Опустив глаза, я увидела, что тоже облачена в изысканно расшитый балахон. При мысли, каким образом я в нем оказалась, меня передернуло от гнева и отвращения.
– Чего смотрите? – крикнула я. – Что вам от меня надо?
Ответа не последовало. Мужчины просто продолжали смотреть, молча и пристально. Несколько из них поерзали на своих местах, подаваясь вперед и вытягивая шею, – вероятно, чтобы видеть меня лучше.
С левого края сцены, из густой темноты, раздался голос:
– Миссис Харкер? Миссис Мина Харкер?
Я ответила со всем достоинством, какое только было возможно в столь гротескных обстоятельствах:
– Да, она самая.
Говоривший выступил из теней и направился ко мне, в круг света. Высокий молодой человек с надменной осанкой, одетый в такую же мантию, как и все остальные (только украшенную богаче). Он был бы красивым, если бы не черная повязка на левом глазу.
Следом за ним ковылял пожилой мужчина, тучный и краснолицый. Он весь дрожал, обливался потом и двигался с огромным трудом, жалобно поскуливая при каждом шаге. Наглядный пример отвратительной немощи, которая может постичь человеческое тело.
В довершение картины на шее у него был железный обруч, и молодой человек вел пожилого на цепи, точно непокорного зверя.
– Рад видеть вас в добром здравии, миссис Харкер, – промолвил одноглазый. – Он сразу потребовал вашего присутствия при своем возрождении. Несмотря ни на что, он очень высокого мнения о вас.
– Кто вы? – спросила я. – И где мы находимся?
– Я – Габриель Шон, а находимся мы в штаб-квартире Совета Этельстана. Вы стоите в самом центре Белой башни – в точке силы нашей великой нации[63].
– Вы не понимаете, – сказала я. – Вы понятия не имеете, кого возвращаете к жизни. Он – абсолютное воплощение зла!
– Поверьте мне, мадам, я прекрасно знаю, что делаю. – Он взглянул на толстяка рядом. – Ну, он готов? Готов родиться?
Бедняга только и сумел, что испустить стон. Габриель Шон коварно улыбнулся:
– Приму это как утвердительный ответ. Итак… всем встать!
Он простер вперед свободную руку, и все члены Совета, словно марионетки, одновременно поднялись на ноги, с мрачно-торжественным видом, как на похоронах.
В следующий миг меня схватили сзади чьи-то сильные руки. Я попыталась вырваться, но не смогла даже пошевелиться. Меня держала женщина. Я чуяла ее странный сладкий запах. И слышала шелест огромных крыльев.
– Добро пожаловать, Илеана, – сказал Шон. – Вы как раз вовремя, чтобы увидеть второе пришествие, это темное чудо.
Толстяк снова застонал, и из левого угла рта у него выползла струйка крови.
– Давно, – промурлыкал женский голос позади меня, – давно я ждала этой минуты.
Гладкий язык лизнул мою шею. Я невольно вскрикнула от отвращения и… чего-то еще.
Толстяк издал очередной стон ужаса и отчаяния. И снова изо рта у него потекла кровь, заструилась по подбородку. Он рухнул на колени и мучительно завыл. Если не считать этого звука, в зале стояла полная тишина. Зрители молча наблюдали. Кровь все лилась и лилась из несчастного. Он конвульсивно содрогнулся и разом изверг из себя добрых полпинты крови, которая растеклась на полу ярко-красной лужей.
Потом повторил это непроизвольное действие. Он плакал, по щекам катились крупные слезы.
У мистера Шона вырвалось что-то вроде смеха. Сильные женские руки, державшие меня, сжались сильнее – от возбуждения, полагаю. Из толстяка выплеснулся еще один алый фонтан и еще один. Пол под ним был сплошь залит кровью, смешанной с грязью. Крупно содрогнувшись в последний раз, он испустил хриплый, гортанный вопль и изрыгнул последнюю струю крови.
Вид и запах красной лужи на полу был неописуемо омерзительным. Мужчина повалился на бок, измученный и изнуренный, наверняка уже при смерти.
Шон казался разочарованным.
– Где же он? Где? Что нам теперь делать?
– Подождите, – произнес женский голос позади меня. – Подождите, мистер Шон, и поймите наконец истинную суть происходящего.
Далее случилось нечто такое, что даже я, видевшая очень многое, еще минуту назад сочла бы решительно невозможным. Кровавые росплески на полу начали двигаться – двигаться по собственной воле, сливаясь вместе, стягиваясь в одну большую лужу.
Потом кровь с ужасной целеустремленностью поползла к Габриелю Шону, как живое существо, гнусное порождение кошмара. Он сдавленно ахнул и попятился, но было поздно. Красная жижа уже заструилась вверх по его ногам, поднялась к груди, а затем стремительно хлынула – можно даже сказать, прыгнула, – к лицу.
Он успел крикнуть лишь раз. Ужас понимания отразился в чертах Шона за долю секунды до того, как кровь залила ему рот, нос, глаза. Он в конвульсиях упал наземь. Ни я, ни безмолвные наблюдатели не издали ни звука. Он дергался и бился так, что пол сотрясался под нами. Теперь пузырящаяся кровь обволакивала всю голову целиком. Еще лишь несколько мгновений – и чудовищная сцена завершилась.
Когда Шон дернулся в последний раз и затих, пол перестал дрожать. Все безмолвствовали, только толстяк слабо заскулил.
