Я была окружена любовью, заботой. Да, спала плохо по ночам, но ведь это такой пустяк.
У меня росла прелестная дочурка, носительница арис и дегры, но не ард. Ими могли быть только мужчины. В западном крыле расположился чудесный зимний сад. Давир баловал меня подарками, линай радовал забавными высказываниями и глупыми поступками, Лиза часто смеялась, слушала мои сказки, Вика так и вовсе открыла несколько магазинчиков с цветами и вовсю занималась развитием «бизнеса» сразу в двух столицах. В отличие от меня, с Аделаром она нашла общий язык.
Все налаживалось. Я не скучала по прежней жизни. Окружающие люди щедро дарили мне свою любовь.
Лишь правитель Эндарога весь год находился где-то в стороне. Приходил к Лизе, гулял с ней, порой оставался чуть дольше, чтобы обсудить какие-то политические дела с моим мужем.
К слову, они заключили перемирие. Впервые два враждующих арда пожали друг другу руки и не попытались убить. Отчасти это моя заслуга, но я в тот момент отказалась присутствовать на торжественной церемонии, потому как боялась…
А сейчас притупился страх. Наверное, Давир все правильно понял и несколько минут назад доказал, что все никогда не бывает однозначно. Тот, кто пугает, не обязательно представляет угрозу. А самая нежная глыба льда тоже способна удивлять…
– Ты улыбаешься?
– Я же просила помолчать, – подняла голову и утонула в голубых всполохах арис в его глазах.
Сама потянулась к губам. Услышала приглушенный стон, переходящий в рык. Аделар перевернулся вместе со мной, исступленно завладел моим ртом, начал гладить пальцами мои щеки, зарываться в волосы, целовать, целовать. Словно это последний раз. Будто боялся, что больше не получит, а потому надежно укутал меня собой, перекрыл доступ к воздуху, чтобы дышала им, пропитывалась его запахом, становилась зависима.
– Тише, – смогла произнести в коротком перерыве и снова утонула в его безудержном напоре.
Не грубом, нет, достаточно мягком, но мощном. Словно он еще опасался спугнуть, сделать что-то не так, задавить и напрочь снести едва выстроившееся перемирие своей сумасшедшей жаждой. Сходил с ума, но научился контролировать себя.
– Сладкая, – шептал рвано, со стоном. – Сладкая моя малышка.
Гладил. Лицо, волосы, плечи, особое внимание уделял ключицам. Не позволял себе опуститься ниже, дотронуться до груди, но упирался в живот своим возбужденным достоинством.
Признаться, я тоже боялась. Вот только не тем иррациональным страхом, который охватывал разум. Во мне взыграло желание получить от него абсолютно все. Не только ласку, одноразовый секс, эту ночь. Большее, то, что чувствовалось в голосе, читалось в глазах, присутствовало в лихорадочных поцелуях и осторожных прикосновениях. Вот только мне жилось хорошо, не будет ли это желание предательством?
– Как долго я этого ждал, – шептал, целовал, гладил мужчина.
Терзал губы, сводил с ума своей несвоевременной сдержанностью, ведь я уже хочу, готова, нуждалась в нем. В груди неистово стучало сердце. Я плавилась под пламенной лаской, горела от каждого нового прикосновения, звука.
Терялась в моменте и в нем.
– Аделар, – полустон-полушепот, и мужчина все же сорвался, вошел меня на всю длину. – Еще!
– Я скучал, как же скучал, сладкая. Сумасшедшая девочка.
И вновь его губы на моих, упоительное чувство собственного бессилия. Когда все для него, вся для него. Раскрыта, податлива.
– Еще, – хриплые слова с улыбкой от понимания, что ему они нравятся, сильнее воспламеняют.
Затуманенный голодом взор. Толчок до запредельной глубины. Сливающийся воедино мой и его стон.
– Дорогая, – холодное сверху от мужа, но стоило мне испугаться, как я встретилась с ним взглядом.
Тоже безумный, голодный. И его головка, призывно подергивающаяся возле моего лица, говорила о многом. Прозрачная капелька маняще блестела на самом конце. Я невольно облизала припухшие губы.
– Сумасшедшие, оба, – уткнулся лбом в мою грудь Аделар. – Я себя чувствую малолеткой, у которого играют гормоны. Сейчас кончу…
Я вцепилась в его волосы, раскрыла рот, позволяя Давиру войти. Не понимала толком, что делаю. Хотела доставить удовольствие мужу, но едва не теряла сознание от каждого толчка между ног и стонала, не сдерживалась. Потому что можно, хочется. Потому что очень сладко.
Приятно, порочно, правильно! Мы втроем, вместе.
Их члены во мне, набирающие темп движения. Вздохи, хрипы. Руки, сминающие грудь, впивающиеся пальцы в бедра. И толчки. Запредельные, быстрые, от которых умирала и снова возрождалась.
Так много и одновременно мало. Быстрее, быстрее.
Я была заполнена ими, стонала для них. Хотела каждого, пыталась помочь, погладить, сделать лучше, но терялась в происходящем, в толчках, прикосновениях, влажных звуках, плавилась.
Хотелось кашлять, порой головка упиралась в самые гланды, но все меркло по сравнению со вкусом самого члена…
Я сейчас казалась самой себе пошлой, ненасытной, раскрепощенной. Облизывала мощное достоинство мужа, сходила с ума от второго, не менее большого, длинного, достающего прямо до матки.
