Персей перестал сдавливать глаз, и крики сменились бормотанием. Хмурые лица старух прорезали такие невероятно глубокие морщины, что почти невозможно сказать, где когда-то были глаза, рот или нос. Просто складки кожи, тоньше, чем сухая трава в конце лета – ни плоти, ни мышц.
– Ладно, – наконец сказала одна, со столь же ощутимой досадой в голосе, как зловоние, которое продолжало исходить от них всех. – Ты найдешь то, что тебе нужно, в западной стороне пещеры. У входа. Оно там, позади, откуда ты пришел.
Персей украдкой огляделся. Свет немного помог, но если он снова куда-то повернет в темноте, то не сможет сориентироваться.
– Показывай дорогу, – велел он.
Теперь уже знакомый клекот разнесся в воздухе:
– Как? Мы ничего не видим, дурак ты этакий. Ты что, ничего не слышал? Мускулы у тебя есть, зато нет мозгов.
Неуверенность терзала Персея. Это вполне могло быть уловкой. Очередной прием, чтобы одержать над ним верх, как только к одной из них вернется зрение. Однако на сей раз он будет готов. Персей вытащил кинжал, пересек пещеру и схватил ближайшую старуху за руку. Когда он дернул ее к себе, та пронзительно завизжала, как визжит свинья перед тем, как ей перережут глотку. Он впихнул глаз ей в ладонь, одновременно направив кончик клинка под ребро женщины.
– Любая хитрость, и я проткну этим твое тело. Вы истощили мое терпение! – Старуха с хлюпаньем вставила глазное яблоко в левую глазницу. – Теперь пошевеливайся, – скомандовал Персей.
С изогнутой, словно крюк, спиной, едва доставая ему до бедра, старуха волочила ноги впереди Персея. Каждые несколько шагов она бросала взгляд через плечо, и тогда Персей тыкал ее лезвием между ребер, до тех пор пока грайя, вскрикнув или взвизгнув от боли, не продолжала путь. Остальные две вопили в углу. Их нестройные крики создавали неблагозвучный фон для этой нелепой ситуации. На Серифе даже к совершенно сумасшедшим старухам относились с некоторой долей уважения. Персей содрогнулся при мысли о том, что подумала бы мать, увидев его сейчас.
– Вот. Слева. В этой дыре. Тебе надо вытащить их. – Грайя остановилась и указала на расщелину в камне. Она привела его близко ко входу в пещеру, но ему еще предстояло убедиться, есть ли хоть зерно правды в том, что тут находятся нужные ему вещи. Если его подвели к расщелине, полной скорпионов, в надежде, что те зажалят незваного гостя до мучительной смерти, то он этого так не оставит.
– Их вытащишь ты, – сказал Персей.
– Я? Ты разве не видишь, как я стара? Как я могу поднять такую тяжесть?
– Мне все равно, как ты это сделаешь. Просто сделай. – Он вонзил лезвие глубже в ее кожу. Его желудок скрутило, когда он почувствовал, что плоть немного поддалась. «Может ли нечто настолько иссохшее кровоточить?» – задумался Персей. И какого вообще цвета эта кровь? Конечно, ничто настолько серое не может истекать красной человеческой кровью. Он отбросил мысли о крови, потому что старуха, ворча что-то себе под нос, залезла в расщелину и вытащила рукоять меча. Даже в темноте металл сверкал.
– Вот, – сказала она. – Теперь ты мне веришь? Дольше я его не удержу. Бери, если хочешь. Будь я проклята, если стану держать его за тебя, пока не вывихну руки из суставов.
Не видя никаких признаков ловушки, Персей взялся за рукоять и вытащил меч. Изделия из такого металла ему еще держать не доводилось. Ни один кузнец на Серифе не ковал из этого металла, в этом Персей был уверен.
– Он сделан из адаманта, – пояснила грайя, словно прочитав его мысли. – Принадлежал самому Зевсу.
Персей крутанул клинок в руках, оценивая вес. Он был идеально сбалансирован, будто изготовлен специально для него.
– Где вы взяли такой меч? – спросил он.
Иссохшая старуха прищурила единственный глаз:
– Ты рассказываешь мне все свои секреты? Нет. Теперь он твой. Будь доволен этим.
В тусклом свете пещеры отражение Персея мерцало в мече.
– А что насчет кибиса? – донесся из глубины пещеры голос другой грайи, – Ему же понадобится кибис, так ведь?
– Да, да, понадобится. Отдай его ему, Дейно. Отдай ему.
– Я пытаюсь. Попробовала бы ты двигаться, пока тебе кинжал вонзается в ребра.
– Кибис? – переспросил Персей. Дейно насмешливо закатила глаз, описав им полный круг.
– Вот! – На этот раз она без опаски сунула руку в расщелину и вытащила оттуда коричневый мешок, похожий по размеру на тот, в котором Персей принес засоленные апельсины. Впрочем, теперь он уже планировал оставлять дары.
– Это для головы, – снова крикнула одна из оставшихся. – Когда отрежешь голову, положи ее сюда.
Взяв у нее мешок, Персей прищурился. Материал на ощупь был прочным, но легким, однако мешок такого размера не сможет вместить целиком даже одну из змей, не говоря уже о целой голове Медузы.
– Положи в него меч! – Дейно поняла его сомнение. – Ты мне не веришь. Положи в него меч.
Поколебавшись всего мгновение, Персей открыл зашнурованный верх сумки, уверенный, что туда не влезет даже часть клинка. Но, пока он осторожно опускал меч в сумку, та изменила форму, удлинившись и сузившись так, чтобы вместить предмет.
