— Для нас двоих тут достаточно места, а еще есть целый магазин на первом этаже, так что, на случай когда здесь становится слишком тесно, у нас про запас имеется еще одна комната.
Я недостаточно хорошо знаю Вивиан, но складывается впечатление, будто она испытывает чувство вины за наш образ жизни. Но я — не кривя душой — никогда не чувствовала себя обделенной, даже несмотря на тесноту нашей квартире. Я всегда была счастлива. И, кажется, только в последнее время стала замечать, чего мне не хватало.
Вивиан настаивает на походе в магазин и приносит домой столько еды, сколько мы не съедим и за месяц. Она занимает себя раскладыванием продуктов, а потом начинаются сыпаться опасные вопросы.
— Итак, ты выпускница, не так ли?
Я киваю.
— Что планируешь изучать в следующем году? — как бы невзначай спрашивает Шон, пока читает этикетку на банке кукурузы, которую купила Вивиан. Очевидно, он избегает зрительного контакта, потому что… что еще может быть в банке с кукурузой, кроме самой кукурузы? Неужели он чувствует, что для меня это не самая приятная тема?
— Я не… — начинаю объяснять я. — Я не уверена. — Но это выше моих сил. И дело не в том, что мне стыдно признаться или что нужно помогать в магазине. После того, как я нашла все эти пустые коробки прошлой ночью, я понимаю, что моя помощь была никчемной. Мама самостоятельно разберется с магазином, а мое присутствие ей не поможет. Мне нужно двигаться дальше. — Я собираюсь изучать естественные науки, но с колледжем пока не определилась.
— И что будешь делать с научной степенью? Займешься медициной?
— Нет, я подумываю о специальности эксперта-криминалиста, но пока не уверена.
— Здорово. После выпуска у тебя будет столько возможностей. На самом деле, они безграничны.
Я киваю.
— Да, знаю.
Раздается телефонный звонок, и я быстро поднимаю трубку, думая, что это мама или доктор. Но голос мужской.
— Сьюзен дома?
— Нет. Ей что-нибудь передать?
— Можете передать, что звонил Мэттью?
— Мэттью. Нет. То есть да. Я передам, но она сейчас в больнице.
У него вырывается издевательский смешок, который застает меня врасплох.
— Очередная отмазка?
— Что?
— Послушайте, передайте своей маме, что если она оплатит счета, то я перестану ей названивать.
— Вы агент по взысканию долгов?
Шон смотрит на меня.
— Пусть она мне перезвонит.
Шон жестикулирует мне передать ему трубку, что я и делаю. Он выходит за дверь, закрывая ее за собой.
Здорово, когда есть поддержка.
Глава 40
Мама крепко сжимает мою руку.
— Мам, доктор же сказал, что это просто стандартная процедура. Нет повода для беспокойства.
— Но за все утро ты не сделала ни одного саркастичного замечания в мой адрес. Думаю, все плохо.
Я смеюсь.
— Я просто слишком устала. К тому же, из-за твоего отца я чувствую себя неоригинальной.
Она улыбается.
— Они тебе нравятся?
— Да. — Это все, что я могу сказать. Сейчас не самое подходящее время, чтобы вспоминать ее ложь. А бабушка с дедушкой уж точно не такие монстры, какими она их описывала. Я с трудом сдерживаю свой гнев.
— Знаю, — говорит она, будто прочитав мои мысли. — Я у тебя их отняла. Самостоятельно приняла решение, хотя и не имела права решать за тебя. Мне так жаль.
Я сжимаю ее руку.
— Мы все наверстаем, как только тебе станет лучше. Так что прекращай уже строить из себя больную. Если тебе просто хотелось вернуть предков, могла бы придумать что-то менее драматичное.
Она улыбается.
— Я не собираюсь умирать.
— Люблю тебя, мам.
— И я люблю тебя, малышка.
Шон и Вивиан уже поговорили с мамой, поэтому я спускаюсь на лифте в вестибюль, чтобы присоединиться к ним в комнате ожидания. Сворачивая за угол, я замечаю, что они не одни. Благодаря идеальной осанке Ксандера, я моментально узнаю его со спины. Если бы Вивиан не посмотрела на меня, когда я вошла, то я смогла бы скрыться незамеченной, но ее взгляд вынуждает его обернуться. Мое глупое сердце пропускает удар. И все равно я разворачиваюсь и выхожу из здания на прохладный воздух. Голые деревья, растущие вдоль парковки, походят на черные кляксы на белом холсте неба.
— Кайман, — зовет он. — Подожди. Пожалуйста.
Я останавливаюсь на пожелтевшей траве и поворачиваюсь к нему.
— Что?
— Я почти забыл, на что способен твой взгляд.
Я жду его дальнейших объяснений.
— Хорошо. Думаю, я достиг дна. — Он делает глубокий вдох. — Я все испортил. Поставил на кон все, хотя и знал, что мог потерять. И я в ужасе.
Я нервно сглатываю, сопротивляясь порыву его утешить.
