– Я был идиотом, – сказал Саймон и опустил голову. – Когда ты рассказала мне про Путешественников, я даже не подумал, что то, о чем я тебя попросил, могло быть опасно. Что это могло дорого тебе обойтись. Я думал только о маме и о том, как сделать так, чтобы она выздоровела. Ради нее ты рисковала своей жизнью, и я благодарен тебе за это. Настолько, что не нахожу подходящих слов, чтобы это выразить.
Ожидая продолжения, я стиснула кулаки, и ногти впились мне в ладони.
– Но я с тобой – вернее, я был с тобой – потому, что я был от тебя без ума. И твой дар Путешественника здесь совершенно ни при чем. По крайней мере, так мне казалось. Получается, что из-за твоих Путешествий в наши отношения закралась ложь, и это твоя вина.
– Я боялась тебя потерять.
– Послушай, ты можешь мне объяснить, как это работает? Насколько я понимаю, мой двойник из другого мира сейчас тебя не очень-то жалует. – Саймон с трудом подавил улыбку. – Похоже, в этом мы с ним в данную минуту похожи.
– Саймон…
Я вскинула голову, но его взгляд был устремлен на руль.
– Но ведь ты целовал меня, – снова заговорила я. – Ты думаешь, что мои чувства к тебе разбудил твой двойник, но что вызвало к жизни его чувства ко мне? Боюсь, теперь уже мы никогда в этом не разберемся, потому что ты мне не веришь, а я не верю тебе. И все-таки. Что разбудило его? Он ведь почему-то увидел меня, физически увидел, а не должен был.
– Выходит, тебе не позволяет быть со мной твоя уязвленная гордость, – сказал Саймон и протянул руку, чтобы помочь мне открыть дверь. – Пожалуй, тебе пора.
Я выбралась из машины, но осталась стоять рядом с ней, упираясь рукой в металлическую стойку.
– Да нет, ты меня не понял, дуралей. При чем тут гордость? Все дело в физике. Путешественники могут оставлять в параллельных мирах впечатления о себе, но отраженные люди эти впечатления не воспринимают. Они их не помнят, понимаешь? Тот Саймон, по идее, не мог меня увидеть, ведь мы с ним физически не контактировали, как и с другими обитателями его мира, – ни в какой форме, даже в форме простого прикосновения.
– Может, ты ко мне клеилась в каком-нибудь другом параллельном мире, – предположил Саймон. – Это вполне в твоем духе.
– Ничего подобного. Единственный раз, когда я пересекалась с тобой до всего этого, – это в парке. – Правда всплывала в моем сознании, как головоломка, в которой наконец все фрагменты начали становиться на свое место. – Да, ты видел меня в парке.
– В каком еще парке?
– В Парковом Мире. Так я называю мир, который разрушился – отчасти по моей вине, потому что я его разделила, – пояснила я, вспоминая пруд с плавающими в нем утками, воздушные шары… – Этот мир был нестабильным, и ты ко мне прикоснулся.
– Этого больше не повторится. Я не могу помешать тебе приставать ко мне в других мирах, но в этом между нами все кончено.
Захлопнув дверцу, Саймон нажал на газ и уехал, оставив меня на стоянке.
«Переживать будешь позднее», – сказала я себе. Мои мысли сейчас были сконцентрированы на мелькнувшей у меня догадке. Итак, парк. Закрыв глаза, я стала вспоминать, как Саймон охватил ладонью мое бедро, чтобы не дать мне упасть, и как от этого прикосновения я едва не потеряла равновесие окончательно.
Я вспомнила нестабильность его частоты и то, как сильно ощущала диссонанс, когда мы встречались в параллельных мирах – во всех параллельных мирах, где мы так или иначе пересекались.
Он обратил на меня внимание в парке, поскольку со звуковой частотой Паркового Мира что-то было не в порядке.
Он заметил меня в Мире Пончиков, потому что что-то было не так с ним самим.
Я привлекла его внимание в Главном Мире, и начались инверсии.
Кажется, я начала понимать. Частота Паркового Мира была не в порядке не потому, что сам этот мир был нестабильным. Парковый Мир был нестабильным, поскольку что-то было не так с Саймоном. Существовала связь между его отражениями – более тесная, чем при СРП. И чем больше я взаимодействовала с ними, тем крепче эта связь становилась и тем сильнее проявлялась. Более нестабильными становились излучаемые эхо-Саймонами звуковые частоты. Это, в свою очередь, делало нестабильными миры, в которых отраженные Саймоны обитали.
Мои родители искали в параллельных мирах что-то, что вызывало глобальную нестабильность. Но проблема таилась не в отраженных мирах.
Проблемой являлся сам Саймон.
Глава 48
Я добралась домой на автопилоте, не видя ничего вокруг, сраженная своим открытием. Саймон и есть аномалия, и я лишь усилила ее разрушающее воздействие на окружающий меня мир.
Всякий раз, когда я пересекала границу между Главным Миром и очередным параллельным – не важно, пробиралась ли я тайком в Мир Пончиков или выполняла очередное задание Адди, – я тем самым усиливала связь между настоящим Саймоном и его отражениями. Вот почему СРП Саймона был таким мощным. А когда два Саймона, настоящий и отраженный, встретились, мир вокруг них начал рушиться – их совместного сигнала было слишком много для одной реальности. Вот почему обнаруживаемые мной инверсии были связаны именно с Саймоном. И по той же причине вокруг него постоянно возникал эффект барокко.
