Бадди служил в бухгалтерском департаменте Космического Агентства, один из орбитальных филиалов которого располагался прямо на базе Восьмого сектора и через него проходили платежки о списании средств с личных счетов сотрудников Восьмого сектора.
Помимо сумм, эти документы содержали информацию и о том, на что тратили свои деньги отпускники.
Разные сотрудники тратили по-разному, но пилоты, в основном, свои отпускные деньги пропивали.
Бадди такое бессмысленное расточительство не одобрял. А еще он не переносил перегрузок, а также внезапной невесомости, которая иногда случалось из-за аварийного отключения электропитания на всей базе.
Правда, почти в тот же момент запускались аварийные генераторы, но вот этих пары секунд Бадди вполне хватало, чтобы испытать приступ тошноты и досады оттого, что он еще не устроился на Лиме, где с гравитацией все всегда было в порядке.
Перезрелые тетки из его офиса хохотали, как ненормальные, когда случались такие сбои, а он чувствовал свою неполноценность по сравнению со своим троюродным братом Филиппом Смоуком, которого ему в пример часто приводила мама.
– Посмотри, Баддингтон – говорила она. – Его мать обычная учительница литературы, а он работает в офисе финансового Министерства при том, что вы учились на одном курсе.
Это вызывало у Бадди только кривую усмешку, иначе он реагировать не мог. Ну, не ругаться же на маму, которая не понимала, что его жалованье на базе было почти вдвое выше, чем у троюродного брата на его штанопротирательной должности.
Один раз он уже пытался объяснить ей это с цифрами на бумаге, но она парировала все его выкладки простым фактом:
– За ним каждое утро заезжает машина с шофером, Баддингтон, а вы там на орбите, все ходите в один нужник!
Это было Бадди особенно обидно, поскольку в офисе у них на пять человек служащих имелся отдельный гальюн. А в жилой зоне и вовсе – один на троих из-за недозагруженности жилого блока.
Но не держать же пред мамой ответ за каждый нужник на орбите?
Он и не держал, но полностью осознать свое преимущество перед родственником из финансового министерства никак не мог.
А еще эти пилоты. По отношению к персоналу базы они были настроены просто хамски. Хотя сотрудницы из бухгалтерского сектора базы находили с ними общий язык при весьма пикантных обстоятельствах, так что Бадди приходилось затыкать уши при ежедневных обсуждениях тех или иных качеств того или иного кавалера.
При этом, сослуживицы Бадди его присутствием при этом ничуть не смущались, попросту игнорируя коллегу, а когда он, собравшись с духом, делал какой-то из них, тщательно выверенный комплимент, эти переспелки недоуменно переглядывались, а потом премерзко так хихикали.
А еще эти подсчеты! Бадди отвечал за премиальные выплаты и сам видел, какие бывало, суммы наваливало казенное ведомство этим шалопаям, разгильдяям и пьяницам, от которых восторженно визжали его сослуживицы.
Очень часто премиальные перебивали их главный оклад и с этим Бадди, сцепив зубы еще как-то мирился до тех пор, пока не узнал, что существуют еще «халтурки»!
Да, в нарушение трудовой дисциплины, пилоты принимали частные заказы от фирмачей и что-то там подтаскивали с орбиты на орбиту.
Так за эти услуги им накидывали столько, что Бадди поначалу и верить отказывался, а когда поверил стал отчаянно сигнализировать в Трудовую Инспекцию и Транспортно-Космическую прокуратуру.
Прокуратора его продинамила, сказали – не наше направление. А вот с трудовой Инспекцией у него закрутилось сотрудничество и несколько раз он удачно подставлял нарушителей под штрафы. И весьма немалые! Но что толку, если с этих пьяниц снимали по паре тысяч дро, а в некоторые недели они добавляли себе десять, а кое-кто и все двадцать тысяч!
И кстати, всё, что касалось безобразного поведения пилотов в полной мере относилось и к механиком из ремонтного ангара. Один раз Бадди там даже разбили лицо. Сказали – стукач!
Немного поразведав, он выяснил, что все эти «левые» тысячи пилотов в немалой части оседали в ремонтном ангаре, где механики делали для судов внеурочное обслуживание и ремонт нелегально установленного дополнительного оборудование, которое и позволяло всей этой недисциплинированной братии значительно увеличивать выработку и получать сумасшедшие премии.
Как то раз, было дело, Бадди даже подумал выучиться на пилота «мусорщика» или, хотя бы на оператора орбитального генератора, а на худой конец и смотрителя передающих станций. Но оказалось, что это не так безопасно, да и переработки у них были через раз. То четверть смены, то полторы, поэтому он решил продолжать бороться со своего места.
Последней законной инстанцией и надеждой для него оказался инженер-инспектор Кочергин. Именно он должен был следить за надлежащей работой всех механизмов на базе, чтобы все сходилось по стандартам и правилам и именно к нему со списком разведанных нарушений однажды отправился Баддингтон Луи-Корсон. Однако, к тому времени и до инженера-инспектора уже докатилась слава об активной позиции Бадди. Поэтому прямо с порога ему указали на дверь.
