Итак, если ребенок взбешен, подавлен, пристыжен, растерян, переполнен эмоциями, так или иначе не владеет собой, мы особенно ему необходимы. Благодаря эмоциональному контакту мы можем успокоить его внутреннюю бурю и помочь сделать правильный выбор. Ощущая, что мы его любим и принимаем таким, каков он есть, чувствуя себя понятым – пусть даже нам не нравятся его поступки (или ему не нравятся наши), – ребенок мало-помалу обретет самоконтроль, и его высший мозг снова включится. Лишь тогда станет возможно поговорить о дисциплине. Иначе говоря, эмоциональный контакт с родителями выводит ребенка из реактивного состояния и делает восприимчивым к урокам, которые мы желаем ему преподать, и к полноценному взаимодействию, к которому мы стремимся.
Таким образом, прежде чем приступить к перенаправлению и прямому обучению, задайтесь важнейшим вопросом: «Готов ли мой ребенок? Готов ли он слушать меня, усваивать, понимать?» Если не готов, значит, первоочередная ваша задача – упрочить контакт.
Как мы видели на примере Майкла и его пятилетнего сына, установление эмоционального контакта успокаивает нервы и обуздывает реактивность ребенка, переводя его в состояние, в котором он способен слышать родителя, усваивать уроки и даже принимать собственные решения на основе рационально-эмоционального подхода. Когда градус эмоций зашкаливает, такой контакт действует словно жаропонижающее. Но в отсутствие контакта эмоции так и будут раскручиваться по спирали, пока не вырвутся из-под контроля окончательно.
Вспомните, когда вы в последний раз были сильно расстроены, рассержены или обескуражены. Понравилось бы вам, если бы вы услышали от близкого и дорогого человека: «Успокойся, нужно держать себя в руках» или «Да брось, не так уж все и плохо!»? А если бы вам велели «уйти к себе и подумать над своим поведением и не возвращаться, пока не станешь снова паинькой»? Ужасно, правда? Но разве наши дети не слышат от нас это постоянно? Поступая подобным образом, мы лишь усиливаем их внутреннее напряжение, а значит, вместо разрядки будет еще более мощный взрыв. Подобные реакции, в противоположность установлению эмоционального контакта, только усугубляют негативные состояния.
А вот эмоциональный контакт с родителем успокаивает ребенка, что делает возможным постепенное восстановление контроля над собой. Он чувствует, что его понимают, и ощущение нашей эмпатии преодолевает чувство одиночества и непонимания, накатывающее на него по мере разгона реактивности низшего мозга и нервной системы в целом – когда гулко бьется сердце, дыхание становится частым и прерывистым, мышцы непроизвольно напрягаются, а внутренности словно скручиваются в тугой узел. Это некомфортное состояние, а из-за наших претензий и отторжения оно только усиливается. Установите эмоциональный контакт – и к ребенку вернется самообладание и способность принимать более осознанные решения.
Главное, что обеспечивается эмоциональным контактом, – это интеграция мозга. Как мы уже говорили, мозг устроен сложно. Он состоит из множества отделов, и каждый решает свои задачи. Есть высший мозг, есть низший, есть правое полушарие и левое. Одни зоны отвечают за память, другие обрабатывают болевые импульсы. Все зоны и участки головного мозга, его системы и нервные цепи имеют собственные сферы ответственности, заняты своим делом. Когда они функционируют скоординированно, как единое целое, мозг становится интегрированным. Разные его части действуют как одна команда, и их совместный результат оказывается больше простой суммы отдельных усилий.
Объясняя процесс интеграции мозга в книге «Воспитание с умом», мы прибегли к аналогии с рекой. Представьте, что плывете на лодочке по безмятежной реке. Вы спокойны, умиротворены и готовы к любому развитию событий. Но не потому, что путешествие протекает идеально, и вас все устраивает. Дело, прежде всего, в интегрированном состоянии вашего ума. Вы уравновешенны, восприимчивы и безмятежны, а ваше тело расслаблено и в то же время полно энергии. Даже если что-то пойдет не так, вы с легкостью подстроитесь под ситуацию. Это река благополучия.
Бывает, однако, что вам не удается удержаться в ее потоке. Вас швыряет от берега к берегу. Один берег этой реки – это хаос, и поток с той стороны изобилует стремнинами, где вы чувствуете себя беспомощной щепкой во власти волн. Когда вас прибивает к этому берегу, вы легко выходите из равновесия, и малейшая неприятность способна вывести вас из себя. Вами легко овладевают бурные эмоции, вроде неодолимой тревоги или ярости, и тело также оказывается во власти бушующего урагана, что проявляется в учащенном сердцебиении, мышечном напряжении и нахмуренных бровях.
Другой берег, столь же негостеприимный, – это психологическая ригидность. Здесь вы оказываетесь во власти жестких установок или ожиданий, согласно которым, по вашему мнению, должен быть устроен мир, и вы не желаете или не можете перестроиться, когда ожидания не оправдываются. Всеми силами пытаясь перекроить ситуацию в соответствии со своими схемами, вы оказываетесь не способны пойти на компромисс и не готовы к сколько-нибудь полноценному диалогу.
