Что же касается другой формулы Сталина, взятой из выступления на XVI съезде партии, в части, касающейся слияния языков в один общий язык, то здесь имеется в виду другая эпоха, а именно – эпоха после победы социализма во всемирном масштабе, когда мирового империализма не будет уже в наличии, эксплуататорские классы будут низвергнуты, национальный и колониальный гнет будет ликвидирован, национальная обособленность и взаимное недоверие наций будут заменены взаимным доверием и сближением наций, национальное равноправие будет претворено в жизнь, политика подавления и ассимиляции языков будет ликвидирована, сотрудничество наций будет налажено, а национальные языки будут иметь возможность свободно обогащать друг друга в порядке сотрудничества. Понятно, что в этих условиях не может быть и речи о подавлении и поражении одних и победе других языков. Здесь мы будем иметь дело не с двумя языками, из которых один терпит поражение, а другой выходит из борьбы победителем, а с сотнями национальных языков, из которых в результате длительного экономического, политического и культурного сотрудничества наций будут выделяться сначала наиболее обогащенные единые зональные языки, а потом зональные языки сольются в один общий международный язык, который, конечно, не будет ни немецким, ни русским, ни английским, а новым языком, вобравшим в себя лучшие элементы национальных и зональных языков.
Следовательно, две различные формулы соответствуют двум различным эпохам развития общества, и именно потому, что они соответствуют им, обе формулы правильны, – каждая для своей эпохи.
Требовать, чтобы эти формулы не находились в противоречии друг с другом, чтобы они не исключали друг друга, – так же нелепо, как было бы нелепо требовать, чтобы эпоха господства капитализма не находилась в противоречии с эпохой господства социализма, чтобы социализм и капитализм не исключали друг друга.
Начетчики и талмудисты рассматривают марксизм, отдельные выводы и формулы марксизма, как собрание догматов, которые «никогда» не изменяются, несмотря на изменение условий развития общества. Они думают, что если они заучат наизусть эти выводы и формулы и начнут их цитировать вкривь и вкось, то они будут в состоянии решать любые вопросы, в расчете, что заученные выводы и формулы пригодятся им для всех времен и стран, для всех случаев в жизни. Но так могут думать лишь такие люди, которые видят букву марксизма, но не видят его существа, заучивают тексты выводов и формул марксизма, но не понимают их содержания.
Марксизм есть наука о законах развития природы и общества, наука о революции угнетенных и эксплуатируемых масс, наука о победе социализма во всех странах, наука о строительстве коммунистического общества. Марксизм, как наука, не может стоять на одном месте, – он развивается и совершенствуется. В своем развитии марксизм не может не обогащаться новым опытом, новыми знаниями, – следовательно, отдельные его формулы и выводы не могут не изменяться с течением времени, не могут не заменяться новыми формулами и выводами, соответствующими новым историческим задачам. Марксизм не признает неизменных выводов и формул, обязательных для всех эпох и периодов. Марксизм является врагом всякого догматизма.
28 июля 1950 г.
Приложения.Письма к И.В. Сталину
Е.А. Крашенинникова
Дорогой Иосиф Виссарионович!
Примите горячую благодарность за Вашу статью о языкознании. Мне, молодому советскому языковеду, радостно думать, что Вы придаете такое большое значение науке, которой я решила посвятить свою жизнь.
Ваша статья внесла ясность в основные вопросы теории языкознания, она, безусловно, ляжет в основу советской науки о языке. При обсуждении Вашей статьи я и мои товарищи встретили еще ряд вопросов, по которым очень хотелось бы знать Ваше мнение…
Дорогой Иосиф Виссарионович!
От всего сердца благодарю Вас за то, что Вы ответили на мои вопросы. Ваши ответы явились еще одним вкладом в науку о языке и наряду с Вашей статьей «Относительно марксизма в языкознании» лягут в основу советского языкознания.
Я думаю, что выражу мнение всех наших молодых языковедов, сказав, что в благодарность за Ваше внимание мы отдадим все наши силы и способности делу развития советской науки о языке.
Что касается меня лично, то я обещаю Вам осенью этого года дописать и защитить свою кандидатскую диссертацию.
Позвольте еще раз поблагодарить Вас, дорогой Иосиф Виссарионович, за Вашу заботу о науке и пожелать Вам бодрости, здоровья и долгих, долгих лет жизни.
5.VII.50 г.
Е. Крашенинникова.
