[43].
Во второй половине 80-х страна начала «леветь». Естественно, что Евтушенко качнулся, куда следует. В итоге в 1986 году он был избран секретарем правления Союза писателей СССР, а 14 мая 1989 года избран народным депутатом СССР от Дзержинского территориального избирательного округа города Харькова и был им до конца существования СССР.
Но вот распался Союз, качаться на качелях стало бесполезно, и Евгений Александрович в 1991 году, заключив контракт с американским университетом в городе Талса, штат Оклахома, уехал с семьей преподавать в США, где и проживает в настоящее время.
В интервью 1972 года, опубликованном лишь в октябре 2013 года, лауреат Нобелевской премии Иосиф Бродский высказался о Евтушенко как поэте и человеке: «Евтушенко? Вы знаете, это не так все просто. Он, конечно, поэт очень плохой. И человек он еще худший. Это такая огромная фабрика по воспроизводству самого себя. По репродукции самого себя… У него есть стихи, которые, в общем, можно даже запоминать, любить, они могут нравиться. Мне не нравится просто вообще уровень всего этого дела. То есть в основном. Основной такой… дух не нравится этого. Просто – мерзит».
На мой взгляд, не стоило Иосифу Александровичу так резко высказываться о Евгении Александровиче. Все-таки родственные души. Оба стали профессорами в США и получают огромные гонорары. И если Евгений Александрович хоть учился в Литературном институте (пусть и не доучился), то образование Бродского – неполные 8 классов[44]. Оба сделали карьеру на охаивании СССР. Как жаль, что история не имеет сослагательного наклонения! Ах, посмотреть бы, кем бы стали Бродский и Евтушенко, если б писали стихи исключительно о любви и о природе.
В США Евтушенко быстро осознал, что игра на качелях закончилась навсегда. И он замер в проамериканской позиции. Евгений Александрович не отзывался на бомбежки и расчленение Югославии, на бомбежки и фактическое уничтожение государственности в Ливии и Ираке, бомбежки Афганистана и т. д. За подобное ведь могут и с университетской кафедры турнуть!
И наш великий поэт помалкивал о мировых проблемах, периодически выдавая русофобские стишки.
Так, например, 7 июля 2005 года в лондонском метро четыре исламских террориста-смертника взорвали четыре бомбы. Погибло 52 человека. И вот Евтушенко разразился гневными стихами «Так им и надо». Причем не против исламистов или англо-американского вторжения в исламский мир, приведшего к таким неадекватным ответным мерам, а… против русских!
Как же звонили бесстыднейше вы,
наши сограждане злобные,
в радиостанцию «Эхо Москвы»
после трагедии в Лондоне.
Торжествовала звонков канонада:
«Так им и надо! Так им и надо!».
Наш доморощенный сталинский Рим
вычеркнул слово «пощада»,
тыча в арену пальцем кривым:
«Так им и надо».
Лично мне жалко жителей Лондона, погибших в метро. Но не они ли голосовали за правительство, пославшее в Афганистан радикальным исламистам помощь на миллиарды долларов? Именно Англия вместе с США «создали» Бен-Ладена. Моджахеды не на пакистанском базаре купили новейшие британские ПЗРК «Блоупайп» и «Джавелин». Их, равно как и американский «Стингер», отправляли в Афганистан с санкции президента США и премьер-министра Англии.
Риторический вопрос, имеет ли право сын человека, погибшего на транспортном вертолете или самолете в результате атаки «Блоупайпа», сказать в 2005 году «Так вам и надо»? Уверен, что на подобное большинство русских людей ответят положительно.
А через 6 лет «Сталинский Рим» начал бомбардировки Ливии и отправил туда свой спецназ. Погибло свыше 50 тыс. человек. Законный президент после пыток был зверски убит. Не думаю, что когда-либо Ливия вновь станет единым государством.
Ну а Евтушенко какое до этого дело? Он исправно получает свои 30 серебреников
Умрет, и тут и там ему обеспечено быстрое забвение. Спросите 15-26-летних, а кто такой Евтушенко, какие его произведения вы читали?
Помимо крупных поэтов, таких как Евтушенко и Бродский, в 1960-1980-х годах в СССР было много и малоизвестных поэтов, эдакий поэтический планктон, который делал себе паблисити русофобскими и антисоветскими высказывания. Тут я приведу лишь один пример.
«Любовь к Польше – неизбежность для русского интеллигента», – так писал один не самый известный поэт Давид Самойлов. О том, был ли «русским интеллигентом» Давид Самуилович Кацман, живший и умерший в Эстонии, я спорить не буду.
Увы, это не случайно вырванная из контекста фраза, а концепция автора. «Русская нация во многом может быть благодарна польской… В бурные времена исторические деятели России тянулись к татарщине, а азиатскими методами решали насущные проблемы времени. В тихие же времена Михаила и Алексея Польша была ближайшей станцией европейской цивилизации».
