«Ты сказал, что все знаешь, но я не уверена, что и это тоже. Рафаил был первым, кого я убила. Я украла документы из его сейфа, чтобы передать в полицию, и сожгла его заживо. Я стояла и смотрела, как он горит, как плавится его кожа и как сменяются гримасы боли на его лице. Смотрела и улыбалась. Впервые в жизни я постояла за себя и других. Потом я разбудила детей и вывела их из дома, и в суматохе, пока кто-то пытался тушить пожар, я сбежала».
По телу прошла дрожь, она будто проживала все это заново. В горле застрял комок, но слез больше не было.
Она знала, что полиция вышла на Колина через его сестру и Линду. Нина вычеркнула Колина из своей жизни на долгие годы. Так и должно было оставаться, если бы он под женским именем не зарегистрировался на форуме «Жертвы культа», чтобы понять, как помочь реабилитироваться сестре. Колин сразу догадался, что она – это Она. Слишком редкое имя для того, чтобы счесть это обычным совпадением. Нина не стала отрицать и подсказала ему, как быть с сестрой. Тогда гуру Рама уже был мертв, поэтому помочь она могла лишь в том, чтобы семья создала благоприятную среду для Наоми. И у них получилось. С тех пор между Колином и Ниной снова возникло некое подобие приятельских отношений.
Он рассказал ей о том, что планирует развестись, но жена грозит запретить ему видеться с ребенком, о душевном одиночестве и тоске. И Нина вспомнила о Линде, которая так же, как Колин, нуждалась в родственной душе. У них было много общего, начиная с того, что их семьи пострадали от культов, и заканчивая ищущими искренних чувств сердцами. Нина согласилась на встречу с Колином, когда он попросил об этом, но вместо нее на свидание пришла Линда.
Знакомство не было удачным: оба испытывали неловкость, но все равно договорились о новой встрече. И так мало-помалу они стали открываться друг другу. Нина не знала, сколько продлится эта связь, но заметила, как их обоих преображают новые чувства. Их отношения были далеки от идеальных, но они постоянно искали болевые точки друг друга, чтобы больше никогда не нанести новых ран.
Нина вздохнула и улыбнулась. Пришло время рассказать о Саванне и ее семье, которая стала семьей и ей самой. С нежностью и трепетом Нина описала, как они делили одну комнату, как чужие люди стали ближе родной матери.
«Прошу, сделай так, чтобы эти добрые люди не пострадали, – они единственные, кто помог мне, когда я больше всего в этом нуждалась».
Нина рассказала о том, как получила образование, как работала в кризисном центре, который раздобыл ей квоту на обучение. Поделилась, как пришла идея создания форума: она не планировала убивать, это произошло спонтанно. Когда погибла Айла, ее будто пронзило молнией. Нина в деталях изложила, как планировала, внедрялась в культ и как убивала Раму. Но опустила информацию о человеке, которого встретила на кладбище, решив, что он сказал ей лишь то, что она и так знала. Она сама этого хотела.
«Если бы ты спросил меня, жалею ли я о том, что сделала, я бы честно ответила – не жалею. Я жалею лишь о том, что мы встретились не в другой жизни. Где я не была бы израненным зверем, а ты не был бы спасателем, которому непременно пришлось бы примерить и шкуру жертвы, и шкуру зверя, чтобы защитить меня от мира. Я люблю тебя, поэтому ушла. Поэтому не позволила пропасть в моей бездне».
Нина встала из-за компьютера, прошла на кухню, налила себе воды, выпила залпом. Сквозь занавески уже пробивались первые теплые рассветные блики. Времени оставалось мало, чертовски мало. «Как же хочется жить. Простой настоящей жизнью. С ним». – Нина устало прикрыла глаза и сжала переносицу. Минуту помедлив, она вернулась к компьютеру.
Очередь дошла до Филиппа Ортона. Большая часть этой истории Логану уже была известна, поэтому Нина решила поделиться лишь тем, что осталось за кулисами ее спектакля. Она написала, как нашла Ортона, как внедрила к нему Софию, как выманила и убила его.
«Мне очень жаль, что мои действия навредили Софии. Она прекрасная добрая женщина. После того как ее спасли, я несколько раз навещала ее в больнице. Когда я окажусь в тюрьме, а потом отправлюсь на суд Божий, о Софии некому будет позаботиться. Я уже попросила Линду, чтобы та навещала ее, но если тебя не затруднит, то загляни и ты к ней. София подтвердит мою историю – я сама попросила ее об этом. А может, вы даже подружитесь, – несмотря на возраст, у нее потрясающая энергетика. Я мечтала когда-нибудь стать именно такой старушкой».
Нина грустно улыбнулась: она понимала, что со своим послужным списком ей вряд ли удастся дожить до старости. С другой стороны, так Логан запомнит ее молодой и красивой… Молодой и красивой жестокой убийцей. Нина нервно повела плечами и вернулась к клавиатуре.
«Мне ужасно неловко перед твоими родителями. Наверняка они прочтут обо мне в новостях. Они мне очень понравились. Поблагодари их от меня за то, что хотя бы на один вечер позволили мне почувствовать себя частью вашей семьи. Это большой подарок для того, кто никогда не имел настоящей семьи.