Колени дрожали, по виску тек пот. Перед глазами были черные завитки волос, вокруг стоял запах нашего возбуждения.
И все в бешеном темпе, разрывая меня, наполняя, унося на нереальные высоты.
Я даже не сразу поняла, почему во рту пусто, откуда взялся мой крик и его имя.
– Сладкая-я, я теперь не уйду отсюда, – хрипло произнес Аделар, вновь уткнувшись лбом в мою грудь.
Поцеловал сосок, прикусил его и посмотрел на моего мужа. Не злобно, как было раньше, а с уважением, что ли.
– Дорогая, позволишь тоже в тебя излиться? – пристроился между моих ног Давир, и я вся задрожала от пошлости этих слов.
Тело еще уносило на последних волнах оргазма, и стоило ему заполнить меня, как подхватило заново. Изнеможенная, пресытившаяся, я почувствовала легкую боль. Но так было приятнее, слаще. Снова раскачиваться, подниматься. Нестись ввысь и падать уже без крыльев в пропасть. В другие руки, которые окутали, согрели. И шепот:
– Сладкая, позволь позаботиться о тебе.
Я даже ответить не смогла. Залюбили!
После очередного оргазма искупали, обтерли, уложили в кровать. Расцеловали сразу с двух сторон. И все под мое вялое мычание и попытки все сделать самой.
– Я останусь, сладкая. Ты не против?
– У меня спроси сначала, – холодное со второй стороны.
– С тобой вообще отдельный разговор, скотское ты создание. Раньше не мог это провернуть, а?
– Сказал бы спасибо для начала.
– Спасибо. Сладкая, я останусь. Твой муж не против. И ты не против, вижу, – промурлыкал Аделар на ухо, погладив мою грудь с торчащим соском.
– Угомонись, дай ей отдохнуть.
– Да, конечно, – не стал убирать свою ладонь блондин. – Спи, сладкая. А потом продолжим.
И я вправду уснула, нет, провалилась в такой глубокий сон, что долго не могла проснуться, лишь чувствовала лекгие поцелуи в скулу и шепот:
– Что ты сделала со мной, сладкая? Люблю, как же безумно люблю тебя.
– Спи, а не то разбудишь, – шипение с другой стороны.
– Ага, – ответил Аделар, но уже оглаживал мои ягодицы, задевал тугое колечко, медленно опускался ниже, в глубь. – Ты не пожалеешь, сладкая, что простила меня. Простила ведь, а? – вопрос и резкий толчок в уже влажное лоно.
– Да!
Эпилог
Первым звоночком стала спящая в кресле Рина. Нет, она была хорошей няней, опытной, с интересным подходом к воспитанию. Однако порой уставала от неугомонности моих маленьких непосед. И вот теперь неизвестно, какого сюрприза на этот раз ожидать.
Я в меру своего деликатного положения помчалась на поиски трех негодников во главе со старшей Лизой, уменьшенной копией одного из своих отцов и по совместительству моего второго мужа. Она была так же вспыльчива, неугомонна, с пугающим желанием влезть везде и проверить все. Кириан и Иваир, мои чудесные двойняшки, были спокойнее, но вечно следовали за своим главарем в юбке. А потому влезали во все проделки всегда вместе.
И вот я уже слышала вой Зубастика. Едва не бежала на его голос, в комнату, куда детям входить было категорически запрещено.
Распахнула дверь. Увидела милую картину, как мои зайчики что-то тихо-мирно вырезали из белой ткани. Как-то так сразу дурно стало.
- Елизавета! - произнесла с порога, и ее голубые глаза сразу расширились, в них отразился испуг.
- Мамочка, ты пришла, - виновато начала моя шестилетняя красавица, прижимая к груди во всю орущего линая.
- Тпу-сти-и, - стонал он. - Тпу-усти-и!
- Лиза, - сказала я мягче, и дочка разжала руки. Ко мне понеслось мохнатое чудо, быстро взмахивая крылышками. Кота-заец преобразился, в который раз. Пушистый хвост теперь был тонким, облезлым, на ушах исчезла часть шерсти и теперь не видно было усов. Подстригли, снова.
Он спрятался в моих руках, свернулся комочком. Я облегченно вздохнула, ведь это меньшее из возможных зол. Правда, сыновья вели себя слишком тихо, да Лиза бросала на них странные взгляды.
- А ну, покажитесь.
Мальчики поднялись, одновременно развернулись. Я лишь вздохнула, не в силах ничего сказать. Дети. У одного было выстрижены две широкие полосы от лба до макушки, второй вообще лишился спереди половины темных волос.
- Нам было жарко, - в намерением бойко защищать братьев, стала рядом с ними дочка.
- А голове нужно дышать, - подтвердил Иваир.
Кириан лишь кивнул, он обычно предпочитал отмалчиваться.
- И волосы дышать мешали? Стало легче?
- Неа, - покачала головой Лиза.
- А ты откуда знаешь?
- Так я тоже, - заулыбалась она и повернулась ко мне спиной, где под плохо завязанными хвостиками теперь была проплешина.
Так, мне нельзя волноваться. Спокойствие, только спокойствие. Иначе рожу нечаянно, как раз срок подошел. Я положила ладонь на большой живот, широко улыбнулась моим негодникам. Правда, заметила оставленную ими белую ткань на полу, и мне снова поплохело.