— А!..
Святой отец неожиданно исчез, успев, впрочем, изрядно огорошить Куматэцу.
Я пошёл в сторону лестницы, нарочито громко причитая:
— Эхма… А ведь был такой удачный момент, чтобы избавиться от сопляка! Но против воли святого отца не попрёшь!
И вот мы отправились в путешествие…
Хотя святой отец предложил Куматэцу путешествовать вдвоём с Кютой, мы никак не могли оставить их без присмотра. Наша разномастная компания ещё из города не успела выйти, как они уже принялись громко переругиваться, а мне оставалось лишь горестно вздыхать.
Когда мы пробирались через густой лес, Куматэцу скакал по веткам, словно заправская обезьяна. Кюта же тяжело дышал. Ему едва хватало сил карабкаться по деревьям. Но стоило мальчугану замешкаться, как раздавался недовольный окрик: «Не тормози!» — и ему ничего не оставалось, как через силу двигаться дальше.
Потом была каменная лестница из сотен ступеней. Куматэцу с лёгкостью запрыгивал всё выше и выше. Кюта вконец вымотался, но стоило ему присесть отдохнуть, как снова раздавалось: «Не тормози!»
Я пытался объяснить Кюте, чтобы он не принимал всё близко к сердцу и делал привалы по мере необходимости, но он из принципа вставал и бежал вперёд. Конечно, новоиспечённому ученику приходилось нелегко, но преодоление трудностей наверняка добавило ему выносливости.
С собой мы взяли сущие гроши, поэтому ночевали не в гостиницах, а под открытым небом. А вот с чем у нас сложностей не возникало, так это с едой. Когда добрались до бурной реки, переходящей в шумный водопад, Куматэцу заметил в ней рыбу, засунул голову под воду и начал одну за другой выбрасывать тушки на берег. За какие-то секунды он наловил целую гору радужных гольцов. Мы посолили их, зажарили и съели, запивая бульоном, который взяли с собой.
Когда под звёздным небом сидишь у костра с друзьями, лето открывается с новой стороны. Но даже в такой момент Куматэцу, заглатывавший рыбу целиком, не угомонился. Видя, как медленно ест Кюта, он то и дело его подгонял:
— Быстрее! Быстрее, быстрее, быстрее!
И мальчонка пытался жевать ещё быстрее, чем сам Куматэцу, а Татара всё причитал: «Дай хоть поесть спокойно!» — но куда уж там…
Первой остановкой на нашем пути стал необычный городок, построенный на возвышенности. Казалось бы, сплошная пустошь, но прославился он цветами, что выращивали местные жители. Цветочный рынок был просто огромным. Если Дзютэн — город ткани, то это — город цветов.
Мы показали приглашение, и нас сразу провели в пещеру, где жил отшельником местный святой отец. Там мы увидели огромную глицинию, с которой свисали бесчисленные цветы, а на стволе — мудреца гамадрила в мантии.
— Позвольте задать вам вопрос: что есть сила? — почтительно произнёс Хякусюбо.
Гамадрил этот славился в первую очередь как величайший иллюзионист.
— Сила? Мои руки слабы, но могут создавать иллюзии, — ответил он и взял в руки розу.
Затем из ниоткуда возникла небольшая бабочка и села на цветок. Но не успел я и глазом моргнуть, как насекомое и растение вдруг слились воедино, а затем лепестки вновь обратились бабочкой, и она взлетела в воздух.
Мудрый гамадрил хитро прищурился:
— Не шути́те с иллюзиями! Порой они становятся живее самой жизни.
Кюта зачарованно протянул руку к загадочной лепестковой бабочке. И стоило ему коснуться её пальцем, как хрупкая красавица вдруг выросла до размеров человека.
— А-а!
Вроде и понимаешь, что иллюзия, а всё равно диву даёшься!
— В этом и есть сила, и-хи-хи, — гамадрил широко улыбнулся и оскалил зубы.
Впрочем, Куматэцу ни о каких иллюзиях слышать не желал и вообще с самого начала смотрел куда-то в сторону…
После мы посетили ещё один необычный городок, построенный на склонах огромной ямы, выкопанной посреди джунглей. Нам хватило беглого взгляда на прилавки магазинов, чтобы понять, откуда взялась эта яма. Поселение славилось гончарами, которые добывали там глину. Размер котлована красноречиво говорил о том, сколько веков насчитывает история города.
Святой отец, похожий на длинношёрстного кота, при помощи телекинеза выстроил для нас множество крупных расписных горшков в воздушную спираль. Мир монстров велик, но даже в нём непросто найти мастеров передвижения предметов по воздуху, в совершенстве освоивших этот дар. Мы рты разинули от удивления, а мудрый кот промолвил:
— Сила? Зачем вы ищете её? Я довольно искусен в телекинезе, но, как бы я ни гордился своей силой, есть вещи, которые мне неподвластны. Например…
— Например? — переспросил Кюта.
— Прошу прощения, но не могли бы вы…
— Да?
— Помассировать мне поясницу. Телекинез здесь бессилен. Ох, ой-ой-ой.
Кот слегка прищурился и потёр больное место.
Впрочем, Куматэцу ни о каком телекинезе слышать не желал и вообще с самого начала смотрел куда-то в сторону…
Следующий город расположился в лесном лабиринте с такими извилистыми тропками, что казалось, будто нас засасывает в водоворот. По обеим сторонам узких дорожек стояли тысячи, нет, десятки тысяч каменных статуй — и больше ничего.
