Но время же тоже бежит!
Читаю быстро заклинание лечения, но рана на широкой ладони Эмилиана остается раскрытой — только кровь присыхает по краям, и то, скорее всего, сама по себе останавливается.
— Не выходит. Я бездарь.
— Сфокусируйся, — сухо советует король и смотрит куда-то мимо меня. Последнее время он часто так делает: со мной, но будто где-то далеко. Я понимаю, что он тревожится, я сама себе места не нахожу, чувствую себя виноватой за, но как заставить себя любить — не представляю!
Проговариваю слова заклинания, а перед глазами повторяющийся ночной кошмар: Марьян, косая ухмылка и тяжелая поступь палача. Он замирает у изголовья кровати, а затем, наклонившись, шепчет: «Ты будешь моей». И я каждый раз вырываюсь из сна в холодном поту.
— Дара! — вскрикивает Эмилиан, отчего я вздрагиваю.
Поднимаю глаза, отряхиваюсь от раздумий и понимаю, что рана на его ладони стала больше, вместо того, чтобы затянуться.
— Я не могу… — ладошки немеют, а в сан’ю вместо нужной щекотки водной стихии просыпается драконье пламя. — Не получается, Эмилиан, — глаза щиплет от слез, но я терплю, не хочу показывать свое волнение, хотя подозреваю, что он и так все видит.
Король залечивает порез, быстро прочитав самолечение, обнимает меня, а затем шепчет на ухо:
— Получится. Ты готова?
Чтобы не говорить посаженным от слез голосом, киваю и оглядываюсь на новую теплицу. Старую пришлось снести, расширить ряды, укрепить балки и добавить освещение. Но маруньи все равно не приживались, на третий день теряли соки и погибали. У меня руки опускались: ничего из того, что я пыталась делать, не получалось.
— Сейчас только к девочкам схожу, и можно отплывать, — тихо говорю в сторону и в голос добавляю немного веселости. Не нужны Эмилиану мои тревоги, пусть хоть это не добавляет ему печалей.
Король и так хмурый, слухи о нападениях нечисти стали реальностью, а еще за этот жаркий последний месяц лета Мэмфрис оказался на грани народного восстания. Я один раз случайно подслушала встречу мэра западного города с королем. Не помню имен и названий, но суть в том, что ополченцы готовят нападение на Тис-мен, чтобы завладеть переходом в другие страны и источником иллюзий. Хорошо иметь в голове энциклопедию в виде руны языка: что нужно — она быстро мне подсказывает, но лучше бы я оставалась в неведении, чем понимала, с какими трудностями сталкивается мой король.
А еще стигма! Эмилиан после нашего секса в купальне перестал вообще напоминать о своих чувствах, будто отчаялся и опустил руки. Занимались любовью несколько раз за прошедший месяц, но как-то механически, просто потому что метка требовала. Но ни мне, ни Эмилиану — это не приносило радости и удовлетворения — это чувствовалось. Мы мучались, но никто не говорил о своих проблемах. Подружек у меня здесь нет, Ли уехала домой сразу после нашего возвращения из Вастенского леса. Она была мрачной и молчаливой в день отъезда, а я не посмела спрашивать, что случилось. Тим оставался в замке: они с советником пытались найти способ вызволить эмонес из леса, но пока, по бледному лицу лекаря, я понимала, что подвижек в этом деле нет.
И с каждым днем я видела, как между нами с Эмилианом растет еще большая пропасть, чем была. И ничего нельзя было исправить.
— Не задерживайся, корабль уже на причале, — покладисто говорит король и немного отступает.
— Я туда и назад. Не успеешь соскучиться, — натянуто улыбаюсь и всматриваюсь в его осунувшееся лицо. Слишком много на него навалилось, а еще я и истинная связь, которую невозможно закрепить.
Король отвечает мне сдержанным кивком, прячет руки за спину, отчего синий китель натягивается на его груди, а золотые пуговицы отбрасывают яркие блики на солнце, а потом молча уходит в сторону замка. Он стал сутулиться, прихрамывать, чаще молчать и пропадать в королевском кабинете до полночи. Неужели я всему виной? Он сдался? Ведь за месяц даже не пытался сблизиться, не пытался доказать свою любовь, будто отпустил руки и позволил реке жизни тащить его по течению.
Ослабляю завязку платья и проверяю стигму. Она тоже молчит последние дни. С ее активностью было легче, тянуло к Эмилиану хотя бы физически, а теперь… А теперь края лепестков потемнели и рассыпались, острота ощущений пропала, остались только кошмары и воспоминания, а еще холодность короля. Как это остановить? Если бы не эти два месяца, что он сидел у моей постели в лесу, если бы я тогда не сорвалась… У нас было бы еще время. Это я виновата.
Глава 56. Дара
«Люмин» отплывает на закате. Воздух пахнет спелыми яблоками и сушеными сливами, а мои руки до сих пор в пыльце маруний. Мы вернемся через неделю, и все посадки снова погибнут, но я все равно буду пробовать, снова и снова, потому что должна понять, как эти маленькие цветочки размножаются, почему растут только на свободе. Не все подчиняется магии в этом мире, есть вещи, которыми повелевает только природа.
