ми. Им нужно научиться делиться друг с другом, объявил я. Сын как ни в чем не бывало заметил, что он поделился, но я уже ничего не видел и не слышал. Мы сели в машину, и я в бешенстве рванул домой. Странная компания… Дети как дети – посмотрели фильм, перекусили. И я – чокнутый папаша.
Я все никак не мог успокоиться. Сын, сидевший рядом со мной, весьма здраво и взвешенно – как любой тинейджер на его месте – отвечал на все мои реплики. Казалось даже, это для него привычное дело – сохранять спокойствие в общении с полубезумным отцом.
От этого раздражение мое только нарастало, и скоро я уже честил его по-всякому и даже пригрозил отобрать у него любимую гитару – несоразмерная кара за проступок, который и проступком-то не был!
Мне самому стыдно обо всем этом рассказывать. Но мы с Тиной решили: поскольку подобные взрывы случаются сплошь и рядом, очень важно это признать и помочь друг другу увидеть, как эффективно майндсайт нейтрализует их разрушительное воздействие на наши отношения с близкими и всю нашу жизнь. К стыду нашему, мы предпочитаем закрывать глаза на то, что сорвались. Но если признать случившееся, можно не только заняться восстановлением порушенного – а последствия подобных срывов бывают очень болезненными как для окружающих, так и для нас самих, – но и сделать так, чтобы они случались реже и не достигали такой интенсивности.
Вернувшись домой, я понял, что должен успокоиться и наладить эмоциональный контакт с сыном. Я знал, как важно восстановить наши отношения, но прежде нужно было самому обрести равновесие, поскольку я почти себя не контролировал. Зная, как полезно в таком состоянии проветриться и подвигаться, я пошел кататься на коньках с дочерью, и она помогла мне обрести майндсайт. Я добился глубокого инсайта (признал, что отчасти моя неадекватная реакция объяснялась вот чем: я подсознательно отождествлял сына с моим собственным старшим братом) и проникся эмпатией к сыну за его поведение в ходе нашей стычки.
Накатавшись и наразмышлявшись, я достаточно остыл, чтобы пойти в комнату сына и попросить его о разговоре. Сказал, что здорово погорячился и что нам следовало бы обсудить случившееся. Он упрекнул меня за попустительство по отношению к младшей. Истинная правда! Мне было так стыдно за свой срыв, что самооправдания так и рвались с языка, но я заставлял себя молчать. Сын добавил, что я «завелся» совершенно зря, поскольку он ничего плохого не сделал. Тоже правда! Но меня все равно так и подмывало в порядке самозащиты прочесть ему лекцию о щедрости. Однако я старался сосредоточиться на переживаниях сына, а не на своих. В данном случае самым важным было не искать правых и виноватых, а проявить себя понимающим и восприимчивым слушателем. Как вы понимаете, все это невозможно без майндсайта. Спасибо, что моя префронтальная кора вновь включилась в работу.
Выслушав сына, я признал, что фактически (безосновательно) занял сторону его сестры, что понимаю, как несправедливо это было в его глазах, и что моя вспышка действительно выглядела – да и была – иррациональной. Чтобы объясниться – не оправдаться, – я поделился с ним тем, как сам в тот момент воспринимал происходящее, рассказал, что спорил не столько с ним, сколько с собственным братом. Так что мы оба смогли осмыслить случившееся. Наверное в силу его подросткового максимализма я показался ему каким-то чудиком, но я видел: он понял, как сильно я дорожу нашими отношениями и искренне стараюсь их восстановить. Я вновь обрел майндсайт, мы восстановили контакт, и отношения вернулись в норму.
Как Тина угрожала вырвать сыну язык
Однажды мой первенец – ему тогда было три года – ударил меня. Я, молодая мамочка-идеалистка, в те времена считала, что самое лучшее в подобном случае – завести обстоятельный разговор, и чудесное превращение трехлетнего малыша в разумного взрослого человека обеспечено. (Какая наивность!) Я уселась с ребенком на нижнюю ступеньку лестницы, улыбнулась и с любовью сказала: «Руки нужны, чтобы помогать людям и выражать свою любовь, а не драться».
Я еще не успела договорить, как он ударил меня снова.
Я попробовала проявить эмпатию. И с прежней наивностью, хотя, пожалуй, источая чуть меньше сердечности, воскликнула: «Ой! Мамочке больно. Обращайся со мной бережно».
Он ударил меня опять.
Тогда я решила проявить твердость: «Нельзя бить людей. Мы не бьем друг дружку. Если ты недоволен, об этом нужно сказать словами».
Догадались, что за этим последовало? Очередной удар.
Я растерялась. Было очевидно, что я зашла в тупик, но как из него выбраться, не знала. Самым жестким тоном я сказала: «Ты наказан. Будешь сидеть один наверху лестницы». (По-научному такая стратегия поведения называется «ткнуть пальцем в небо», и, по правде сказать, она не имеет ничего общего с осознанным родительством.)
Печатая шаг, я отвела сына на верхнюю ступеньку лестницы. Он наверняка ликовал: «Ух ты! Раньше мы туда не поднимались… Интересно, что случится, если я стукну ее еще разок?»
