– Только сначала ответьте вот на какой вопрос: кто я для вас?
– Еще спрашиваешь? Кажется, я четко дал понять и много раз. Грязная, грязная шлюшка, которую я буду долго и жестко иметь.
Злился… Снова говорил гадости, оскорблял, будто чувствовал себя беспомощным. И все после моего прощального поцелуя с Давиром.
– Трахать, иметь – неприятные слова.
– Зато в полной мере выражают истину, – вытер он уголок своего рта и ухмыльнулся. – Правда, шлюшка моя?
– Метку снять можно?
– Даже не думай! – процедил, вновь притянув меня к себе. Заставив выгнуться в пояснице, прижал к груди, показал, насколько беспомощна. А я и не сопротивлялась. Хотела выяснить одну важную вещь для себя. – Ты моя. Навсегда! Ясно?!
– Но шлюха – это временно. Приходящее и уходящее, недолговечное.
– Как раз то, что мне нужно. Арис другого не позволяет. Ни одна женщина не в состоянии выдержать мой напор, мою силу. Они заражаются похотью, но сами не понимают, что сгорят рядом, сломаются.
– А я? Меня тоже хотите сломать?
Долгий взгляд. Глубокая задумчивость. Он словно сам искал для себя ответы или просто не хотел говорить вслух, ведь тогда все станет ощутимым, материальным, не таким легким, что ли.
– Ты особенная. Ты выдержишь, как показала практика.
– Но все же временная?
Он мотнул головой, словно не понимая.
– Вы сами называете меня шлюхой, показывая, что скоро наиграетесь и бросите, потому что шлюх возле себя не держат. Да, ситуация вышла особенная, но все же. Уже готовитесь отпустить? Оскорбляете, сами отталкиваете, чтобы потом вспоминать меня, как нечто мимолетное и незатейливое? Нет, я не рассчитываю ни на что, но просто пытаюсь понять. «Шлюха» и «моя навсегда» несовместимы! Выберите что-то одно, повелитель.
– Мой…
– Что?
– Мой повелитель!
– Мой, – повторила томно, именно так, как ему хотелось. Да и мне тоже, ведь кто откажется от подобного мужчины?
Хотя, если подумать, то любая нормальная женщина. Потому что уже есть Давир, а здесь… мрак, мрак, мрак! Жестокость, головокружительная страсть, необузданное влечение. Секс, с которым ничто не сравнится. И густая, всеобъемлющая тьма, поражающая его душу.
– Я не спала с Давиром… – призналась почему-то. Мне показалось, что это было для Аделара важно. – После возвращения он не притронулся ко мне.
– Собственными глазами видел, как именно он к тебе не притронулся. Цепочка на ноге, твой взгляд. Ты выбрала, признайся, – последнее прозвучало глухо, нервно, с легким хрипом.
И взгляд источал волнение.
– Выбрала уже, сладкая?
– Уже сладкая, не шлюха?
– Выбрала или нет?!
– Выбрала, – произнесла решительно. – Кажется, я уже говорила это, при вас. Мне нужно спасти сестру, остальное не важно.
– А потом?
– Не уверена, что у нас будет «потом». Монахини утверждали, что хорошо хранят свои тайны, и я склонна им верить, раз уж два правителя Элиона ни разу не слышали ни о завесе, ни о пространственном тоннеле.
Аделар откинулся на спинку, прикрыл глаза. Сложно… Мне тоже было нелегко, однако я как-то держалась. Один факт, что я совсем недавно жила своей налаженной жизнью, а теперь превратилась в распутную девку, прыгающую в кровать то одного, то второго мужчины, говорило обо мне многое. И ведь еще монахини, ребенок…
Рука переместилась на живот, внутри все заиграло искорками от мысли, что у меня будет малыш. Я вздрогнула, когда поверх легла чужая ладонь, посмотрела на Аделара.
– Выживет, даже не сомневайся, – обнадеживающе произнес он и уже совсем мягко притянул меня к себе.
Положил мою голову к себе на плечо, приобнял. Линай словно почувствовал, что в экипаже воцарился мир, перестал вжиматься в стену и вернулся на мои колени.
– Ия-ха! – многозначительно изрек и спрятал нос под моими пальцами. – Ийя. Я-я-я.
– Болбатун, – хохотнул Аделан, на что получил грозный взгляд черных бусинок.
– И-и, – выдал зверек и снова спрятался под моей ладонью.
– Зачем он тебе?
Линай потоптался задними лапами, укладывая свою попку. Обнял себя пушистым хвостом.
– Люблю милоту. Мне он нравится. Забавный.
– Он подарил?
Я дернулась, испугавшись, что прикажет его тоже выбросить, но мужчина вернул мою голову на место и тяжело вздохнул.
Так и ехали. Долго, молчаливо. С нелегкими мыслями о будущем и сложившейся ситуации в целом. С мягким зверьком на коленях и чужой ладонью на животе.
Казалось, Аделар так успокаивал себя и меня. Словно говорил, что все получится, не надо бояться. Заставлял верить в лучшее, в возможность исполнить мечту и стать мамой маленького мальчика, который будет беззубо улыбаться и любить меня сверх меры. Потому я буду любить его не меньше.
Ближе к границе погода испортилась, полил сильный дождь. Стало влажно, зябко. Аделар кутал меня в плед, согревал свои телом, служил подушкой, потому как я большую часть времени спала.