– Хозяин? – громко произнесла женщина. – Хозяин, вы вернулись к нам?
Она отпустила меня и выступила вперед. Я увидела высокое нечеловеческое существо с темными крыльями.
– Хозяин? – снова позвала она.
Лежавший на полу мужчина внезапно поднялся на ноги. Он выглядел иначе, чем прежде. Самое его тело изменилось. Он стал выше, худее и словно бы величественнее. Лицо у него было сплошь залито кровью. В следующий миг я, поледенев от ужаса, все поняла.
Обеими руками мужчина начал вытирать кровь. Он улыбался. Он смеялся.
Лицо постепенно очищалось, и перед моими глазами появлялись новые, совсем другие черты. Орлиный нос. Жестко очерченные скулы. Высокий лоб. Два сверкающих глаза. Длинные черные усы. Острые белые зубы.
Через считаные секунды все было закончено, и я увидела, кто стоит передо мной, на месте, где недавно стоял мистер Габриель Шон.
– Граф… – выдохнула я.
Но больше ничего сказать не успела, ибо вампир с голодным рычанием одним диким прыжком набросился на меня и вонзил клыки в мою беззащитную шею.
Я попыталась закричать, но не смогла. А потом, когда кровь из моей вены побежала ему в рот, я полностью отдалась ощущениям, испытывая темное наслаждение безысходного отчаяния, признавая наше окончательное и бесповоротное поражение.
Часть IIIТень заявляет о своих правах
Из «Пэлл-Мэлл газетт»
1 февраля
Землетрясение – чрезвычайная ситуация – военное положение
К моменту подготовки номера в печать ситуация в Лондоне остается крайне напряженной. После почти полного разрушения здания Скотленд-Ярда и гибели огромного количества полицейских сотрудников, включая комиссара Амброза Квайра, столкновения между преступными группировками продолжились с новой силой. Как недавно стало известно нашей газете, в связи с этими экстраординарными событиями военное положение будет действовать, пока верховная власть в столице остается в руках Совета Этельстана.
В дополнение ко всем бедам, прошлой ночью в городе произошло небольшое, но разрушительное землетрясение, последствия которого ощущались на большей части города и даже за его пределами. Считается, что эпицентр находился где-то на северном берегу Темзы, примерно в районе Тауэра.
Поступили сообщения о значительном ущербе, нанесенном землетрясением зданию парламента, и несколько человек уже объявлены пропавшими без вести. По неподтвержденным пока слухам, среди них числится и мистер Габриель Шон, наследник покойного лорда Стэнхоупа и нынешний глава Совета Этельстана. Если эти сведения соответствуют действительности, значит наша великая надежда на будущее угасла задолго до своего срока.
Разумеется, наша газета будет первой, кто сообщит вам дальнейшие новости, связанные с этими в высшей степени тревожными событиями, а также предложит вашему вниманию обстоятельный анализ текущей ситуации и дальновидные прогнозы от нашего незаменимого мистера Арнольда Солтера.
2 февраля. Думаю, с его возвращения прошли примерно сутки. Всего-навсего – два десятка часов, хотя мне они показались вечностью. Время теперь воспринимается искаженно. Все до ужаса напоминает долгие недели, проведенные мною в заточении у графа в прошлом веке.
Здесь, в Шор-Грин, я вновь стал узником. Пишу эти строки в редкую минуту относительной свободы, при неверном свете огарка.
Сара-Энн – или, вернее, существо, некогда бывшее мисс Доуэль, – держит меня в подвале, часто скованного цепями, точно дикий зверь. Она регулярно питается моей кровью, но осторожно, чтобы не трансформировать меня, а лишь использовать для своей надобности. Я выгляжу грязным оборванцем, все мое тело в проколах от укусов. Все мышцы болят, во мне едва ли осталась хоть одна вена, не тронутая вампиршей. Но сам я (и возможно, это моя маленькая победа) за все время не выпил ни капли чего-либо крепче воды.
Теперь в Саре-Энн нет ничего от прежней милой девушки. Она превратилась в воплощение жестокости и звериного аппетита. Приходит только напиться и утолить голод. Со мной почти не разговаривает, и похоже, ей приказано держать меня под замком. О планах же графа – об их размахе – мне страшно даже помыслить. Я – игральная фигура, в настоящее время снятая с доски и оставленная в запасе с целью дальнейшего использования в каком-нибудь злодействе.
Ах, Мина, моя Мина… что с тобою стало? И с Квинси? Где вы теперь? Я молюсь о благополучии вас обоих. Я страстно молил Господа о прощении, о защите и помощи. Просил забрать мою жизнь в обмен на жизнь двух людей, которых люблю больше всего на свете. Но молитвы мои остались без ответа. С каждым часом, проведенным во мраке подземной темницы, я все больше гнию заживо, все больше теряю человеческий облик.
Всего несколько часов назад произошло нечто ужасное. Сара-Энн кормилась от меня, сидя верхом на моем распластанном беспомощном теле. Ослабленный почти до полной нечувствительности, я все же ощутил легкую дрожь земли под нами. Теперь гадаю, не в ту ли минуту он и вернулся в мир яви. Во всяком случае, у меня возникло отчетливое впечатление, будто в атмосфере что-то изменилось, будто самое вещество мира претерпело какие-то преобразования.