— А… А я-то думала, что он выбрал тебя, потому что ты у нас такой красавчик, — я ехидно ухмыльнулась. — Папаня меня любит — не будет он подсовывать мне парней второго сорта.
— Ну, и поэтому тоже, — в ответ на мою подколку Серёга весело улыбнулся, глядя на меня в зеркальце заднего вида, и добавил доверительно: — Ты мне сразу понравилась — клёвая ты девчонка.
— Нормуль, — подытожила я, — будем считать, что в любви ты мне объяснился. Дело за малым — доехать до вашего тайного города. А то не в кайф мне как-то ворковать, озираясь на каждую проходящую тачку.
— Доедем, — уверенно сказал мой типа водитель-телохранитель. — Тут осталась на всё про всё часа два, вместе с просёлком. Только город наш не очень тайный, и не город даже, а лагерь в лесу, на берегу реки.
— Лагерь? Пионерский, что ли?
— Военно-спортивный. По патриотическому воспитанию молодёжи. Это всё фонд, где Алексей Петрович работает. Хорошее дело. У нас и оружие есть — вполне официально.
— Оружие? — подозрительно уточнила я. — У вас там что, боевиков готовят?
— Воинов, — очень серьёзно ответил Сергей. — Защитников страны — в мире-то хрен знает что творится. Со спецназом мы, понятно, связываться не будем, но если на тебя шпана какая наедет, или ещё кто, по зубам настучим на раз.
— А если… А если всё-таки за мной явятся, ну, эти, которые из наших спецслужб?
— А не будет никакого «если». Директор нашего фонда — бывший контрразведчик, он уже кое с кем связался, ему Петрович звонил. Отец у тебя хитёр — не только драться умеет, но и думать. Звонил он всем нам от соседей — на случай, если ваши телефоны на прослушке, — а я уже потом позвонил к вам домой: мол, можно к вам в гости? Так что если твоим сыном по-хорошему интересуются, для пользы дела, то никаких проблем — всё уже под контролем.
— А если по-плохому?
— А если кто решил использовать твоего пацана исключительно для себя, любимого, то ни хрена у него не выйдет. Пока мы тут с тобой катаемся, наши ребята уже подготовили информационный пакет для Интернета — фотографии, данные и всё прочее. В случае чего о твоём сыне узнает весь мир, а для тихушников широкая огласка — это кранты. Так что нам с тобой только доехать, а там можно будет и расслабиться. У нас там весело — сама увидишь.
— Что, и дискотеки по вечерам?
— Конечно. Девчонок, правда, маловато, — ты у нас будешь королевой бала.
Я мысленно усмехнулась — знал бы ты, парень, какой королевой я была! — а вслух сказала:
— Покатит. Первый мой танец твой, рыцарь, — дарю.
— Рыцарь благодарит прекрасную даму, — Серёга церемонно кивнул головой и изящно вписался в поворот.
Шепоток нам не мешал. Я его покормила (захватила кое-что с собой), и он прилип к окну, рассматривая лес, стелившийся по сторонам. Потом он утомился и уснул, свернувшись на сидении, — я сделала там для него типа постель, подложив ему под голову пустую «мечту оккупанта». Я и сама начала уже задрёмывать — денёк-то у меня был ещё тот, — как вдруг услышала, что к негромкому урчанию мотора примешался какой-то тарахтящий звук.
— Это ещё что за пакость? — пробормотал Сергей.
Я перегнулась через спинку правого переднего сидения и посмотрела вперёд и вверх — туда, куда смотрел Серёга.
Над дорогой карикатурной стрекозой завис вертолёт.
Глава 7
На фоне бледного вечернего неба вертолёт смотрелся зловеще. Его вращающиеся лопасти образовали чуть светящийся круг: ни дать, ни взять «летающая тарелка», прибывшая откуда-нибудь с планеты Тиу-Киу-Тау-Миу, где жил когда-то один мой знакомый кекс по фамилии Озаботтэс. Железная стрекоза висела над дорогой коршуном, готовым ринуться вниз.
— Может, это наши? — спросила я (почему-то шепотом), сама не зная, кого именно я подразумеваю под словом «наши».
— Нет, — Сергей отрицательно покачал головой, — это не военный вертолёт, и вообще…
И не закончив, резко дал по газам.
Мы проскочили под брюхом стрекозы зайцем, уворачивающимся от хищных когтей.
— «Фольксваген-пассат» номер… — загремело с неба. — Приказываю остановиться!
Никогда не любила жесть-боевиков (в отличие от фэнтези) и меньше всего мечтала о том, чтобы стать действующим лицом детективного перформанса. Ну не умею я сбивать вертолёты из арбалета (тем более что арбалет мой остался в Эххленде).
— «Фольксваген-пассат», — надрывался металлический голос, — остановитесь, или мы будем стрелять!
Ой-ё… Стрелять… Я уже видела, что бывает, когда пули попадают в людей… Крыша у нашей тачки наверняка тоньше танковой брони — бах-бах, и готовый дуршлаг! По-моему, самое время вмешаться эххийским магам — Кагга, дрянь пернатая, где тебя черти давят?
Но выстрелов не последовало. Вертолёт прогрохотал над нашими головами и пошёл вперёд, быстро снижаясь.
— Хочет сесть и перекрыть дорогу, сволочь, — сквозь зубы процедил Сергей. — И ни свернуть, ни обогнуть, хоть разворачивайся…
И тут грохнуло.
Вместо злой стрекозы над дорогой вспыхнул яркий пламенный шар, плюющийся во все стороны длинными огнистыми струями. По машине, царапая стёкла, застучали мелкие обломки — вертолёт разлетелся на куски. А потом над самыми верхушками деревьев со свистом промелькнуло что-то угловато-стремительное, похожее на гранёный слиток серебра.
