До 1917 года в России не было ни одной фабрики по пошиву женского белья. Массовое изготовление женского и мужского белья началось именно в советское время. Естественно, сразу одеть всех по последней моде было нереально.
Выступая в 1931 году, Сталин сказал: «Если мы не догоним развитые капиталистические страны за 10 лет, то нас сомнут». Вопрос стоял – быть или не быть нашему Отечеству. Мы догнали, и в 1945-м наши танки вошли в Берлин, Вену, Будапешт, Харбин и Порт-Артур. А не догнали бы, появилась бы на свете Регина Муратовна? Признали бы немцы ваших родителей арийцами или нет?
Так уж извиняйте… Не до кружавчиков было, и ходили наши бабушки и дедушки в сатиновых трусах. Кстати, я и сейчас хожу в «семейных» трусах – очень удобно. И уж ни под каким видом не надену стринги или «слоники». Еще при советской власти какой-то еврей, уехав в Израиль, открыл там фирму по производству «семейных» трусов и стал миллионером.
Итак, Сталин одел страну в немодные лифчики и трусы. А во что были одеты крестьяне Прибалтики, Западной Белоруссии и Западной Украины – бывшие подданные Российской империи? Как у них в 1917 году не было трусов и лифчиков, так к 1939 году и осталось.
В СССР еще в 1920-х годах в школах девочкам на уроках труда и домоводства преподавали уроки кройки и шитья. Они должны были уметь шить себе лифчики и трусы. Мало того, в городских и сельских домах культуры, домах офицеров повсеместно действовали бесплатные курсы кройки и шитья.
И шили, и еще как! Так, многие мои подруги по Коктебелю занимались «самостроком». Одна из единого купальника югославского производства сделала супер мини-бикини. Купальник ее еле прикрывал места, которые не должен был видеть простой советский человек. И мы купались не только в Коктебеле, но и в Алуште, и Судаке. Другая подружка мою нейлоновую рубашку перешила тоже в супербикини. И загорала не только в Коктебеле, но и на теплоходах на Днепре и Волге. Дамочки – противницы секса – что-то возмущенно бормотали, но были посылаемы.
Возникает резонный вопрос, а почему советская легкая промышленность не могла организовать выпуск «мини-бикини»? Что, рухнул бы социализм? А может, наоборот, не рухнул бы в 1991 году, и престарелой красавице Ренате не было бы оснований обличать советский строй.
Разумеется, дело не только в купальниках. Вот, к примеру, почему советское кино 1960-1980-х годов заполонили асексуальные героини? Классический пример – Кэт в «17 мгновеньях весны». Ну ладно, тут Кэт разведчик, и она не должна бросаться в глаза и чем-то запоминаться.
Но вот веселая комедия «Три плюс два», снятая в 1963 году режиссером Генрихом Оганесяном по пьесе Сергея Михалкова «Дикари». Мне этот фильм очень близок. Я в 1963 году и в последующие годы отдыхал в Восточном Крыму от Алушты до Коктебеля. Режиссер долго подбирал красивых мужчин на роль главных героев. Так, среди не прошедших кастинг были Вячеслав Тихонов и Никита Михалков. Кастинг выиграли Андрей Миронов, Евгений Жариков и Геннадий Нилов.
В реальной ситуации к ним на пляжах Коктебеля, Судака и Нового Света кинулись бы знакомиться толпы девушек от 14 лет и выше!
И вот они влюбляются в двух пожилых теток – Наталью Кустинскую и Наталью Фатееву. Хотя этим дамам не более 25–30 лет, сравним их со Стефанией Сандрелли, Лаурой Антоннели, с 16-летней Оливией Хасси в фильме «Ромео и Джульетта» (1968 год).
Почему бы не снять то же «Три плюс два» с двумя актрисами или студентками ГИТИСа 18–20 лет с приличными фигурками? Да еще чтоб пара кадров без купальников. Замечу, что обычно в 1960-1980-х годах в диких местах Крыма так народ только так и купался. Да и сейчас ситуация ничуть не изменилась: поезжайте в Крым и убедитесь.
И вот такой вариант фильма надо было попытаться поставить в широкий прокат в Техасе, Неваде или еще в каком-либо заскорузлом штате. Там бы его, естественно, запретили, да еще и арестовали бы людей, организовавших прокат. Далее публикация в СМИ: «Вот она, демократия!». А далее миллионы советских людей стояли бы в очереди смотреть фильм, начинающийся титрами: «Этот фильм запрещен в „свободном мире“. За его показ американская фемида дает… лет и столько-то тысяч долларов штрафа».
Тем не менее, несмотря на все глупости и запреты советских вождей, секс в СССР был, да еще какой! Приятно вспомнить!
А вот у американских обывателей, которые мнят себя пупом земли, секса как не было, так нет и не будет! Попробуйте прокрутить у них советский патриотический фильм «А зори здесь тихие» или устроить выставку картин с девочками Пластова и Кустодиева. Сразу «загремите» на многие десятки лет. Вы пригласили незамужнюю женщину коллегу по работе в театр, это у них квалифицируется как «сексуальное домогательство» – статья, тюрьма. Вы поругались с женой – тюрьма. Вы занимались анальным сексом с женой – тюрьма. И т. д., и т. п. Как не пожалеть американских мужчин-импотентов, которые пытаются навязать свой американский образ жизни всему миру? А впрочем, так им и надо, там им и надо, господа!