— Но как-то ты сказала мне, что без риска не произойдет ничего хорошего. — Он опускает взгляд, а потом снова смотри на меня. Такое впечатление, будто он подготовил речь, и это только начало. — Мне очень жаль. Тот вечер. Благотворительный вечер. Я такой глупец. Я даже не подозревал, что ты не знакома с бабушкой и дедушкой. А потом Роберт сказал…
— Роберт? — Воспоминания о Роберте эхом отдаются у меня в голове. В свете последних событий я совсем о нем забыла. — Я не… мы с Мэйсоном никогда не встречались…
— Знаю. Скай мне объяснила. Но это застало меня врасплох, и я решил, что поэтому ты сбежала. Потому что Роберт был прав. Но Роберт ничтожество. Даже не знаю, почему я хоть на секунду ему поверил. Мне следовало пойти за тобой и убедиться, что с тобой все в порядке. Что с нами все в порядке.
Это правда. Роберт ничтожество.
Он опускает взгляд на свои руки, а затем взъерошивает волосы. Таким несобранным я его еще не видела.
— Понимаю, ты была шокирована, когда увидела незнакомых тебе бабушку с дедушкой, но почему ты игнорировала мои звонки?
— Ты встречался со мной только потому, что я из обеспеченной семьи.
— Что?
— И ты можешь сколько угодно это отрицать, но мы никогда не узнаем, правда ли это. Ведь ты не мог не знать.
— О родителях твоей мамы я узнал меньше месяца назад. Бабушка рассказала. Сначала я не знал.
— Ты не мог не знать, — повторяю я.
— Но… — Он морщит нос, а затем в отчаянии поднимает взгляд к небу.
— Но что?
— Только не надо ненавидеть меня за эти слова, но… ты не богатая. Я же в курсе, как ты живешь. И когда мне стало известно о родителях твоей мамы, то я подумал, что, возможно, твоя мама хотела показать тебе, как живут простые люди, чтобы ты оценила свои возможности. Но когда я понял, что ты даже не знакома с бабушкой и дедушкой и на благотворительном вечере увидела их впервые, то стало ясно, что денег у тебя нет. Кайман. Ты бедная. Но я все равно люблю тебя. Очень сильно.
У меня вырывается смешок, и он улыбается. И то, как он медленно ко мне приближается, означает, что он уже готов оставить все это позади. Но не я. У меня еще осталась парочка вопросов.
— А твоя кузина. Она говорила о комплексе Золушки, а ты даже и слова не сказал.
— Моя кузина испорченная девчонка, и я знаю, что с ней лучше не спорить. Но ты права. Я изрядно накосячил тем вечером. Мне следовало заступиться за девушку своего брата. И тебя. Я должен был ударить Роберта так сильно, чтобы он больше никогда не смел произносить мое имя, не говоря уже о том, чтобы использовать его в своих целях. Мне не следовало тебя отпускать. Я должен был проводить тебя до дома. Надо было испортить благотворительный вечер.
— Нельзя портить благотворительные вечера.
Внезапно он замирает, и я теряюсь. Я была уверена, что он придет к какому-нибудь мощному выводу, который я так хотела услышать. Скажет что-то такое, что заставит меня ответить: «Все хорошо. Любовь побеждает все». Но вместо этого он улыбается той самой моей любимой улыбкой, и мне хочется упасть в его объятья. Впервые с того вечера, я чувствую себя целой.
— Почему ты так победоносно улыбаешься?
— Потому что ты только что говорила с сарказмом. Сказала: «Нельзя портить благотворительные вечера». А говоришь ты с сарказмом только тогда, когда у тебя прекрасное настроение. А если у тебя прекрасное настроение, то ты не так уж сильно на меня сердишься.
— Ты и моя мама. Вы считаете, что разбираетесь в характере моего сарказма, да?
— Да.
— Я всегда говорю с сарказмом, Ксандер. Независимо от того, в хорошем я настроении или в плохом, так что не стоит делать какие-то выводы.
Он ухмыляется.
— Ты хоть представляешь, как я по тебе скучал?
Я закрываю глаза и делаю глубокий вздох. Вот она. Та самая фраза, ради которой мне хочется его простить.
— Как ты узнал, что я здесь? Как ты узнал о маме? — Я задерживаю дыхание. Ответ на этот вопрос кажется столь важным для меня. Он решил меня разыскать до или после того, как ему стало известно о моей маме? Мне очень-очень нужен ответ «до».
— Когда я вчера позвонил в магазин, то Скай не позволила мне с тобой поговорить…
— Я думала, это Скай тебе позвонила, — перебиваю я.
— Нет. Я позвонил тебе, Скай ответила, ей была нужна только информация о родителях твой мамы. Я умолял ее позвать тебя к телефону, но она не согласилась. Поэтому я поехал к тебе в магазин, который оказался закрытым. Тогда я начал переживать. Я еще ни разу не видел ваш магазин закрытым днем. Я зашел в антикварную лавку, чтобы найти Скай и выяснить, что происходит. Но ее там не было, и владелица лавки, которая, как мне кажется, немного сумасшедшая…
— Мы используем слово «эксцентричная», хотя оно и не отражает всей сути.
— Она-то и рассказала мне о твоей маме. Ей не было известно, в какой именно она больнице, поэтому я начал с общественной, а потом приехал сюда. — Он делает шаг вперед и использует против меня свое секретное оружие — улыбку. — Итак, мы уже можем обняться? — спрашивает он и, не дожидаясь моего ответа, притягивает меня к себе. Я не сопротивляюсь и крепко обнимаю его в ответ. Несколько слезинок медленно стекают по моему лицу, и мной овладевает спокойствие. Я так в нем нуждалась.
— Я люблю тебя, — шепчу я.