олом была только одна женщина, и он не мог оторвать глаз от нее.
Долгие годы он слушал рассказы Данаи об Аргосе; о том, как она обедала на пирах и развлекала богачей острова, но никогда прежде он не видел мать с этой стороны. На его глазах она лишь потрошила рыбу, мыла полы и чистила раковины моллюсков после того, как они съедали содержимое. Мать скромно улыбнулась, чем привлекла взгляды всех сидевших рядом, и тогда Персей осознал, что его последняя надежда – что Полидект разочаруется и разлюбит мать – не сбудется. Придется придумать что-то еще.
Когда мясо убрали, на его место поставили сыр, инжир и оливки, политые медом. Они были намного слаще тех, что росли на склонах холмов рядом с их жилищем; Персей задумался, как же царю удается добывать такие лакомства, и решил, что выгодные приобретения были особым талантом Полидекта.
Когда все слизали нектар с пальцев и на стол подали свежее вино, Полидект отвел взгляд от Данаи и посмотрел на ее сына.
– Персей! – Кубок царя был переполнен, и вино пролилось на стол. Слуга поспешно вытер его. – Слыхал я, ты сын Зевса.
Девушки, сидящие рядом с Персеем, возбужденно захихикали.
– Я тоже слышал об этом, – ответил он без намека на враждебность, которую испытывал. – Хотя мой отец не делал мне одолжений.
Полидект нахмурился:
– Не делал одолжений? Ты обедаешь за царским столом. Разумеется, боги сыграли свою роль в такой счастливой судьбе.
Персей стиснул зубы так сильно, что мышцы на лице напряглись и дернулись.
– Ты прав, – сказал он. – Нам повезло. Нам повезло жить у такого человека, как Диктис.
Полидект фыркнул.
– Удача в доме рыбака? Уверен, сын Зевса не может довольствоваться столь низким положением.
– Однако пожаловаться нам не на что, – отметил Персей. – Судя по всему, мы, вероятно, наиболее счастливы, наслаждаясь простыми радостями жизни.
Полидект прищурился, и в его глазах явно мелькнуло подозрение. Секундой позже он расхохотался, запрокинув голову:
– Наверное, травы, которые его жена-ведьма добавляет тебе в чай, затуманили твой разум. – Царь со стуком поставил кубок на стол, и вино на сей раз забрызгало его тунику. Гости расхохотались, соглашаясь – или по крайней мере желая показать согласие. Мгновенно рядом с царем возник слуга, снова наполнил кубок и вытер стол. – Что ж, скоро ты будешь благословлен, юный Персей. Пасынок царя Серифа. Великая честь для забытого бастарда, не так ли?
На залу тут же опустилась тишина. Те, кто всего мгновение назад смеялись, теперь встревоженно переглядывались; все замерло, только трепетало пламя масляных ламп. Может, Персей и был бастардом, но все же бастардом Зевса. Если Полидект и заметил ярость и страх, промелькнувшие на лицах пирующих, он этого не показал. Так ведет себя царь на людях, подумал Персей, прикусив язык столь сильно, что почувствовал привкус крови. Лучший облик, который он только мог показать новой невесте. Одним лишь богам ведомо, насколько отвратительнее Полидект в уединении своих покоев.
– Я полагаю, ты одобряешь, – продолжил Полидект, – брак своей матери. В ее возрасте это большое благословение. Честь. Она нашла себе весьма выдающегося поклонника, согласен?
Любили люди Полидекта своего царя или нет, не имело большого значения: они были его людьми. Его окружали, фальшиво улыбаясь, стражники с коваными копьями и родственники со спрятанными ножами. Персей мог дать только один ответ.
– Естественно, чего еще желать сыну?
Полидект встретил ответ недвусмысленной усмешкой.
– Мне уже преподнесли два десятка лошадей в подарок на свадьбу. Ты слышала о таком обычае? – обратился он с вопросом к Данае, но тут же снова повернулся к Персею: – Такие вещи дарят еще до того, как будет назначена дата заключения союза.
– Как бы я хотел подарить что-то, достойное такого союза, – ответил Персей. – Но не могу даже представить, что это может быть за подарок.
Замечание было столь незначительным, произнесенным с такой легкостью и безразличием, что целую секунду Персей не замечал ловушки. Хмель моментально исчез из взгляда Полидекта, и он широко ухмыльнулся, обнажив желтеющие зубы.
– Есть один подарок, который ты можешь мне преподнести, – сказал он.
Слова были сказаны. Тосты произнесены, и завеса надвигающейся гибели опустилась на Персея, столь же осязаемая и тяжелая, словно плащ на плечах. Голова горгоны Медузы должна будет стать свадебным подарком Персея. Голова тысячелетнего существа, убившего тысячи невинных людей.
Сердце Персея бешено колотилось при мысли о ловушке, в которую он сам себя загнал. Он должен уехать, как только подготовит корабль. И в день его возвращения мать выйдет замуж за Полидекта. Так обещал царь. Вот только никто никогда не возвращался от Медузы, и царь-тиран прекрасно это знал. Он замыслил вот так запросто избавиться от нежеланного пасынка. Однако Персей, пусть и наивно, вынашивал собственный план. Он добудет голову горгоны, как просил Полидект, а затем обратит свадебный подарок против царя и освободит Сериф от его гнусного владычества.
