ст. Теперь видно, что он всё это время полагался в основном на атаки.
— Ещё бы! Он же ведёт себя как вздумается, ни о ком другом и слышать не желает. Подстраиваться под противника ему сложнее всего.
— Вот расплата за то, что он тренировался в одиночестве…
Куматэцу пропускал удар за ударом. Кюта упёр руки в боки и пожурил медведя:
— Подстраивайся под противника!
— Я пытаюсь!
— Но безуспешно, — равнодушно заметил Кюта.
— Ах ты мерзавец!
Лицо Куматэцу исказилось от гнева, он заскрипел зубами, однако кое-как взял себя в руки и хрипло выдавил:
— Учи меня получше.
К слову, тренировки Кюты не ограничивались фехтованием. Бой без оружия — неотъемлемая составляющая стиля Куматэцу.
Кюта нацелился на арбуз, насаженный на бамбуковую палку, и…
— Ия-а!
…изо всех сил ударил по нему кулаком. Однако тот лишь качнулся, на поверхности не появилось ни трещинки. Разбить такой арбуз можно лишь точно выверенным ударом.
Кюта заскулил от боли и стал махать распухшим кулаком. Что ж, все новички через это проходят, зато опытные бойцы вроде Куматэцу…
— Ора-а!
…способны без труда разбить на мелкие осколки даже полную воды вазу, которую обеими руками тяжело обхватить.
— Чёрт…
Кюта не хотел уступать, и дух соперничества воспылал в нём с новой силой.
Даже в Дзютэне ребят, которые по-настоящему обучаются боевым искусствам, не так уж много. Когда одежда для тренировок Кюты окончательно села по фигуре, среди детей не осталось никого, кто мог бы с ним справиться.
А уж неловкие выпады сорванцов, которые в своё время задирали нашего героя, теперь и близко не могли навредить ему. Кюта даже не пытался им парировать — просто уворачивался. Хулиганы какое-то время месили кулаками воздух, а потом сами же падали. Так заканчивались не только драки один на один. На Кюту нападали парами, окружали толпой, но он с лёгкостью уклонялся от всех выпадов и никому не уступал. Его рейтинг в глазах детей Дзютэна рос как на дрожжах, и в один прекрасный день…
— Не зарывайся, мерзавец!
…на пути Кюты возник Дзиромару, державший в руках шпажку с шариками данго[12]. При встрече с соперником он быстро переложил лакомство в рот.
Дзиромару, как и его брат, тренировался в школе Иодзэна и даже носил на поясе меч. Дети не сомневались, что он разгромит Кюту в пух и прах. В быстро образовавшейся толпе болельщиков я даже заметил троицу любителей делать ставки.
«Я на Дзиромару», «И я на Дзиромару», «И я».
Не стесняются ставить даже на детские драки!
— На-на-на! — Дзиромару быстро замахал кулаками, но его удары даже не задели Кюту.
— Э-эх, вот тебе!
Дзиромару взмахнул зажатой в зубах шпажкой. С неё слетели два шарика и устремились в сторону противника. Кюта отбил их обратно открытыми ладонями. Однако Дзиромару уступать не собирался и сделал то же самое. Шарики летали между ними так быстро, что глаз не успевал следить. Постепенно ребята подходили друг к другу ближе и ближе, а зрители скандировали их имена всё быстрее.
Раз! — основанием правой ладони Кюта затолкал оба шарика в рот Дзиромару.
— Угх! — выдохнул тот.
Затем Кюта чуть пригнулся и левой ладонью ударил противника в грудь.
— А-а! — Дзиромару с размаху сел на землю.
Битва завершилась. Кюта победил и поклонился противнику, как того требовал этикет.
Азартную троицу неожиданный финал огорчил, а со стороны ребятни послышались восторженные возгласы.
Но что самое удивительное — когда Дзиромару прожевал и проглотил шарики, он вдруг взглянул на соперника с восторженной улыбкой:
— А ты крут!
Кюта вытаращил глаза от удивления: интонация недавнего врага кардинально изменилась.
— А?
Дзиромару поднялся на ноги и протянул для рукопожатия обе руки.
— Сильных я уважаю! Заходи как-нибудь к нам в гости, я угощу тебя вкусными конфетами. Ну как, придёшь?
Кюта смотрел на честную открытую улыбку и не верил своим глазам…
С тех пор зиму не раз сменила весна, и вновь наступило лето…
У нас вошло в привычку поедать арбузы, разбитые кулаками Кюты. Куматэцу и его ученик всё так же состязались друг с другом во всём на свете. Они соревновались даже в том, кто быстрее съест арбуз.
— Я же говорил, жуйте не спеша, — пытался я их образумить, но куда там.
Куматэцу закончил чуть раньше, отшвырнул корку и вскочил из-за стола:
— Победа! Мыть тебе!
В какой-то момент они договорились, что проигравший занимается уборкой. Конечно же, делал это в основном Кюта.
Однажды Хякусюбо положил руку на его голову и довольным голосом произнёс:
— А ты неслабо вымахал!
— Тебе виднее, Хяку-сан.
Тут я опомнился и сам подбежал к нему. Кюта смотрел на меня сверху вниз, даже когда я вытягивался в полный рост.
— Ты когда успел? Как это?
Я заглядывал к ним почти каждый день и потому не замечал перемен. Лишь сейчас я осознал, каким он стал огромным. А вот лицо было прежним… Эх, как же быстро растут дети — не успеваешь опомниться… Тата-сан — вот таким именем он звал меня теперь.