— Дела… — изумлённо произнёс Серёга. — Ну, Алина, ты и даёшь!
— Кому и как? — нервно пошутила я (напоминаю, если вы забыли: у меня в стрессовых ситуациях прорезается и обостряется своеобразное чувство юмора). — Даю, бывает, конечно, но редко.
Шепоток молчал, рассматривая дымную полосу, протянувшуюся над лесом.
— Это был истребитель-перехватчик, — пояснил Сергей, проигнорировав мой типа юмор, — и он сбил вертолёт ракетой класса «воздух-воздух».
Блин, у мужиков мозги точно набекрень, особенно если дело касается каких-нибудь боевых железяк. Ну самое время для лекций на военную тематику!
— И что дальше? Ждать удара лазером со спутника? — Сергей повернулся и посмотрел на Шепотка. — Что же это у тебя за парень такой, если за ним так гоняются, а?
— Я хороший мальчик, — невозмутимо ответил мой крошка-сын. — Я самостоятельный, но всегда слушаюсь маму, бабушку и дедушку, вот!
— Ты лучше на дорогу смотри, водила! — сердито бросила я, прижимая к себе Сашу. — Рули давай, пока на нас атомную бомбу не сбросили. Где этот ваш райский уголок? Едем, едем, и ни хрена!
— Уже скоро, не переживай, — успокоил меня бывший участник ралли. — Сейчас будет перекрёсток, потом парочка поворотов, и мы на просёлке. А там уже рукой подать. Доедем — я ведь Петровичу слово дал.
До перекрёстка мы долетели мухой и проскочили его под самым носом приземистой чёрной машины, зверем выскочившей с примыкавшей трассы. И этот зверь, словно учуяв добычу, помчался за нами.
«Опять бега начинаются… — с тоской подумала я. — И когда же всё это кончится — в Эххленде с его драконами да змеями, и то спокойней было! А если эти вместо уговоров сразу начнут стрелять?».
— Не будут они стрелять, — Серёга словно прочёл мои мысли, — вы им нужны живыми, а не дохлыми. И по колёсам стрелять не будут — если у нас на такой скорости лопнет колесо, мы тут же слетим с шоссе и пойдём считать ёлки. В итоге они получат только трупы.
«Про трупы — это очень оптимистично» — подумала я, закрывая собой Шепотка: кто его знает, что на уме у экипажа чёрной машины?
— Не бойся, мама, — очень серьёзно сказал Шепоток, в упор глядя на меня своими чуть зеленоватыми глазищами, — я с тобой.
Интересное кино… И кто тут кого успокаивать должен, спрашивается?
Стрелять в нас действительно не стали — вместо этого нас начали умело прижимать к обочине. Серёга молча и яростно боролся, раз за разом выкручиваясь из почти безнадёжных положений, но даже мне было понятно, что мы проигрываем: чёрная машина была куда мощнее нашего старенького «пассата». А бывший гонщик понял это ещё раньше меня.
— Ребёнка держи! Сожмитесь! — заорал он, когда мы входили в очередной крутой поворот, и вывернул руль.
Удар был таким, что я чуть не откусила себе язык. К счастью, других последствий не было — Сергей оказался профессионалом и таранил чёрного зверя мастерски. Наша боевая колесница, дребезжа, удержалась на шоссе, а преследователь снёс дорожный указатель и улетел в глубокий кювет. Через пару секунд бабахнуло, и оттуда выбросило сноп рыжего огня с чёрным дымом пополам — Голливуд от зависти давится транквилизаторами.
— Серый, это супер! — Я подалась вперёд, обняла парня за плечи и поцеловала его в щёку. — Как ты их!
— Тряпку дай… Там, между сиденьями, — ответил Серёга, морщась.
И тут я увидела, что наша левая передняя дверца глубоко вмята и даже разорвана — из-под лопнувшей обшивки торчали острые металлические края. А на левой брючине Сергея, возле колена, расплывалось тёмное мокрое пятно.
— Остановись на минутку, я перевяжу, — пробормотала я, нашарив тряпицу. — Кровью ведь изойдёшь, Серёжка!
Машина приткнулась к обочине, я выскочила, перебралась на переднее сидение и как могла, прямо поверх брюк наложила Серёге повязку, чувствуя себя фронтовой медсестрой. Получилось у меня не очень — справа неудобно, а покорёженную левую дверцу заклинило наглухо. «Видел бы кто со стороны, — подумала я, затягивая узёл зубами, — ну чисто порнуха: девочка мальчику прямо в авто…». И оборвала сама себя — ну что за мысли идиотские лезут в голову!
— Как ты? — я посмотрела на бледное лицо Сергея. — Вести сможешь? А то давай я — я умею.
— Сам справлюсь, — парень упрямо мотнул головой. — Маресьев, вон, вообще без ног на самолёте летал, а я что, с одной ногой машину не доведу? Обижаешь…
Я вернулась на своё место, и мы тронулись.
Похоже, нашей тачке тоже досталась — на ходу она лязгала, кряхтела и скрежетала, словно жалуясь и раздумывая: а не развалится ли мне?
— Дотянем, — проговорил Сергей, кривясь от боли. — Смотри, вот и просёлок.
Справа в сплошней стене леса появился просвет — в глубь уходила грунтовая дорога с неглубокой колеёй. Мы свернули. Дорога была узкой и неровной, но шоссе с его чёрными машинами и вертолётами осталось позади, что не могло не радовать. Приближалась ночь с её спасительной темнотой — белые ночи уже кончились, — обещавшей укрыть нас от чересчур любопытных глаз. Только бы наша «антилопа-гну» не сдохла…