Рассвет. Мне пора заканчивать. Любить тебя оказалось очень просто, эта любовь исцелила мою душу. Рядом с тобой я забыла о своей боли; жажда мести и желание спасать других, таких же, как я, перестали мучить меня. Я дорого заплатила за все, что сделала. Последняя моя жертва – это наша любовь. Жертва куда большая, чем свобода или даже жизнь.
Бесконечно любящая твоя Нина».
Сердцу стало тесно в груди, ребра словно впивались в ставший необъятным орган, готовый вот-вот разорваться от переполнявших его чувств. Хотелось бы просто умереть, чтобы не видеть того, что будет после, но это было бы трусостью. Только не после всего, через что она и другие жертвы культов прошли. Люди должны наконец узнать о том, что все это время происходило у них прямо под носом. Понять, что иногда самые безобидные с виду личности на поверку могут оказаться настоящими чудовищами, чьи моральные компасы сбиты настолько, что их и людьми-то считать странно. Она должна рассказать свою историю, как бы сложно это ни было, как бы ни было невыносимо больно. Эту почти зажившую коросту из воспоминаний о насилии, стыде и отчаянии нужно было отодрать, чтобы очистить кожу.
Нина задержала дыхание и нажала «Отправить». Теперь когда Логан проснется, то найдет ее письмо. Она знала, какую боль причинит ему своим решением, но поступить иначе не могла.
После душа волосы почти высохли и упрямыми завитками неровно ложились на плечи. Ну и пусть. Кому теперь вообще будет интересна ее прическа, когда люди узнают ее историю.
Нина взяла свою сумку, положила в нее документы и ключи. Наверняка полиция захочет осмотреть ее квартиру, так пусть уж не ломают замки.
«Вроде все. – Нина мысленно перебрала все, что хотела сделать напоследок. Поняла, что забыла телефон, вернулась к столу и забрала мобильный. «Саванна!» – вспомнила она и набрала короткое сообщение подруге: «Спасибо за все! Вы стали для меня настоящей семьей. Обними за меня Тимми и Камиллу. Люблю вас! Надеюсь, вы сможете меня простить».
Заперев на ключ свою старую жизнь, Нина сбежала по лестнице и вышла из подъезда. Она жадно глотнула утренний прохладный воздух, пропахший сырой брусчаткой и немного бензином. В ранних часах всегда была некая прелесть – возможность выйти на улицу и побыть наедине с собственными мыслями. До сигнала будильника Логана оставалось еще около часа. Нина решила пройтись пешком до отдела полиции – подышать, размяться. Неизвестно, когда в следующий раз ей представится такая возможность, и представится ли вообще. Хорошо зная законы, Нина понимала, что тяжесть ее преступлений вполне тянет на казнь, но решать, скорее всего, будет суд присяжных. Она еще не успела додумать, какое наказание для себя сочла бы наиболее справедливым: пожизненное заключение – долгие годы в тюрьме, полные рефлексии и тоски по несбывшимся мечтам, или смерть-избавительницу.
В череде сменяющихся мыслей, пролетающих мимо автомобилей и редких прохожих, проходя мимо подворотен с суетящимися в поисках пропитания крыс, мимо плотно зашторенных чужих жизней, Нина не заметила, как дошла до полицейского участка. Слишком рано. Отдел еще не открылся. Жизнь словно испытывала ее решительность, давая шанс отступить, сбежать, спрятаться или покинуть мир на своих условиях. Нина тяжело вздохнула, заправила за ухо непослушную волнистую прядь. Она не отступит: ни сейчас, никогда. Опустившись на ступеньки, она стала ждать.
Спустя пятнадцать минут за спиной щелкнул замок и послышался женский голос:
– Мисс, вам помочь? Войдете?
– Да, спасибо. – Нина, до сих пор обнимавшая себя за плечи, поднялась и подошла к девушке в полицейской форме.
Когда офицер впустила ее внутрь, она без лишних расшаркиваний призналась:
– Меня зовут Нина Мерсер, я убила Филиппа Ортона.
Офицер Лиза Бернард на секунду опешила, но затем кивнула и с некоторым сочувствием посмотрела на нее.
– Хотите дать признательные показания? – спросила она, словно тоже оставляла ей шанс для отступления.
– Да, – твердо ответила Нина.
– Я провожу вас в допросную и дам бланк заявления. Вам придется дождаться детективов, ведущих это дело, минуту. – Лиза прошла через турникет, скрылась в своем закутке за бронированным стеклом. Вписала что-то в журнал. Взяла несколько бланков, ручку и вернулась. – Вот, приложите к турникету. – Она протянула ей пропуск.
Нина, глядя себе под ноги, послушно следовала по коридорам за офицером. Когда она остановилась, Нина подняла взгляд на стальную дверь с маленьким окошком и поежилась. Это только допросная, дальше будет хуже. Хотя тот, кто никогда не был по-настоящему свободен, не может потерять свободу. Здесь не о чем горевать. Сначала она была заложницей в «семье», потом была заложницей собственных травм и решений. Некого винить, не о чем плакать. Невозможно потерять то, чего не имел. Единственным, что она, по сути, теряла, – была возможность быть любимой и счастливой, и хотя бы немного пожить обычной жизнью.