– Дайте пройти. – Персей подвинул в сторону человека на краю толпы. – Мне нужно добраться до судна.
Ротозей быстро повернул к нему голову, но тут же снова отвернулся и начал высматривать место, откуда было лучше видно море и лодку. Персей подергал подбородком из стороны в сторону, и в его голове будто что-то щелкнуло. – Ты меня слышал? Мне надо пройти. Это мое судно. Моя команда. Я тороплюсь! – Персею понадобилась всего минута, чтобы понять, что причиной странного волнения явился не он. – Мне надоело просить! – сказал Персей и заработал локтями, проталкиваясь через толпу.
Только протиснувшись в центр и обнаружив, что передняя половина зевак упала на колени, он понял причину ажиотажа.
– Наконец ты пришел, брат.
Лазурное небо тускнело в сравнении с ее сиянием. Облаченная в серые одежды, но сверкавшая ярче Гелиоса, она подошла к нему по берегу, не оставляя ни следа на песке.
– Освободите место. Освободите место для моего брата, – повторила она, и Персею показалось, как в один миг тяжесть на его плечах и уменьшилась, и удвоилась.
– Афина Паллада? – Имя прозвучало как вопрос, ведь он не понимал, как могло случиться, что богиня мудрости, неистовая воительница и покровительница величайших героев, оказалась на берегу Серифа и обращалась к нему как к родственнику.
Ее глаза сверкнули. Персей тут же упал на колени.
– Персей. – Она протянула к нему руку и заставила подняться. Ее прикосновение было легким, как воздух, но за ним скрывалась сила олимпийской богини. – Нам пора идти. Твоя команда тебя ждет, – чуть насмешливо улыбнувшись, она кивнула в сторону океана.
Персей и раньше видел большие корабли. Меньше недели назад он стоял в гавани Полидекта, над ним проплывали белые облака, а он разглядывал царский флот, наполовину восхищенно, наполовину воинственно. Тогда Персей думал о Диктисе. Каким крошечным и ничтожным по сравнению с этим выглядело его собственное судно. Но корабль, на который он смотрел сейчас, был поистине великолепен.
Если Персей когда-нибудь вернется из путешествия, то подарит его Диктису в благодарность за годы, которые тот заменял ему отца. Этот корабль. И с щедрым даром, достойным героя, – он вручит и команду, которая навсегда останется у руля для его любимого названого отца. Под высокими мачтами корабля воины, облаченные в доспехи, держались за весла и ходили по палубам, небрежно перетаскивая на плечах бочки и канаты. Не пять-шесть людей, которых он собрал, а два десятка воинов. Сильные и свирепые, как звери. Персей побледнел. На Серифе он, сын Зевса, с легкостью принимал свою силу как должное. С восьми лет он был равен по силе любому мужчине, с каким бы ни столкнулся. Впервые его происхождение ждала серьезная проверка.
– Пора подниматься на борт… – Слова Афины вырвали его из размышлений. – Ведь время не ждет, правильно я понимаю?
Он кивнул, еще на мгновение задержав взгляд на корабле. Ветер немного усилился, отчего паруса натянулись и затрепетали. Персей обернулся к собравшимся на берегу, пробегая взглядом по множеству лиц, повернувшихся к Афине в неверии и благоговении. Его сестра. Он заметил поднятую руку Диктиса в толпе. Сердце замерло в груди Персея. Вот образ, который он сохранит в памяти, из которого будет черпать силы и ради которого вернется обратно. Улыбаясь, он встретился глазами с приемным отцом и уверенно кивнул.
– Ради матери, – одними губами произнес Диктис.
– Ради матери, – сказал Персей.
Глава двадцать первая
Персей взялся за весла и поплыл к ожидавшему его судну. Его сестра – он позволил себе мысленно произнести это слово – держалась за руль обнаженными руками цвета золота; ее серый хитон на ветру оставался неподвижен. Не обменявшись более ни одним словом, они поднялись на борт великолепного корабля и отчалили в открытое море. Персей посмотрел на других мужчин. Их руки блестели от пота. Он не знал, с какого острова они прибыли – если вообще были островитянами. Вполне возможно, что они собрались со всех концов Эллады. Без сомнения, их выбирала сама богиня. Возможно, среди них есть герои. Более достойные, чем он сам, которые рискнут встретиться взглядом с горгоной. Ведь Полидект потребовал только, чтобы Персей принес ему голову Медузы. Но не уточнял, кто именно должен ее отрубить.
– Экипаж твой, – сказала Афина, словно прочитав его мысли. – Когда я уйду, они будут подчиняться твоим командам. Они знают дорогу к острову горгоны.
– Тогда, наверное, кто-то из них и должен быть главным. – В словах Персея была только доля шутки. Афина заметила это и улыбнулась.
– Голову Медузы ты тоже прикажешь доставать им, я полагаю?
Цвет щек выдал его недавние мысли.
– Горгона стара и коварна, ни один смертный не выстоит против нее, – сказала богиня, избавляя Персея от унизительной необходимости отвечать на вопрос. – Многие пытались. Никто не преуспел. Но то были смертные; ни один из сынов Зевса не пытался совершить такое.
Персей вгляделся в океан. На горизонте маячило небольшое пятнышко земли – все, что осталось от Серифа. Он вернется только с победой. Теперь у него не будет иного дома.