– Свободен, Корсон!
– Что, простите? – переспросил тогда Бадди, сжимая в руках папочку с нарушениями. Он думал ему послышалось.
– Свободен, говорю. Ты мне мешаешь, я – занят!
И тогда, возвращаясь по длинному коридору отделения технического обслуживания и кивая редким знакомым, Бадди понял, что здесь – на базе, его окружают недобросовестные люди и ему их следует как-то наказать. И пока он раздумывал над способом, этот способ нашел его сам.
15
Как и у всех работников с орбиты Бадди также была положена отпускная неделя после двух отработанных и обычно он проводил ее дома в городской квартире. И недорого и привычно.
Во только мама – ее не устраивало, что сын по ее мнению, плохо пристроен и ее подруги думают, что он какой-то там «вахтовик».
Устав выслушивать ее замечания, предложения и просто яростные нападки, Бадди в отпускную неделю приучился уходить из дому пораньше с коробкой бутербродов, которые ему готовила мама.
В них не было никакой необходимости, поскольку Бадди выплачивали суточные для проживания в гостинице и питания, к тому же он имел достаточно средств на банковском счете, поскольку был очень бережлив. Поэтому, доходя до ближайшего сквера, если позволяла погода и не налетал шквал, он садился на скамью и съедал все бутерброды с сыром и синтетической ветчиной.
Ну, не выбрасывать же?
Правда, седьмой и восьмой заходили уже не так весело, но зато потом он мог долго гулять по набережной, где на каждом шагу имелись герметичные веранды в которых можно было переждать очередной снежный заряд не таская за собой эти дурацкие сумки с куртками.
Погуляв часа три, пока бутерброды окончательно не улягутся Бадди шел в «Якорь» или «Козью тропу», где брал порцию яблочного стайзера и садился у окна, чтобы наблюдать за гулявшими по набережной девушками.
В какой-то момент ему однажды показалось, что за ним кто-то наблюдает, но стайзер делал свое дело и эти пустяки ушли на второй план. А вернулся к этим беспокойством Бадди лишь тогда, когда к нему неожиданно подсел незнакомец – лет тридцати пяти, в хорошем пиджаке клубного покроя, с модной стрижкой и короткой бородкой «брейди» – последним писком барбершоперской индустрии.
– Вы не возражаете, если я присяду, мистер Луи-Корсон?
Другого осмелевший после стайзера Бадди послал бы подальше, но этот человек произнес его фамилию четко и без тени насмешки, как часто случалось там – на базе.
– Вы кто?
– Пока незнакомец, но надеюсь стать вашим другом, – совершенно серьезно произнес парень с прической и бородкой за семь сотен дро.
К такому следовало прислушаться.
Бадди еще думал, какую подобрать следующую фразу, когда незнакомец предложил:
– Что, если я закажу пару порций «кирроне»? «Золотой» или «платиновый», вы какой предпочитаете?
Бадди вздохнул, чтобы иметь еще пару секунд на размышления и расчеты – это было по его профилю.
Сейчас его выпивка стоила двадцать дро, а этот парень с дорогой бородой предлагал ему напитки за четыреста пятьдесят и пятьсот восемьдесят дро – соответственно.
– Я хочу того и другого, чтобы сравнить! – дерзко заявил Бадди, предполагая, что это привязчивый парень смутится. Но тот не смутился и подозвав официанта, сделал заказ «и того, и другого» в двойном экземпляре.
– Откуда вам известно мое имя? – спросил Бадди, пока они ожидали заказа.
– Я искал человека, который работает на орбите, вот и все. И кстати, меня зовут Харви Флексит. Я занимаюсь экспортно-импортными операциями.
Подошел официант и кланяясь ниже обычного, с максимально возможной аккуратностью поставил на стол четыре бокала, не забыв подстелить под них круглые салфетки – каждая по цене обычной выпивки Бадди.
– Так зачем я вам нужен? К поставкам каких-то товаров я и не имею никакого отношения, – сообщил Бадди, подозревая, что под термином «экспортно-импортных операций» скрывалась банальная контрабанда.
– О, это мне хорошо известно, мистер Луи-Корсон! Нет, никой мухлеж с партиями товара меня не интересуют. Как вам, кстати, напитки?
Бадди попробовал – сначала «золотой», потом «платиновый».
– М-м! – протянул он, едва сдерживаясь, чтобы не пучить глаза – дорогая выпивка оказалась необычайно крепкой.
– Вот эта мятная граница, правда заметная?
– О, да, – кивнул Бадди, чувствуя, что жечь начинает даже губы. – Ну так, зачем же вам именно я?
– На самом деле, мы не охотились именно за вами. Просто иногда нужно знать, кто из персонала дежурит на орбитах.
– В смысле – пофамильно?
– Да, хотелось бы именно так.
– Если вам нужно расписание – эта информация почти доступна. Оформите регистрацию на таможенном терминале и получите расписание дежурства пилотов на два месяца вперед.
– Регистрация у нас имеется, мистер Луи-Корсон, но к моменту начала дежурств эта информация становится не совсем свежей.