Мы пошли искать местного мудреца и первым делом направились к башне монастыря, но встретившие нас послушники объяснили, что их наставника здесь нет и они не знают, где его искать. Видимо, это у них традиция такая — не отвечать на вопросы. Что же нам оставалось делать? Мы пошли обратно той же дорогой и начали бродить среди статуй, пытаясь отыскать его. Вдруг в очередном ряду изваяний нам попался монах в каких-то лохмотьях. Оказалось, он и есть мудрец.
Внешностью святой отец походил на слона, да и спокойствием напоминал его же. Монах сидел в позе лотоса, и голос его был подобен шороху трущихся друг о друга камней.
— Сила? Напрасно вы пришли ко мне, если хотите отыскать её. Я лишь сижу на одном месте, подобно камню, и в дождь, и в ветер…
— Но для чего? — спросил Хякусюбо.
— Чтобы забыть о времени, о мире, о самом себе и стать выше всего. Другими словами…
— Что «другими словами»? — переспросил было Кюта, но…
Мудрец, с которым мы только что говорили, превратился в каменную статую.
— Другими словами, он стал камнем, — тихо подытожил Хякусюбо.
Мы сложили руки и поклонились навеки уснувшему отшельнику.
И только Куматэцу ковырял в носу и вообще с самого начала смотрел куда-то в сторону…
Слегка покачиваясь, лодка пристала к берегу каменистого острова, что возвышался над поверхностью воды. Город на нём напоминал паразита, поселившегося на раковине.
Святым отцом оказался морской лев в соломенной шляпе. Он сидел на балконе на самой высокой скале и рыбачил чуть ли не километровой леской. Лев сразу же показался мне существом весьма прожорливым.
— Сила? Не буду пускаться в философию, — ответил святой отец и тут же с помощью магии смотал леску и вытащил из моря цветного желтохвоста. — В жизни побеждает тот, кто быстрее всех ловит рыбу, кто может отведать любые деликатесы мира.
Он быстро откусил острыми зубами голову желтохвоста и продолжил, наслаждаясь вкусом:
— Нужно подгадывать момент и хватать добычу. Другими словами…
— «Другими словами»…
Глаза мудреца вдруг хищно сверкнули, и он сглотнул. Мы с Кютой мгновенно почуяли опасность и отскочили. А вот Татара чуть замешкался.
Мудрец с невероятной скоростью взмахнул удочкой:
— Не уйдёшь!
Татара с лёгкостью попался на крючок. Он засучил руками и ногами, но куда там — уже через секунду его тело описывало дугу и летело прямиком в широко раскрытый рот мудреца, причём отдельно от одежды.
— Гя-а-а!
Но стоило мне подумать, что Татаре пришёл конец… как морской лев вдруг проглотил одежду, не тронув самого растяпу. Мы стояли как вкопанные и дрожали, а мудрец смотрел на нас с ухмылкой:
— Спокойно, гостей я не ем!
Похоже, он хотел преподать нам урок, показав, насколько жестокой бывает реальность.
Позади послышался зевок Куматэцу…
Тяжёлое солнце уже практически завалилось за горизонт.
Уставшие от путешествия, мы тащились по пустоши, чтобы выйти на дорогу до Дзютэна.
— У каждого собственные взгляды, всякий говорит о чём-то своём, — сокрушённо произнёс Хякусюбо.
Куматэцу повернулся и насмешливо хмыкнул:
— Ладно тебе, будешь всякую бредятину слушать — совсем потеряешься.
«И это вовсе не шутка, — подумалось мне, — я и сам чуть не потерялся в чужом рту». Одному Кюте было весело. Во время путешествия он делал заметки и теперь просматривал исписанные листы.
— За словом «сила» скрывается столько разных смыслов! Так интересно было послушать, что скажет каждый мудрец!
Конечно же, Куматэцу не мог оставить эти слова без внимания:
— О как! Вот и сидел бы за партой да учился.
— И то правда, от этого пользы было бы куда больше. Там бы меня точно никто «вухами» и «вьёхами» не мучил.
— Ты сам должен понять, в чём сила!
— Да ты просто не умеешь объяснять!
— Нет, это ты несообразительный!
Эх, опять они за своё…
— И только на споры у вас всегда находятся силы, — измученно заметил Хякусюбо.
И правда, хватит уже. Мы все устали…
Заночевала наша компания прямо посреди пустоши.
Из-за того, что Куматэцу и Кюта продолжали спорить даже во время еды, их пришлось поселить в разные палатки.
Я сидел под звёздным небом, следил за костром и ждал, когда Кюта заснёт.
Вдруг вижу: мальчишка потихоньку вылезает из палатки. Почти всё путешествие он проходил в пончо, но отдал его Татаре, когда тот остался без одежды. А ведь ночи здесь прохладные даже летом.
— Не спится? — спросил я, наливая чай.
Кюта сел рядом со мной и молча смотрел на костёр, обхватив руками колени.
— Может, я в самом деле бестолковый?
— Не в силах отделаться от этой мысли?
— Он называет меня несообразительным.
— Я с ним не согласен. Поначалу ты ничего не смыслил в уборке и стирке, но быстро уловил суть дела после пары советов. По мне, так ты и трудолюбивый, и смышлёный.