Итак, по одну сторону от вас хаос, по другую – ригидность. Две крайности – отсутствие контроля или избыток контроля, исключающие всякую гибкость и способность к адаптации. К какой бы крайности вы ни приблизились, вы равно далеки от русла реки благополучия. Владеет ли вами хаос или ригидность, вы лишаетесь возможности наслаждаться внутренней гармонией и пребывать в согласии с миром.
Примерьте этот образ к своим отношениям с детьми. Всякий раз, когда ребенок выходит из себя или сильно расстраивается, он подает сигналы, что находится во власти хаоса, ригидности или их сочетания. Если девятилетняя школьница истерит из-за завтрашнего доклада и в результате рвет свои записи в клочья, крича сквозь слезы, что никогда, никогда этого не запомнит, очевидно, что ею завладел хаос. Ее буквально вышвырнуло бурей на этот берег, и она далека от мирных вод реки благополучия. Если пятилетний сынишка упорно требует рассказать ему вторую сказку на ночь или отказывается идти мыться, пока не найдет какие-то особенные надувные нарукавники, ищите его на берегу ригидности. Помните Нину, о которой мы рассказывали в предыдущей главе? Сначала она устроила истерику, услышав от мамы, что в детский сад ее отвезет папа, потом отвергла все мамины альтернативные предложения, одно соблазнительней другого. Она металась от берега к берегу, от хаоса к ригидности, всякий раз оказываясь далеко от потока благополучия.
Итак, вот зачем нужно устанавливать эмоциональный контакт. Это уводит ребенка от обоих берегов-крайностей и возвращает его на середину реки, где он обретает внутреннее равновесие, чувствует себя более спокойным и счастливым. Вот тогда он может услышать наши внушения и сделать правильный выбор. Устанавливая контакт с ребенком, охваченным бурей эмоций, мы возвращаем его к спокойствию и самообладанию, а если ребенок застрял в ригидности и не в силах рассмотреть альтернативы, то помогаем процессу интеграции в его мозге, – и жесткие установки смягчаются, он становится более гибким и адаптивным. В обоих случаях эмоциональный контакт переводит мозг в интегрированное состояние и появляется возможность обучения.
В следующей главе мы поговорим о конкретных способах установления эмоционального контакта с выбитыми из колеи детьми. В общем и целом ваша задача – внимательно слушать и активно проявлять эмпатию вербальными и невербальными способами. Так мы настраиваемся на одну волну с ребенком, становимся восприимчивыми к тому, что творится у него в голове, – к его переживаниям и мыслям, восприятию и памяти, ко всему, что субъективно значимо для него. Мы начинаем понимать внутреннюю подоплеку его поведения. Например, один из лучших способов наладить эмоциональный контакт с ребенком – самый обычный физический контакт. Любящее прикосновение – взять за руку, погладить по спине, ласково обнять – вызывает выработку гормонов счастья (окситоцина и эндорфина) в нашем мозге и теле и снижает уровень гормона стресса (кортизола). Когда ребенок чувствует себя плохо, любящее прикосновение способно умиротворить и сблизить вас, как бы ни бушевали страсти. Откликнитесь на его внутреннюю боль, а не просто реагируйте на ее внешние проявления в виде нежелательного поведения.
Вспомните: это первое, что сделал Майкл, когда вошел в комнату сыновей в разгар скандала из-за «Лего». Он присел перед ребенком и обнял его.
Одним этим простым действием он уже начал отводить крохотную лодочку Матиаса от берега хаоса к мирному течению реки благополучия. Далее он его выслушал. Матиасу хватило нескольких слов: «Я разбросал “Лего”». Этого оказалось достаточно, чтобы двигаться дальше. Иногда ребенок испытывает огромную потребность в том, чтобы выговориться и чтобы его выслушали. А иногда вообще не хочет говорить. Но порой все происходит почти мгновенно, как в том случае. Невербальное проявление эмпатии – прикосновение, – плюс вербальное: «Понимаю, дружище!» – и готовность слушать. Вот и все, что нужно было Матиасу, чтобы восстановить равновесие своего незрелого мозга и неуправляемого тела. Как только это произошло, отец мог приступить к уроку, который хотел ему преподать.
Пусть Майкл не формулировал свою задачу именно так, но фактически он, восстанавливая эмоциональную близость и доверие сына, способствовал интеграции его мозга. Высший и низший мозг Матиаса, его правое и левое полушария стали действовать сообща. Когда Матиас взбесился из-за обиды на старших мальчиков, его низший мозг вышел из-под контроля, отключив высший. Инстинктивно реагирующие нижние отделы мозга настолько возбудились, что была потеряна связь с высшим мозгом, способным учитывать последствия собственных действий и чувства других людей. «Базис» и «надстройка» действовали несогласованно. Иначе говоря, в тот момент мозг Матиаса был дезинтегрирован, вследствие чего он и совершил импульсивный поступок. Невербальными средствами обратившись к чувствам ребенка, вместо того чтобы на словах адресоваться к его логическому левому полушарию, Майкл сумел активизировать правое полушарие Матиаса. Правое полушарие больше связано с низшим мозгом и даже получает от него кровоснабжение. Правая и левая, верхняя и нижняя части мозга Матиаса вернули себе способность к координации и сбалансированности, и процесс интеграции был запущен. Эмоциональный контакт с отцом интегрировал ориентированный на эмоции низший мозг и ориентированный на мышление высший мозг мальчика. В результате Майкл достиг краткосрочной цели приучения к дисциплине – добился от сына сотрудничества.