— Эти глаза могут редрум.
Он смеется громче, чем я когда-либо слышала, подтверждая мою гипотезу о его выгоде в нашем общении.
— Перестань, Кайман. Расслабься, — говорит он, цитируя меня.
Скрестив руки на груди, я посылаю ему сердитый взгляд. Хихикая, он делает еще один кадр, затем подходит к комоду, кладет камеру в чехол и протягивает ее мне.
— Развлекайся со своими куклами.
— Спасибо.
Его внимание переключается на что-то выше моего плеча. Когда я оборачиваюсь, то с удивлением замечаю его отца прямо позади меня.
— Мне показалось, ты тут со съемочной группой. Не знал, что ты одна из подруг моего сына. — Он протягивает руку. — Блэйн Спенс.
Я пожимаю его руку.
— Кайман Майерс, — произношу практически шепотом. Я еще шокирована, что он подошел к нам. Он хочет забрать камеру?
— Приятно познакомиться, — говорит он вполне искренне. Он использует другой стиль общения со своим сыном? Затем он поворачивается к Ксандеру. — Александер, многие из тех фотографий превосходны.
Лицо Ксандера мгновенно каменеет.
— Хорошо. В таком случае я закончил.
— Я бы хотел, чтобы ты поработал с дизайнером над сайтом и флаерами.
— У меня не так много свободного времени, школа и все остальное, но, может быть, получится выкроить немного времени через пару недель. — Он кладет руку мне на поясницу, пытаясь быстро выпроводить меня из комнаты, и я подпрыгиваю от удивления, но не препятствую.
— Было приятно познакомиться, — бросаю я через плечо.
— Александер.
Он останавливается.
— Угу?
— Да, — исправляет мистер Спенс, челюсти Ксандера напрягаются.
— Да? — саркастично повторяет он.
— Благотворительный вечер твоей мамы через четыре недели. Твое присутствие обязательно. И к тому моменту вся реклама должна быть готова.
Мы выходим в холл, и Ксандер говорит:
— Надеюсь, ты делаешь заметки. Как видишь, я не хуже тебя способен подвести семью.
— Делаю. — Последний человек на Земле, который хотел бы, чтобы мы с Ксандером гуляли и притворялись, что встречаемся, — моя мама (в его случае — отец). Конечно, для этого маме пришлось бы об этом узнать. И в этом мы с Ксандером отличаемся. Я его не использую. — Много заметок. Когда мама просит меня что-нибудь сделать. — Указываю на дверь, из которой мы только что вышли. — Я делаю это и притворяюсь, что мне безумно нравится.
— Как грубо. — Он награждает меня полуулыбкой, что меня очень злит, так как эта фраза стоит настоящей, широкой улыбки.
Он нажимает на кнопку вызова лифта.
— Итак, хочешь стать фотографом?
— Возможно.
— Я подумал, что тебе понравится. Ты как-то сказала, что любишь науку, которая требует наблюдения за предметами и внимания к деталям. Ты хороша в этом, а эти черты необходимы, когда смотришь на мир через объектив.
Я удивленно смотрю на него.
— Что? — спрашивает он.
Понимаю, что, должно быть, уставилась на него в шоке, поэтому быстро отворачиваюсь и смотрю на наше размытое отражение в дверях золотого лифта.
— Я… спасибо… что заметил.
Он пожимает плечами.
— Я просто пытаюсь найти что-то, что тебе придется по душе. Ты следующая.
— Да. Что ж, поскольку мы подбираем профессию по характерным чертам, я должна найти такую, которая включает в себя глажку футболок и использование огромного количества геля для волос.
Он проводит рукой по волосам.
— Я использую очень мало геля. — Мы едем вниз. — В следующую субботу, в то же самое время?
Я мысленно пытаюсь представить расписание магазина, но не могу вспомнить, запланированы ли у нас очередные посиделки.
— Угу… да, — исправляюсь я, улыбаясь Ксандеру, чтобы он понял, что мне тоже не понравилось исправление его отца. — Договорились. — Мы ждем, пока подгонят машину. — Чуть не забыла, надень одежду похуже.
Глава 16
В следующую субботу я встречаю Ксандера на обочине, желая избежать ситуации, произошедшей на прошлой неделе. Мама все еще верит в «друга из школы» и пока не настаивает на знакомстве с ним. И я не собираюсь что-либо менять.
Не замечая меня, Ксандер заглушает двигатель и вылезает из машины.
На нем потрясные джинсы, футболка и кожаные мокасины. Я указываю на его одежду.
— Серьезно? Разве я не говорила надеть самую ужасную одежду?
Он подходит прямо ко мне. На самом деле Ксандер на голову выше меня, однако сейчас, когда он стоит на дороге, а я на обочине, мои глаза находятся на уровне его подбородка.
— И тебе привет. — Мы не виделись с ним в течение целой недели. Он уезжал куда-то по делам бизнеса со своим отцом. На секунду мне кажется, что Ксандер хочет меня обнять, и у меня перехватывает дыхание, но он переводит взгляд на свой наряд. — Это и есть моя самая ужасная одежда.
Я пихаю его, удовлетворяя свой порыв к нему прикоснуться.
— Ты ужасен. — Но я знаю, что он не шутит. — Ладно, тогда сначала нам нужно будет кое-куда заехать.
Мы проезжаем несколько кварталов, и я указываю на парковку перед магазином «Армия спасения».