Глава двадцатая
Персей готовился к отплытию, но на сердце у него было тяжело из-за нависшей над ним неминуемой угрозы. В его голове же, наоборот, – легко и пусто от вина, которое он пил, чтобы избежать мыслей о своей участи.
– Возьмешь мою лодку, – сказал Диктис. – Она маленькая, но прочная. Лучше нее в этой части острова не найдешь. Но еще нужно подыскать команду. Шести человек должно хватить. И выбирай с умом. На суше редко встречаются люди с таким характером, как у тех, кто переживает одну бурю за другой.
Названый отец говорил решительно и властно, а не с досадой, хоть и имел на то полное право. Однако Персей все равно еще глубже окунулся в чувство вины, запас которого казался бесконечным. От матери не было ни весточки, и каждый час без новостей только умножал вину и страх. Персей молча кивнул в ответ на указания Диктиса, соображая медленно из-за выпитого накануне вина.
Вдруг он понял, что так и не ответил Диктису.
– Я не могу взять твою лодку. Она вас кормит. Она тебе нужна. Без нее ты не сможешь ловить рыбу.
– Правда? Что-то я об этом не подумал! – Диктис улыбнулся с добродушием, на которое Персей не смог ответить взаимностью. – Все в порядке. Пока нам всего хватает. А если кормить на два рта меньше, то наши запасы можно растянуть на вдвое больший срок. Скорее даже вчетверо, учитывая, сколько ты ешь.
Он ухмылялся, и на этот раз Персей позволил себе слабую улыбку, хотя бы ради Диктиса.
– Очень благородно с твоей стороны предлагать такое, но я не могу ее принять, – сказал он, тут же снова становясь серьезным. – Она нужна тебе. Путешествие будет долгим. А если я не смогу… Если я не… – Персей проглотил комок, вставший в горле. – Возможно, что я… ты знаешь… – Ну и герой, усмехнулся он про себя. Такой герой, что от одной мысли о смерти весь вспотел. Персей расправил плечи и выпрямился. – Это путешествие может занять много лет, – сказал он. – Я не могу допустить, чтобы все это время ты жил, не имея возможности обеспечить себя.
– Ну, тогда, наверное, буду строить лодки, – ответил Диктис. – Эти руки еще достаточно сильны. Я не такой дряхлый, как мой брат. – Он положил руку Персею на плечо и серьезно продолжил: – Не беспокойся обо мне, Персей. В свое время мы с Клименой перенесли достаточно бурь.
Не имея другого выбора, Персей согласился на его предложение.
Но на этом щедрость Диктиса не закончилась. Климена настояла на том, чтобы снабдить Персея и его людей сушеной рыбой, фруктами и зерном – запасами, какие они только смогли достать, подняв на уши всю деревню – пока не убедилась, что трюмы их небольшого судна заполнены доверху.
– В открытом море еды много не бывает, – сказала она, глядя на него с той же материнской нежностью, что и всегда. – Знаю, что этого мало, но у нас есть кое-что еще; немного золота и серебра, которые ты сможешь обменять, если понадобится.
Персей покачал головой.
– Я больше не могу ничего у вас взять, – сказал он, запихивая монеты обратно в руки Климене. Ее глаза мягко светились.
– Персей, мы отдали бы тебе все, что у нас есть, и этого все равно бы не хватило отплатить за те годы, которые ты подарил мне, позволяя заботиться, как о моем собственном ребенке. Твой отец чувствует то же самое. Ты это знаешь.
Комок в горле, который за последние несколько дней почти не исчезал, еще сильнее набух, мешая дышать и заставив подступить к глазам обжигающие слезы. И все же Персей отказался от этих подарков.
Ему потребовалось всего несколько дней, чтобы найти себе команду. Пусть и полные энтузиазма, но они были моложе, чем ему бы хотелось.
– Это неудивительно, – сказал он Диктису по дороге к гавани в утро, когда было назначено отплытие. – У тех, кто постарше, либо есть дети и жены, которых они не хотят оставить вдовами, либо просто достаточно ума, чтобы понимать – ничего хорошего из этого не выйдет.
– Не теряй веры! – Климена обняла его, не сбавляя шаг. – Помни: неважно, считаем мы тебя своей семьей или нет, ты сын Зевса. На твоей стороне боги.
– Было бы неплохо получить этому подтверждение, – проворчал он.
К тому времени новости о походе Персея распространились по всему Серифу, так что он не удивился, услышав о толпе, собравшейся в порту. Это будет горько-сладкое прощание, подумал он. Тот краткий миг перед началом приключения, когда он сможет купаться в лучах славы, как настоящий герой. Стоит насладиться этим, подумал Персей. Или хотя бы притвориться.
До Персея дошли слухи о проводах, и все же он не был готов увидеть то, что ожидало его за поворотом к гавани.
– Не может же быть, чтобы это все было из-за меня, правда? – Вместо волнения и трепета в животе, которые он чувствовал с самого утра, пришло смущение. Толпа оказалась такой большой, будто все собрались на праздник богов; казалось, у воды столпился весь остров. Стоявшие позади вытягивали шеи, вставали на цыпочки и сажали детей на плечи, чтобы им было лучше видно, а вниз с холмов спешило еще больше людей.