В 2001 году в Москве на польские деньги (что немаловажно!) были изданы воспоминания писателя Владимира Британишского «Польша в сознании поколения оттепели». Там он благоговейно пишет о двух великих поэтах – Самойлове и Слуцком: «Именно эти два поэта – авторы двух самых ярких и значительных поэтических текстов о Польше в нашей поэзии второй половины века… Мы повернули наши головы к Польше, которая стала для нас недостижимым идеалом свободы…»
А кто такой Слуцкий? Если верить Википедии, Борис Абрамович Слуцкий – русский поэт. И вот «русский поэт» пишет:
Для тех, кто на сравненья лаком,
я точности не знаю большей,
как русский стих сравнить с поляком,
поэзию родную с Польшей.
«Великих русских поэтов» Слуцкого и Самойлова печатали, им присуждали литературные премии. Но комментировать их стихи я не хочу. Думаю, читатели и так видят по телевиденью русофобские выступления польских правителей, избиения русских болельщиков в Варшаве, нападения на наше посольство и т. д., и т. п.
Кто-то диссидентствовал и русофобствовал, стремясь понравиться полякам, американцам, а кто-то – дорогому Никите Сергеевичу.
Бойцам запаса посланы повестки,
Пехота немцев лезет напролом,
Поторопитесь, маршал Тухачевский,
Предстать войскам в обличье боевом.
Пусть гений ваш опять блеснет в приказе
И удивит ошеломленный мир.
Федько пусть шлет к вам офицеров связи,
И о делах радирует Якир.
Но их, приговоренных к высшей мере,
Не воскресить и богу, а пока
В боях невозместимые потери
Несут осиротелые войска.
Так поэт Расул Гамзатов откликнулся на пожелание Хрущева и сформулировал суть легенды о Тухачевском. Был, дескать, гениальный полководец расстрелян, и без его стратегических талантов в сорок первом году «осиротелые войска» понесли «невозместимые потери».
«Не продается вдохновенье». Да, у настоящих поэтов – нет. А у поэтов-диссидентов оно продавалось. Наши поэты-диссиденты торговали вдохновением оптом и в розницу – кто больше даст. Причем брали они, в отличие от представительниц самой древней профессии, не только деньгами, но и почетными званиями, наградами отечественными и зарубежными, а больше всего любили паблисити. Разница между ними и жрицами любви лишь в том, что первые доставляли радость и удовольствие, а эти дурачили народ и привели к гибели государство.
Глава 8Лев Толстой XX века
Повесть «Один день Ивана Денисовича» произвела на меня и моих одноклассников огромное впечатление. Замечу, что я учился в школе-лаборатории № 1 при Академии педагогических наук в физическом классе, где дураки попросту не удерживались.
60-е годы – это было странное время. До 1956 года советский Агитпроп обращался с народом, как с маленькими детьми, которым, к примеру, не положено знать о процессах зачатия и деторождения. Так, советские люди не знали, что в стране есть концлагеря, что в США действуют десятки, а то и сотни советских шпионов, и т. д.
При этом нельзя не отметить один тонкий нюанс: подавляющее большинство граждан находились в полнейшем неведении, но отдельные личности по отдельной теме могли получить огромный массив информации, иной раз больший, нежели сегодня, в 2014 году.
Так, я со школьных лет входил в неформальную группу военных историков андеграунда, и мы знали о ВМФ, баллистических ракетах, танках и т. д. куда больше, чем наши генералы и адмиралы.
К примеру, в 1960-1980-е годы межконтинентальные баллистические ракеты и ракетоносители космических аппаратов были «святая святых» и все материалы о них имели грифы «сов. секретно» и «особой важности». Но, посетив комитет комсомола ЦКЭБМ (с 1976 года НПО «Энергия») – здание внесекретной территории предприятия, с открытым входом без пропусков, – можно было увидеть кучу таблиц, графиков и отчетов по выпуску и испытаниям экспериментальных образцов ракет. Разумеется, там не было написано «ракета», а значилось «изделие», зашифрованное заводским индексом или индексом ГРАУ. Непосвященному человеку это казалось китайской грамотой. Но тот, кто знал индексы ракет от 8К-14 до 8К-52К, точно представлял подробный ход работ над каждой системой. В этом весь парадокс социализма. Любой человек мог, не лазя за колючую проволоку и не вскрывая сейфов, собрать огромный массив информации, к примеру, о советских концлагерях или о советских шпионах в США. Но печатать это было нельзя, а о многом – и просто говорить соседям.
Поэтому для нас стали сенсацией повесть «Один день…» и кинофильм «Мертвый сезон». Народ восхищался ими не из-за художественной ценности, не из-за правдивости (сравнивать-то было не с чем), а исключительно из-за новизны. Представьте себе, что сейчас археологи найдут большой пергамент или каменную стелу с рассказом о жизни славян на берегах Днепра в первой половине IX века. Гарантирую сенсацию, ведь никаких иных письменных источников об этом времени нет.