— Первая остановка — новая одежда. Пошли. Приоденем тебя.
Мы заходим в магазин, и нас встречает запах старой мебели. Это напоминает мне о Скай, поскольку мы часто проводим время в подобных местах.
— Размер обуви? — спрашиваю я.
— Двенадцатый… Подожди… мы выбираем здесь обувь? Не уверен, что смогу носить поношенную обувь.
— Кажется, ты сказал что-то философское. Теперь забудь об этом, малыш, потому что иначе ты испортишь свои ботинки.
— Я готов их испортить.
— Подожди, я разве дала тебе выбор? Нет, конечно, ведь ты все равно сделал бы неправильный. Поэтому мы покупаем обувь здесь. — Я тяну его в отдел с обувью. Есть всего три пары его размера. Я выбираю самые отвратительные: высокие ботинки с кислотно-желтыми шнурками. Затем заставляю его примерять одежду.
Пока он в примерочной, я хожу по отделу с толстовками. Передвигая вешалки, я резко останавливаюсь. Между отвратительным неоново-оранжевым свитшотом и голубой университетской толстовкой весит черное платье, расшитое бисером, с небольшим вырезом и коротким рукавом. Я проверяю размер. Как раз. Прикусываю губу и смотрю на ценник — сорок долларов. Дороговато для секонд-хенда. Но цена оправдана — платье винтажное. Лучшее, которое я когда-либо находила. И то, что оно спрятано между толстовками, говорит о том, что кто-то его уже присмотрел и спрятал, надеясь за ним вернуться. Но все равно сорок долларов — для меня слишком дорого. Мне так и не заплатили за этот месяц, и я сомневаюсь, что заплатят вообще. Мама не может себе этого позволить. Хотя моя крошечная зарплата не нанесет сильный урон нашему бюджету, зато позволит мне чувствовать себя несколько лучше.
— Я стараюсь не думать о том, кто носил это раньше, — кричит Ксандер из примерочной.
— Тебе нужен носовой платочек или ты прекратишь плакать? Выходи и дай мне на тебя взглянуть.
Я передвигаю вешалку со следующей толстовкой, чтобы закрыть черное платье. Даже если бы у меня и были такие деньги, куда бы я ходила в этом платье? На какое-нибудь вычурное мероприятие с Ксандером? Надеюсь, я не превращусь в девушку, мечтающую о парне, которого она никогда не получит.
Шторка в примерочную распахивается, и, застегивая нижние пуговицы на фланелевой рубашке, выходит Ксандер.
— Чувствую себя идиотом.
— Иногда это даже полезно. Теперь тебе нужна толстовка.
— У меня есть пиджак.
— Ты имеешь в виду свой очень дорогой пиджак? Не-а, так не пойдет. — Я вытаскиваю ближайшую серую кофту и кидаю ему.
— Отлично, я переодеваюсь назад в свою одежду.
— Нет, парень, тут ты будешь носить эти вещи. Поторапливайся, встретимся у кассы. — Я бросаю последний взгляд на платье и ухожу.
Кассирша смотрит на нас в недоумении.
— Вот, — говорю я, поворачивая Ксандера. Отрываю ярлыки с петли на джинсах и с рукава кофты, а затем протягиваю ей толстовку и обувь.
— С вас пятнадцать долларов, — говорит она.
Ксандер протягивает ей двадцатку.
— Пятнадцать? За это все?
Он все еще удивлен, когда мы идем обратно к машине.
— На прошлой неделе я купил носки за тридцать долларов.
— Потому что ты идиот.
— Спасибо.
— Кстати, мне нравятся твои новые ботинки.
Он закатывает глаза.
— Если унижение — твой вариант профессии, то могу ответить сразу: я в этом не заинтересован.
— Но у тебя так хорошо получается.
Мы приезжаем на кладбище, и Ксандер смотрит на меня.
— Что мы здесь делаем?
— Исследуем твой потенциал.
— Здесь?
— Помнишь, что я сумасшедшая? Пошли.
Я привела его сюда по нескольким причинам. Во-первых, это бесплатно, а у меня нет денег, чтобы устроить для него что-либо равное фотосессии. Во-вторых, я считаю, что Ксандеру нужно немного испачкать руки, расслабиться. Конечно, он в хорошей форме, но он понятия не имеет, что я для него приготовила.
— Здравствуйте, мистер Локвуд, — приветствую я, входя в похоронное бюро, которое располагается на пригорке. Папа Скай очень крутой. Он, со своими длинными белокурыми волосами и крючковатым носом, выглядит так, как и должен выглядеть обитатель кладбища. Меня всегда интересовало, владеет ли он этим кладбищем из-за своей внешности или же он выглядит так, потому что владеет кладбищем.
— Привет, Кайман. — Он протягивает две лопаты. — Вы уверены, что хотите это сделать?
— Да. — Я забираю лопаты.
— Хорошо, я уже начал, чтобы вы знали ее размер. Она прямо за дубом. — Он достает из кармана рацию и протягивает ее мне. — Если будут вопросы, обращайтесь.
Я передаю Ксандеру лопату.
— Хорошо.
— Могильщик? — возмущается Ксандер, когда мы направляемся к месту. — Серьезно? Ты действительно считаешь, что я захочу копать могилы?
— Это не просто копание могил, Ксандер. Речь идет об атмосфере. Спокойная жизнь в окружении мирной смерти.
— Да, ты сумасшедшая.