Нависнув над ним и уставив ему в лицо указующий перст, я приказала: «Не сметь больше никого бить!»
Он и не ударил.
На сей раз он лягнул меня в голень.
(Теперь, когда мы вспоминаем эту историю, он замечает, что буквально выполнил мое распоряжение – не бить.)
К этому моменту я исчерпала как способность контролировать себя, так и идеи. Я схватила ребенка за руку и потащила его в свою комнату на втором этаже с криком: «Будешь сидеть один в маминой и папиной комнате!»
Повторяю, у меня не было никакой стратегии поведения в подобной ситуации. Поэтому маленький сын без помех раскручивал конфликт, заставляя все более красную от гнева мамашу таскать его с одного места на другое.
Я последовательно перепробовала: обхаживание, выговор, приказ, реактивное поведение и рассуждения (ох, сколько же я говорила!): «Нельзя бить мамочку. У нас в семье никто не дерется и не лягается. Так дела не делаются…» И прочее и прочее.
И тут он совершил главную ошибку – показал мне язык.
Мой рациональный, эмпатичный, ответственный, умеющий решать проблемы высший мозг отключился под напором вырвавшегося на волю примитивного низшего. Я завопила: «Если ты еще раз посмеешь высунуть язык, я у тебя его вырву!»
К слову, мы с Дэном оба настоятельно рекомендуем никогда, ни при каких обстоятельствах не угрожать ребенку лишением какой-нибудь части тела. Это был глубоко ошибочный шаг с моей стороны.
И совершенно неэффективный в плане дисциплины. Сын кинулся на пол и заревел, в испуге повторяя: «Ты плохая мама!» О собственном поведении он и не думал – только о моем проступке.
Следующее мое действие было, пожалуй, единственным верным шагом во всем этом конфликте. Это важнейший шаг, когда ваши с ребенком узы взаимной привязанности находятся под угрозой. Ко мне моментально пришло осознание, насколько безобразно – реактивно и мстительно – я себя повела. Если бы кто-нибудь другой так обошелся с моим ребенком, я бы с него шкуру спустила. Я упала на колени, чтобы оказаться вровень с сыном, крепко его обняла и сказала, что ужасно сожалею. И дала ему возможность выговориться, рассказать, каким ударом для него стало случившееся. Мы еще раз все проговорили, чтобы он сумел осмыслить произошедшее, и я помогла ему утешиться.
Обычно мой рассказ об этом случае вызывает у слушателей смех, поскольку родители тут же узнают в нем самих себя в иные моменты. Думаю, для них становится облегчением узнать, что и эксперт по воспитанию способен совершенно утратить контроль над ситуацией. Я объясняю слушателям, что мы, родители, должны быть терпеливыми, понимающими и прощающими – причем по отношению не только к детям, но и к себе. (Меня всегда спрашивают, как я повела бы себя, если бы такой конфликт произошел сейчас. Читайте главу 6, где мы рассказывали – и показывали в картинках, – как можно в четыре шага разобраться с плохим поведением маленького ребенка.)
Вспоминать подобное стыдно, но мы решили поделиться с вами этими забавными и в то же время поучительными свидетельствами того, что никто не застрахован от подобных проявлений дезинтеграции, когда под влиянием низшего мозга мы теряем самообладание и ведем себя неправильно. Однако такие ситуации не должны возникать регулярно. Если вы видите, что срываетесь снова и снова, причем сильно, советуем вам обратиться за помощью к специалисту. Вам помогут осознать ваши эмоциональные потребности или психологические травмы, заставляющие вас вести себя по отношению к детям реактивно. Если же вы сбиваетесь с пути истинного не чаще, чем большинство родителей, знайте – это нормально. Главное – признавать произошедшее, как можно быстрее завершать подобные эпизоды, чтобы свести к минимуму их тяжелые последствия, и устранять нанесенный ущерб. Нужно заново обретать утраченную способность к майндсайту, а затем с помощью инсайта и эмпатии восстанавливать контакт с самими собой и с самыми дорогими для нас людьми, о которых мы заботимся.
Инструкция для взрослых, которые заботятся о наших детяхАзы нашего подхода к дисциплине
Вы – значимый человек в жизни нашего ребенка или детей. Во многом от вас зависит, какими они вырастут, ведь вы формируете их душу, характер и даже структуру мозга! Мы разделяем с вами громадную привилегию и ответственность – научить их, как делать верный выбор и стать добрыми и успешными людьми. Поэтому хотим поделиться с вами нашим подходом к коррекции их поведения. Вместе мы сумеем дать детям последовательный и очень ценный опыт приучения к дисциплине.
Вот восемь основных принципов, которыми мы руководствуемся.
1. Без дисциплины нельзя. Мы уверены: любить детей и удовлетворять все их нужды означает, среди прочего, устанавливать для них четкие и обязательные к соблюдению границы дозволенного и предъявлять к ним высокие ожидания – ведь все это способствует их дальнейшему успеху в отношениях с людьми и прочих сферах жизни.
2. Успешное приучение к дисциплине возможно лишь на основе взаимной любви и уважения ребенка и взрослого