Мы больше не ругались. Не было намеков на близость. И грязных словечек – тоже. Зато присутствовало приятное умиротворение, когда буря улеглась и каждый новый вдох вызывал улыбку.
Что самое удивительно, даже ночевали мы вместе, но не занимались любовью. Нет, попытки были, но быстро утихали, стоило категорически отказаться и потом добавить: «Я не хочу, но ты… трахай!»
– Вот я все думаю, если вправду трахну, как быстро ты перестанешь строить из себя сильную недотрогу? – задумчиво произнес он в последний день нашего пути.
Виды за окном потеряли свою изменчивость. Теперь не было гор, появилось больше озер, лесов. Эндарог казался более спокойным, покладистым, что ли. Нет, ближе к границе я заметила разрушенные поселения, как с одной стороны, так и со второй, но благоразумно решила не смотреть туда, не задумываться. Ведь иначе будет неприятно, я начну лезть не в свое дело, попытаюсь убедить их помириться или хотя бы не заставлять страдать свой народ. Но они умные, сами все понимают. Наверное…
– Стонать я для вас не начала, – оторвалась от разглядывания знакомого замка и раскинувшейся за ним столицы.
Улыбнулась в ответ на хмурый взгляд. Снова выглянула в окошко.
– Для шлюшки ты слишком много о себе возомнила, сладкая.
– Просто я не считаю себя кем-то временным для… тебя.
– Ой-ей, осторожно, – моментально оказался рядом мужчина.
Зарылся носом мне в волосы, поцеловал в висок.
– Я ведь могу принять для этого меры. Одно твое согласие…
– Мне будет больно из-за метки, – покачала я головой.
– Так я не отпущу тебя, слышишь? Буду целовать эти пухлые губки, которые ты так соблазнительно порой кусаешь. Буду мять эту восхитительную грудь, – он говорил это на ухо, а сам уже сжимал через ткань соски, мял ягодицы, притягивал к себе. Не угрожал – обещал. Соблазнял.
А я таяла. Мозги превращались в вату. Внутри все стянуло и тряслось от предвкушения. Я даже в какой-то момент забылась и издала… стон.
– Что ты со мной делаешь? – прорычал Аделар, срываясь.
– Нет! – испугалась я.
Но он уже не слышал. Шуршал моими юбками, задирал их, добирался до пульсирующего лона. И замычал, добравшись туда пальцами.
– Мокрая…
Вошел внутрь, покрутил.
– Узкая…
Будто случайно задел большим пальцем самое чувствительное место, провел по нему вверх-вниз.
– Податливая…
И все это шепотом на ухо. Хрипло, с издевкой, порочно. Опасно!
– Трахнуть?
– Нет, – замотала я головой, облизав губы. – Нельзя.
Теперь два пальца вошли внутрь. Резко и властно, показывая, насколько я слаба перед этим мужчиной, что не могу сопротивляться. Потому что знаю, как может быть хорошо с ним. Когда он во мне. Когда растягивает. Врывается, выбивает дух, трахает!
Именно трахает, любовью это не назовешь. Потому что Аделар такой. Порочный и ненасытный, секс во плоти, ходячий грех, к ногам которому хочется падать и подчиняться.
– Я обещаю стонать, но не завершайте метку, – цеплялась я еще за остатки здравомыслия.
– Тогда стони, – согнул он пальцы, и я выгнулась, охнула.
Губы у моего уха. Возбуждающий жар каждого грязного слова. Его рука вокруг талии, притягивающая все ближе и ближе к идеальному телу. А вторая между ног. Двигалась, нагло меня имела.
Боги, я сумасшедшая!
Почему мне нравилось? Почему я задыхалась, молила не останавливаться? Почему упала так низко и позволяла все это делать со мной?
Я ведь не шлюха…
Но с двумя, была не против с каждым, тянулась к ним, нуждалась. А сейчас стонала. Потому что больше не могла, не хотела сдерживаться, ограничивать себя, не желала больше держать себя в ежовых рукавицах и мечтала снова ощутить непередаваемое удовлетворение, которое мог подарить лишь этот мужчина.
Пальцы двигались все быстрее. Аделар покрывал шею поцелуями, еще шептал. Брал меня хотя бы так. Сам хрипел от напряжения.
И это было эгоистично: брать, но не отдавать. Я не могла так, не хотела. Потому опустила руку на его пах, заскользили вверх-вниз через одежду.
– Не надо, – рыкнул он, а я уже потянула за шнуровку.
Тряслась вся, изнемогала от желания прикоснуться, почувствовать жар бархатной кожи, сжать в кулак.
Какой твердый!
Я даже на миг очнулась, но потом его пальцы вошли в меня глубже, по телу пробежала волна удовольствия. Еще раз, резко, даруя очередной всплеск.
И еще…
До крика, до изнеможения. До дрожи ног и гула в ушах. Так, что невыносимо даже просто сидеть. Только сползти вниз и упасть.
Но упасть мне не позволили. Аделар держал крепко, властно. Хрипел мне на ухо, улыбался.
А я… ощутила его член в своей руке и подумала, что должна отплатить.
Смогла высвободиться, пересела с колен на лавочку, начала развязывать остатки шнуровки и вскоре достала на белый свет внушительное достоинство. Какой он… длинный.
Наклонилась, лизнула бархатную головку. Подняла глаза.
Аделар съехал чуть ниже, расставил ноги. Провел пальцами по моим губам, теми самыми, которыми недавно меня имел, позволяя почувствовать собственный запах, вкус.