Море спокойное, тихое и ласково шуршит под килем, унося нас с Эмилианом и свитой в страну эльфов. Сначала мы должны пройти залив в Тис-Мене, где я увижу настоящую магическую академию, а только потом открытые воды. Это воодушевляет, потому я, отчаянно схватив борт корабля, всматриваюсь в темнеющую даль и ищу огни города. Но и оставлять замок, где я чувствовала себя защищенной, где могла без опаски расправлять крылья — тяжело. Тоскливо и страшно немного.
Вигур подсказал, как сбрасывать накопившуюся силу искры, но в свете последних охладевших отношений с королем все было сложно. За неполный месяц два занятия сексом для дракона — маловато, а навязываться и признаваться королю, что только так можно высвободить сэйю, мне было стыдно. Я ждала от него действий, шагов навстречу, а он не слышал меня, не видел, что мне нужно внимание и его тепло. Такое ощущение, что забыл и разлюбил.
— Как ты себя чувствуешь? — Эмилиан оказывается за спиной неожиданно. Только что спускался в рубку капитана, а вот уже стоит рядом.
Меня прошивает приятным током: его присутствие волнует меня, но… я не знаю, почему везде встряет это «но».
— Все хорошо, — отвечаю, всматриваясь в его светлые глаза, и он тут же уводит взгляд на горизонт.
— Сейчас пройдем границу, и можно будет отдыхать, — говорит король в сторону, а в моей груди покалывает и болит. Что-то с нами не так.
— Эмилиан, что происходит? — встаю с ним рядом, поворачиваю волевой подбородок к себе. — Ты разочаровался?
Король поджимает губы и сводит густые брови.
— Что за глупости? — не говорит, а шевелит губами. — Я просто немного устал.
— Дело ведь не в усталости. Почему ты стал таким чужим?
Мне хочется навалиться на него, крикнуть, заставить его разморозить свое и мое сердце, но он будто сам больше не хочет.
— Дара… — выдыхает длинно, собирается еще что-то сказать, но его перебивают:
— Входим на территорию академии! — кричит с мостика капитан. Небольшой пузатенький мужчина с тугим хвостиком на затылке. — Держимся крепче, немного покачает.
Пол под ногами начинает дрожать, я теряю на миг равновесие и оказываюсь в надежных руках короля. Он будто не боится качки или перехода, смотрит на меня, пронзая сверкающей синью глаз, и я замечаю, какой он невероятно красивый на фоне ночного неба и летающих над нами маруний.
— Я должен тебе кое-что сказать, — вдруг говорит Эмилиан, когда корабль выравнивается, и тряска затихает. Король не отпускает меня, еще сильнее обнимает, прижимает к себе. — Я не могу больше молчать.
— Что случилось? — глядя на него снизу вверх, мне внезапно и резко чудится лицо Марьяна. Я слегка вздрагиваю, но заставляю себя выжечь иллюзию и снова увидеть моего только короля. Изверг мертв, его нет! Я убила его! Нужно помочь Эмилиану, иначе я его потеряю. Я должна полюбить, должна.
Но Эмилиану не дают закончить. Корабль подступает к порту в академии, освещенному большими фонарями и гирляндами, а я застываю от увиденного. Радужный купол над головой размером с большой остров перекрывает ночное небо и растущий месяц и освещает площадь и залив. Каменная кладка, магические канаты, все продумано до мелочей, чтобы корабль мог пришвартоваться в считанные секунды и забрать пассажиров.
На берегу топчутся моряки и люди в разноцветных одеждах, замечаю нескольких студентов академии — их можно отличить по крою мантии, для каждого курса свой цвет. Но сейчас глубокая ночь, здесь либо дежурные, либо те, кому нужно отправляться домой или по заданию. Издали отличаю эльфов, несколько орков, высокого мужчину, по статуре похожего на дракона, и с ним юного парня с каштановыми кудрями.
— Я думала, что мы одни будем плыть, — думаю вслух.
— Ректор академии — архимаг тоже приглашен на свадьбу, нам с ним по пути, — я чувствую теплую улыбку в голосе Эмилиана. Поворачиваюсь. Да, он, правда, улыбается. Как же давно я не видела его улыбку! Но она тут же гаснет, стоит ему перевести взгляд на меня. — А еще мы заберем сэйя Лионгара с сыном — короля Дакрии.
— Драконы? — уточняю, но сама сглатываю горечь от холодного взгляда Эмилиана. Меня это больше волнует, чем встреча с обладателями искры.
Я не дура, могу увидеть то, о чем не говорят. Видимо, стигма ошиблась, не истинная мы пара, раз любовь между нами невозможна, раз его чувства погибли после стольких разочарований и преград. Я всегда считала, что настоящее чувство бессмертно, но сейчас вижу, что всему есть век. Малыш никак не привяжет Эмилиана ко мне, а меня к нему, нельзя путать обязанности родителей с чувствами. Да только стигма в этом мире жестока… неизвестно, что с нами будет, если она распадется.
— Король Мэмфриса! — вдруг взлетает на помост женский голос.
Эмилиан натягивает спину и сильно сжимает мою талию ладонями, тянет на себя, будто боится, что я обожгусь, если увижу обладательницу этого голоса.
— А ты здесь откуда? — жестко спрашивает король. На его умиротворенном лице появляются росчерки недовольства. Едва заметные, но я наблюдала за ним много часов, сотни часов — я знаю, когда он злиться, когда печалиться, когда радуется. Знаю больше, чем он может себе представить. А еще сын… Он каждый раз пинается, когда его отец волнуется. Как так получается, я не знаю, наверное, между ними какая-то моральная связь.