– Голова горгоны поместится в нем идеально, как и любое другое твое приобретение, – сказала Дейно. Персей повертел мешок в руках. Он был просто невероятно легким.
– Это же работа богов? – сказал он, и тут же почувствовал себя глупым, настолько очевидными стали эти слова, только слетев с его губ.
– Да, – сказала грайя и впервые с тех пор, как Персей вошел в пещеру, посмотрела единственным глазом прямо на него. – Теперь ты получил то, что хотел, – выплюнула она. – Убирайся отсюда.
Глава двадцать шестая
Дни превращались в недели. В серых морях корабль сбивался с пути и плавал кругами. Густые облака скрывали звезды по ночам, лишая команду возможности отыскать дорогу. Днем только тусклый солнечный свет помогал им ориентироваться. А потом, в один день, туманы исчезли.
Облегчения, которое испытал экипаж при виде лазурного неба, капитан корабля не разделял. Персей чувствовал, что впереди уже маячит то самое событие, в воздухе звучал тихий гул, предупреждающий о неминуемой гибели. Каждый день, проведенный в море, приближал их к встрече с горгонами.
В ту ночь на ясном небе сверкали звезды. Море покрылось рябью, чернильные волны плескались вокруг корабля. Персей знал, это продлится недолго. Как и знал, что либо брат, либо сестра явятся к нему в последний раз, прежде чем он отправится навстречу судьбе. В глубине души Персей надеялся, что это будет Афина: ее мудрость и знание боя помогли бы ему приободриться. Но небо засверкало не серым, а золотым светом.
– Я слыхал, ты неплохо припугнул грай! – Гермес взгромоздился на край кормы с небрежной самоуверенностью – к этой черте брата Персей уже успел привыкнуть.
– Я? Думаю, все было наоборот. Для слепых старушек они двигаются быстро.
– О да, знаю. Но ты преуспел в своей первой задаче. Должно быть, чувствуешь небольшую уверенность в себе.
Персей на мгновение задумался над этим. Скорее удача, нежели здравый смысл, помогла ему преуспеть у грай, не пролив крови, и он не был настолько наивен, чтобы думать иначе.
– Итак, – прервал его размышления Гермес. – Теперь, когда эта маленькая работа закончена, ты готов к тому, что будет дальше?
– Может ли хоть кто-то быть готов к горгонам?
– Горгоне, – сказал Гермес, подчеркнув, что это единственное число.
– Горгона? Там будет только одна? Откуда ты знаешь? – Эта мысль крутилась у него в голове еще с тех пор, как он покинул Сериф, хотя Персей не выказывал беспокойство даже своим людям на корабле. Иногда, ловя их взгляды, он мог поклясться, что они думали о том же. Он должен был принести Полидекту голову Медузы, но она была всего лишь одной из горгон. Вполне вероятно, он даже не сможет добраться до их царицы. Если они чем-то похожи на грай, то все трое вполне могли быть не разлей вода.
– Сестры улетели. – Гермес в очередной раз продемонстрировал раздражающую способность озвучивать мысли Персея еще до того, как тот их произнесет. – Уже три недели, как они покинули остров. Если мои сведения верны, они наводят страх на корабли около островов Диапонтии.
– И когда они вернутся?
– Кто знает? Уверен, раз боги на твоей стороне, тебе должно хватить времени. Долго ли проникнуть в пещеру и обезглавить жрицу? – подмигнул Гермес.
– Жрицу?
– Жрицу? – Гермес удивленно покачал головой. – Какое странное я выбрал слово. Извини. Похоже, я слишком долго обходился без женского внимания, если у меня жрицы на уме. Как я говорил, обезглавить одно-единственное чудовище – дело недолгое, уверен.
Персей изогнул губы, не зная, как ответить. Наклонившись, Гермес начал расстегивать ремешки своих сандалий.
– Горгона – она же порождение моря, так ведь?
Гермес прищурился:
– Морские чудища. Вот как говорят? Почему бы и нет. Такая история не хуже других.
– Хорошо, что мне не придется бороться с ней в воде. – Персей почувствовал укол далекого страха. – Ведь не придется же?
Гермес рассмеялся:
– Я очень сомневаюсь в этом, брат. Я очень в этом сомневаюсь. Ну а теперь, – сказал он, и в его глазах снова заблестел огонек, – как насчет последнего подарка? И потом я позволю тебе продолжать путь.
Медуза воспользовалась тишиной и затеяла долгую, на несколько дней, уборку. Столетие за столетием, фигуры прибавлялись и прибавлялись. По воле богов многие статуи рассыпались; солнечный жар делал камень хрупким, лед и снег еще больше ослабляли его, сильная буря могла превратить десятки фигур в пыль всего за несколько дней непрерывного дождя и ветра. Другие стали жертвами скуки Сфено и Эвриалы в спокойные годы.
Подобно кошкам, которые продолжают играть и рвать тело мертвой мыши, сестрам нравились каменные статуи, украшавшие их сад. Иногда они использовали когти, чтобы выцарапывать грубые картинки на каменных телах. Иногда применяли какие-то из сотен мечей и копий, которые оставались в рощах, поскольку наиболее здравомыслящие бежали обратно к своим кораблям, едва успев сойти на галечный пляж. Однако добраться туда у них не получалось. Бежавшие всегда были любимцами Эвриалы. Ей нравилось подныривать и падать вниз, дразня их как можно дольше, прежде чем наконец превратить в камень.