Глава 13Кухонное диссидентство
Питательной средой «диссидентов в законе» была интеллигенция. А что такое интеллигенция? Замечу, что в других языках такого слова нет. Близкое по звучанию английское слово «Intelligence» означает «разведка».
Первым в оборот слово «интеллигенция» ввел очень плодовитый, написавший больше сотни романов литератор Петр Дмитриевич Боборыкин (1836–1921). «Интелигенцiя» в значении разумная, образованная, умственно развитая часть жителей, появляется в томе «исправленного» «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даля, изданном в 1881 году.
Одним из первых слово «интеллигенция» употребил Лев Толстой в первой главе романа «Война и мир» при описании салона Анны Павловны Шерер: «Пьер… знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга».
Замечу, как точно Лев Николаевич показал интеллигенцию начала XIX века. Салон – сборище великосветских болтунов. Там можно фрондировать, но «от сих до сих». Так, высказывать различные мнения, не совпадающие с официальными, о событиях в Европе и, разумеется, о «злодее Буонапарте». При этом правительство и отдельных министров можно критиковать, но и правительство, и министры представляются лицами, действующими как бы помимо воли императора Александра I. О внутренних делах России, за исключением карьерных дел и интриг, разговоры не заходили.
Кстати, Лев Николаевич не понаслышке знал такие салоны. Недаром литературоведы считают прототипом Шерер Марию Николаевну Волконскую, в замужестве Толстую, то есть мать писателя.
Лев Николаевич иронично, с легким презрением описывает «рафинированную» интеллигенцию Петербурга, собравшуюся в салоне Анны Павловны. Тот же Андрей Болконский с презрением, сверху вниз смотрит на эту публику и говорит Пьеру, что он вынужден ходить в салон и «эта жизнь не по мне».
Конечно, в чем-то слова Андрея – поза: мог бы и не ходить. Да и министры, и царь вполуха, но все же прислушивались к болтовне в салонах.
В 86-томной энциклопедии Брокгауза слово «интеллигенция» отдельной статьи не удостоилось, а вот во втором издании (1907 год) Малого энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона читаем: «ИНТЕЛЛИГЕНЦIЯ, лат., образованные, умственноразвитые классы общества, живущие интересами политики, литературы и искусств. – Интеллигент, просвещенный человек, принадлежащий к классу интеллигенции».
С 1960-х годов бытует крылатая фраза: «Я не интеллигент, у меня профессия есть». Ее приписывают самым разным авторам, в том числе Льву Гумилеву, Н. В. Тимофееву-Рессовскому и др.
В самом деле, трудно назвать интеллигентами Григория Орлова, Григория Потемкина, Александра Суворова, Федора Ушакова, адмирала Макарова, генерала Скобелева, канцлера Горчакова, Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Толстого, Есенина, Маяковского, Курчатова, Королева. Они образованные умные люди, но у них у всех есть специальность: кто поэт, кто генерал, кто канцлер Российской империи.
Лично меня еще в студенческие годы трясло, когда мне говорили: «Вы же интеллигентный человек». Я отвечал, что я не интеллигент, а историк, даже когда у меня не было опубликовано ни строчки.
Мое отличие от подавляющего большинства историков в том, что те изучали историю России по трудам Соловьева и вузовским учебникам «Истории СССР», то есть по глобусу. А я 30 лет сидел в архивах Москвы и Петербурга и совершал зондажи вглубь времен. Ну, как хорошая хозяйка требует у продавца надрезать арбуз до самой сердцевины. То же делает человек, увлеченный историей техники. Так, он изучает кучу дел, посвященных изготовлению пушек или кораблей – заказов, рекламаций, десятки документов деловой переписки – и может видеть и сравнивать эффективность работы казенных и государственных заводов, эффективность деятельности управления Военного или Морского ведомств и т. д.
А изучая документы по истории громадного морского и речного флотов, я увидел неприглядные физиономии земцев – воров и бюрократов. Почти во всех книгах до и после 1917 года земские деятели выглядят вполне респектабельно – передовые люди, для которых главное – это интересы народа. Ради русского народа в целом они готовы на все – на подписание различных адресов высочайшим особам, где запрятаны либеральные «шпильки» и намеки. Они готовы произносить речи о свободе и конституции, о «правах граждан», запивая их шампанским и заедая севрюжиной с хреном.
Зато на реках они буквально грабили судовладельцев. Например, вымогали с них деньги на красивый фасад города у пристани. Кто это построил? Земство! А что за это втридорога платили пассажиры и промышленники – перевозчики грузов, – никто не знал.
В портах Черного моря в начале XX века причалы были в аварийном состоянии, в результате чего многие иностранные судовладельцы отказывались заходить в Таганрог, Керчь и другие порты. Ведали причалами земства. Они собирали 12 (!) видов сборов с судовладельцев. А куда эти деньги девались, наших историков не интересует. Между тем причалы портов Черного и Азовского моря имели огромное стратегическое значение. В итоге за проделки земских воров пришлось платить большой кровью в 1914–1920 годах.