Помните, у них росло дерево на заднем дворе? Да, та самая липа. Куматэцу и Кюта часто тренировались возле неё. Когда-то она была маленьким тоненьким ростком, но шли годы. Осенью она наряжалась в золото, зимой покрывалась снегом, а с приходом весны расцветала. Со временем ствол липы становился всё толще, и, подобно ему, щупленькие ручонки Кюты постепенно обрастали крепкими мышцами.
Как же быстро летит время… Сейчас при виде той липы, превратившейся в огромное дерево, я вспоминаю, как взрослел Кюта.
Конечно, никто, даже мы с Хякусюбо, не верил, что наш непутёвый друг сможет воспитать толкового ученика. Но постепенно по городу начали расползаться слухи: «Да, сам-то Куматэцу ничуть не изменился, но вот его ученик-человек, говорят, неплохо вырос». Шли месяцы, одни домыслы порождали другие. Наконец все в Дзютэне стали относить Кюту к числу самых видных молодых мечников города.
Разговоры о нём дошли даже до ушей святого отца. Как-то раз он вместе с Иодзэном пришёл посмотреть на тренировку Куматэцу и Кюты.
Иодзэн не мог поверить своим глазам: мальчуган и впрямь не на шутку возмужал.
— Ого! Теперь и посмотреть приятно!
— Вот уж действительно, — святой отец прищурился.
— Впечатляет, что человеческий ребёнок смог стать таким ловким.
— О? Неужто ты не заметил?
— Что?
— Куда больше вырос Куматэцу. Его движения сделались чище и чётче.
Иодзэн внимательно пригляделся:
— А ведь вы правы!
— Даже не знаю, кто из них учитель. Хо-хо-хо, — удовлетворённо усмехнулся святой отец.
Но Куматэцу этого не слышал. Когда тренировка закончилась, он спросил у Кюты:
— Сколько тебе сейчас лет, Кюта?
Тот, не успев убрать меч в ножны, сначала показал десять пальцев, а затем семь.
— Ясно. Значит, отныне будешь Дзюнанатой.
— Лучше Кютой, — недовольно бросил парень и поклонился, торопя Куматэцу.
Тот скорчил кислую мину, но тоже поклонился.
Закат окутал их сияющим заревом.
Весна.
Ребятня толпами повалила в лачугу Куматэцу.
— Мастер, возьмите меня в ученики! — истово умоляла очередная прыщавая бестолочь, припадая к земле.
Возиться с ними доверили мне.
— Ла-а-адненько. Меня радует твоя решимость. От тебя точно будет толк, — вешал я лапшу им на уши.
— Огромное спасибо! Я хочу стать таким же, как Кюта!
— Хорошо. Тогда вставай во-о-он туда.
Я указал подбородком на длиннющую очередь кандидатов в ученики, заканчивавшуюся где-то в самом низу лестницы. Прыщавый юнец радостно покивал и вприпрыжку ринулся вдаль.
Я бросил вдогонку самое важное:
— Готовь деньги за услуги!
Передо мной стояла вереница сопляков, из которых никогда не выйдет ничего путного. Но факт оставался фактом: на них лачуга Куматэцу наживала баснословные барыши.
Я сосчитал головы балбесов и мысленно помножил на стоимость обучения. Все они хотели быть как Кюта, и, если бы каждый оплатил занятия на месяц вперёд, Куматэцу больше не пришлось бы перебиваться с подработки на подработку, красить стены и собирать чай. Да какие там подработки! Он мог бы съехать из этой грязной старой лачуги и снять просторный новый дом. Хотя о чём я вообще толкую? На эти деньги можно было бы построить собственную школу боевых искусств! Тогда бы он сделался по-настоящему богатым…
Да только вот сам Куматэцу плевать на всё это хотел. Он как раз обедал и горячо спорил с Кютой. Похоже, за восемь лет мало что изменилось.
— Что ты сказал, малец?
— Я сам буду решать, как мне тренироваться!
— Ну уж нет, делай как я говорю!
— Не хочу!
— Кюта уже взрослый, — назидательно заметил Хякусюбо. — Вот и обращайся с ним как со взрослым.
— Это с ним-то? Да у него даже шерсти никакой нет!
— Есть!
— И где она?
Эх, они могли поспорить даже из-за одной волосинки.
Мне, впрочем, казалось, что я понимаю Куматэцу. Может, Кюта и вымахал выше меня — для нашего друга ученик оставался тем же ребёнком, что и прежде. И Куматэцу хотелось, чтобы так продолжалось и впредь. Вот только детишки упорно взрослеют, и с этим ничего не поделать.
Кюта доел быстрее Куматэцу.
— Я победил. Мыть тебе! — отрезал он и выбежал из лачуги.
— Стоять! Я не договорил! — наставник кинулся вдогонку.
Кюта в мгновение ока сбежал по лестнице, на ходу бросив взгляд на очередь жаждущих записаться в ученики, и полетел дальше.
На толпу пришли поглазеть сыновья Иодзэна. Дзиромару заметил бегущего Кюту и крикнул ему:
— Привет, заходи к нам!
— Потом! — Кюта чувствовал Куматэцу у себя на хвосте и бежал не останавливаясь.
Поскольку Дзиромару на год младше Кюты, на тот момент ему было шестнадцать или семнадцать. Круглый живот и пышные брови за годы ничуть не изменились, зато шкодливый характер исчез вместе с поросячьей мордочкой. Он превратился в спокойного, располагающего к себе юношу. После того случая с данго он стал Кюте лучшим другом.