка меня бы сразу вычислила.
— Да, это так. И что же ты сделал?
— Сказал, что ничего не помню. А врачи подтвердили мои слова, дескать, налицо все признаки контузии, а значит, вполне может быть.
— Та-а-ак… — протянул капитан. Он ехал сюда за легкой победой и галочкой в отчете, а получалось, что все не так просто. Сначала местный комроты оказался каким-то бешеным, а теперь солдатик так складно рассказывал, что непонятно, с какой стороны крючки заводить.
А заводить крючки было нужно, без них не будет победы, а без победы… Одним словом, начальству требовались показатели, поэтому хоть разбейся, капитан Горский, а измену добудь…