Он был болезнью, а не симптомом.
А я – ее переносчиком.
Поэтому я должна была найти и лекарство.
Машину Адди я заметила, только когда чуть не налетела на нее.
– Садись, – сказала сестра, чуть опустив боковое стекло.
Я потянулась к ручке дверцы и замерла, увидев, что на переднем пассажирском месте сидит Элиот и лицо у него мрачное.
Вздохнув, я скользнула на заднее сиденье.
– И что же я теперь сделала?
– А ты не знаешь? – искренне удивилась Адди.
– Список возможных вариантов довольно велик. Пожалуйста, облегчи мне задачу.
Элиот зашевелился на сиденье – видимо, хотел напомнить мне, что Адди ищет доказательства моей вины и эти поиски могут привести к нему. Чтобы спасти его, я должна была отвлечь от него внимание и вызвать огонь на себя.
– Для начала, – произнесла Адди, – давай побеседуем о парне из Главного Мира, с которым ты спишь.
– Я с ним не сплю! Почему все думают… вообще-то я худо-бедно умею себя контролировать.
– Ты много раз демонстрировала полное отсутствие самоконтроля, – процедила Адди. – Так или иначе, ты встречаешься с этим типом вместо того, чтобы посещать занятия в школе. Он – проблема, Дэл, и ты должна со всем этим покончить.
– Я это уже сделала. Но есть гораздо более серьезная проблема, связанная с Саймоном.
– Он и есть та самая аномалия, которую пытались найти мама с папой, – заявила сестра.
– Откуда ты…
Сидящий рядом с Адди Элиот кашлянул. Я тронула его за плечо:
– Это ты ей рассказал?
– Она и так догадывалась, что что-то не так.
– Значит, говоришь, ты подхватила грипп? – В голосе Адди звучало презрение. – Я бы еще могла поверить, что это похмелье. Но только не грипп.
Элиот развернулся на переднем сиденье, чтобы заглянуть мне в лицо.
– Я записал частоту Саймона, когда застал его у тебя дома, – заговорил он. – Поначалу кажется, будто она звучит совершенно нормально. Даже моя карта ничего не отразила. Но если слушать долго и внимательно, начинаешь понимать, что в ней есть фальшь. Все в ней – каждый фрагмент, каждый элемент – скорректировано. Кажется, что она вот-вот отклонится от правильного диапазона, но в последний момент что-то мешает ей это сделать.
– У меня плохие отметки по физике. Что это означает?
– Он сам – портал. – Адди говорила медленно, тщательно произнося каждое слово, словно убеждала в чем-то маленького ребенка. – Решения, которые он принимает, создают более сильные миры, чем большинство параллельных. Они были бы стабильными, если бы его частота была правильной. Но она неправильная. Поэтому каждый раз, когда он создает очередной мир, возникает не просто диссонанс, а диссонанс огромной силы.
– Для того чтобы таким образом дестабилизировать Главный Мир, нужно много времени, – вставил Элиот. – Но когда диссонанс в нем накопится в большом количестве, процесс пойдет очень быстро.
– Как в Парковом Мире, – тихо произнесла я.
Элиот кивнул.
– Я ведь говорил тебе: дело было не в том, что ты сделала что-то не так.
– И ты первым делом рассказал Адди? – Предательство друга больно обожгло мне сердце. – Почему?
– Потому, что ты в последнее время неспособна рассуждать здраво, – ответила за Элиота моя сестра. – Не нападай на Элиота, Дэл. Он искренне беспокоился за тебя.
Я посмотрела на него. Он пожал плечами. Было очевидно, что времена, когда я могла вертеть им как заблагорассудится, миновали.
– И как мы можем все это исправить? – поинтересовалась я.
– Сначала мы обо всем расскажем маме и папе. Они сообщат Совету. А Совет обо всем позаботится.
Совет мог сделать только одно – разделить Саймона. То есть, выражаясь прямо, уничтожить его.
– Никакого Совета, – твердо заявила я. – Мы займемся этим сами.
Когда мы подъехали к дому, Адди так ударила по тормозам, что я едва не соскользнула с заднего сиденья.
– Есть еще одно объяснение тому, что Элиот рассказал обо всем мне, – сказала сестра. – Ты ведь видела, какой ущерб может наносить Саймон. Без посторонней помощи нам проблему не решить.
– Что ж, давайте попросим кого-нибудь нам помочь, – согласилась я, лихорадочно перебирая в уме возможные варианты, но нашла всего один подходящий. – Но только не Совет.
Глава 49
– Да, дела-а, – протянул Монти, когда мы собрались вокруг кухонного стола, и взял еще одно печенье. – А вы уверены, что проблема именно в этом парне, в Лэйне? Я его видел, мне показалось, что он звучал нормально.
– Дефект в его частоте такой крохотный, что его невозможно обнаружить, не прибегая к компьютерному анализу, – объяснил Элиот. – Но он определенно есть и позволяет другим, чужеродным частотам проникать в Главный Мир. Поскольку Саймон Лэйн сам – природный портал, он создает огромное количество параллельных миров. И все они несут в себе тот же дефект