Из-за ветра, раздувавшего паруса, воздух был не слишком влажным. Гребцов требовалось меньше, и они нашли себе занятия на палубе. Как долго они будут благословлены попутным ветром, Персей спросить не решился. Лучше принимать дары богов молча, чем рисковать прогневать их, прося большего.
– Горгоны, – сказал он вместо этого, – как они стали такими? Это было наказание богов?
– Наказание? – голос богини чуть заметно дрогнул. – С чего бы это? Что ты слышал об их создании?
– Я слышал только, что они такими родились. Что эти три существа почти такие же древние, как сами боги.
– Тогда почему ты в этом сомневаешься? – Ее голос окреп. Тон был скорее резким, грубым. Как удар тупой стороной клинка. Поднялся ветер. Мужчины поспешили к трапам, чтобы убрать паруса.
– На моем острове спорят об их происхождении. Породили ли этих тварей Тифон и Ехидна или Форкий и Кето.
– Какая разница? Твоя задача, как я понимаю, отрубить ей голову. И все.
– Богиня, у меня не было намерений нанести оскорбление. Я знаю, что боги справедливы и праведны. Я просто хотел выяснить о своем враге как можно больше. Ведь так поступают хорошие герои, правда? Нужно изучить слабые стороны противника.
Лицо Афины смягчилось от улыбки, хотя в глазах оставалось недоверие. Она сжала губы и повернулась к тому же пятнышку земли – оно уже было не больше зернышка, – на которое пару минут назад пристально смотрел Персей.
– Могу рассказать, что я знаю о горгоне Медузе, – сказала она, не отрывая взгляда от океана. – Я могу сказать тебе, что тысячелетия в одиночестве создают чудовищ, для которых доводы разума уже не имеют особого значения. Она может говорить на том же языке, что и человек, но в ее крови не больше человечности, чем в яде гадюк на ее голове пользы для здоровья. Я могу сказать, что она получает удовольствие от каждой смерти, играя со своими жертвами, как кошка с мышью. Однако мышь с раненой лапкой может сбежать от кошки, чтобы пойти и умереть в каком-нибудь укромном уголке в поля, как сама пожелает. У жертв Медузы нет такой роскоши. Нет спасения в одиночестве. – Афина снова посмотрела на Персея. Серый блеск глаз теперь исчез, сменившись чем-то более темным. – Она не человек. Она никогда не была человеком. Не обманись, решив иначе. Она не поддастся на человеческие уловки. Она видела и превзошла их все.
Персей с ног до головы покрылся мурашками:
– Раз так, то как мне ее одолеть?
– Этим, – улыбнулась Афина.
Глава двадцать вторая
– И снова герой испачкал тунику, не успев поднять меч, – рассмеялась Эвриала, пнув статую и гладя змею, которая обвилась вокруг ее горла. Она потянулась, так что ее крылья защелкали и заскрипели, потом снова сложила их.
Снаружи доносились пронзительные крики морских птиц. Непрерывный стук капель дождя по земле острова. Обычно дождь останавливал поток героев, но эти суда, должно быть, уже заплыли слишком далеко, чтобы задуматься о возвращении.
– Они становятся все слабее и слабее. – Сфено ткнула пальцем туда, где должны были быть ноги мужчины, теперь скрытые каменной юбкой. – Жалкие пародии, а не мужчины.
– Этот хотя бы перебрался через сад. – Эвриала обхватила ладонью его щеку и склонила голову, рассматривая статую.
– Только потому, что мы позволили. – Сфено ногтем процарапала линию на камне там, где раньше было сердце воина. Звук отразился от стен вокруг. – Когда уже к нам пришлют настоящего героя? Того, который бросит нам вызов. Возможно, ему даже удастся перерезать тебе глотку.
– Мне? Думаю, в первую очередь он нацелится на тебя. Даже плохой хищник может понять, кто в стае слабак.
– Ах, раз ты так хочешь, сестра!
Раздались крики и вопли: две сестры-горгоны схватились друг с другом. Когти, клыки и чешуя сверкали в тусклом свете пещеры. Каждый новый удар был все сильнее и громче, сотрясая мелкие камни и гравий на земле. О воине позабыли. В пылу боя на туловище статуи пришелся удар взмахом крыла. Она закачалась, накренилась, упала и разбилась на кусочки.
– Хватит!
Сестры отпрянули в тень, раздвоенные языки ощупывали воздух, устремляясь туда, откуда появилась Медуза. С годами она стала невосприимчивой к их ненависти. Она ее заслужила. Если бы она сбежала из дома, что – Медуза знала – ей и стоило сделать после смерти родителей, сестры просто остались бы сиротами. Тяжелая жизнь, да, но жизнь. Столько времени, сколько отпущено смертным. Смертный конец. Прошли тысячелетия, но раны от ее поступков все еще не зажили.
– Прочь из пещеры! Мне нужен покой. – Уж где-где, а в этой пещере у нее была власть. Однако в ответ раздался шипящий хор. – Вы что, не слышали меня? Я сказала – прочь.
Медуза обнажила клыки, пристально глядя в красные глаза Эвриалы. Все замерло, только вихри пылинок кружились вокруг нее. Снаружи усилилась барабанная дробь дождя. Медуза приказала своим змеям молчать, ведь если бы те зашипели и напали, то только еще больше разозлили бы сестру.