Г.Д. Санжеев
Как и все языковеды нашей родины, я с большим волнением и восторгом продолжаю изучать Вашу работу «Относительно марксизма в языкознании». Особенно рад тому, что Вы одобрили наше стремление изучать семьи родственных языков. К сожалению, среди некоторых языковедов и после появления Вашей работы продолжают иметь место такого рода шатания, которые смогут снова затормозить плодотворность наших усилий в области сравнительного языкознания, ибо ревнители аракчеевского режима, созданного в языкознании, постараются, возможно, проявить себя и тут.
В связи с этим я хотел бы обратиться к Вам с просьбой, разъяснить следующие вопросы, хотя, конечно, мне совестно утруждать Вас нашими мелочами.
1. Правильно ли я думаю, что Ваше положение о невозможности развития диалектов и жаргонов в самостоятельные языки, безусловно, относятся только к «классовым» диалектам и жаргонам.
2. Правильно ли я думаю, что в условиях, когда «племена и народности дробились и расходились», соответственно могут дробиться и расходиться языки и диалекты, а из последних иногда могут получиться самостоятельные языки, как это, по-видимому, случилось с многочисленными диалектами некогда одного монгольского языка, которые около XVII – XVIII вв. дали начало образованию современных монгольских языков (бурятского, халхаского, или собственно монгольского, и ойратского или калмыцкого)?
3. Иными словами, правильно ли я думаю, что согласно положения Вашей статьи не следует территориальные диалекты смешивать с «классовыми» и что закономерность развития этих различных диалектов тоже различна?
Проф. Г. Санжеев.
Москва, 29 июля 1950 г.
Д.И. Белкин
Высокоуважаемый Иосиф Виссарионович!
Некоторые односторонне понимают Вашу мысль о том, что мышление без языка невозможно.
Прошу дать разъяснение: очевидно, Ваша мысль в такой же мере относится к нормальному языку — языку слов, как и к языку жестов, на котором говорят немые (а в отдельных случаях и люди с нормальной речью) — и не только к «внешней», но и к внутренней речи, в которой обычный язык продолжает функционировать в сокращенном виде, с усилением за его счет роли образов (представлений — снимков с явлений действительности)?
Д. Белкин.
6 июля 1950 г.
P.S. Я педагог, преподаватель русского языка. Окончил в 1927 г. литературно-языковое отделение Харьковского института народного образования (бывший университет, теперь восстановлен как университет).
Адрес мой: Москва, 109, поселок «Стальмост»…
Белкину Д.И.
С.Ш. Фурер
Тов. Сталину И.В.
Лично.
В газете «Правда» от 4.VII.50 г. за № 185 (11657) в статье «К некоторым вопросам языкознания (ответ т. Е. Крашенинниковой)» Вы в пункте в) пишете:
«Отрывая мышление от языка и „освободив“ его от языковой „природной материи“, Н.Я. Марр попадает в болото идеализма.
Говорят, что мысли возникают в голове человека до того, как они будут высказаны в речи, возникают без языковой оболочки, так сказать, в оголенном виде. Но это совершенно неверно. Какие бы мысли ни возникали в голове человека и когда бы они ни возникали, они могут возникнуть и существовать лишь на базе языкового материала, на базе языковых терминов и фраз. Оголенных мыслей, свободных от языкового материала, свободных от языковой „природной материи“ — не существует. „Язык есть непосредственная действительность мысли“ (Маркс). Реальность мысли проявляется в языке. Только идеалисты могут говорить о мышлении, не связанном с „природной материей“ языка, о мышлении без языка.
Короче: переоценка семантики и злоупотребление последней привели Н.Я. Марра к идеализму.
Следовательно, если уберечь семантику (семасиологию) от преувеличений и злоупотреблений, вроде тех, которые допускают Н.Я. Марр и некоторые его „ученики“, то она может принести языкознанию большую пользу».
В связи с этим определением у меня возникли два вопроса, которые очень прошу Вас мне разъяснить:
а) немой человек не имеет дара речи, а значит, и не пользуется языком. Значит ли это, что у него не работает мысль (мышление), памятуя, что реальность мысли проявляется в языке;
б) человек раннего возраста еще до того, как научился говорить, то есть до того момента, как язык стал проводником его мысли (мышления), — можно ли считать, что у него не работает мышление (мысль).
У ребенка до овладения им полностью языком реальность мысли его не может проявляться в языке, а проявляется в его действиях, желаниях, не передающимися языком, а другими моментами. Мысль у него работает, а языком еще не владеет или владеет совершенно слабо в виде звуков и т. д.
Не будет ли верным считать, что мысли, как исключение, могут возникать в голове человека до того, как они будут высказаны в речи и возникают без языкового материала, без языковой оболочки, примером чего служит приведенные мною вопросы в пункте а) и б).
С уважением
…Фурер. 14.VII.50.