– Располагайтесь. – Лиза ободряюще улыбнулась. – Ждать придется около получаса. Может, чаю и кофе?
– Не откажусь от воды. – Нина с благодарностью посмотрела на офицера, понимая, что та вовсе не обязана быть с ней любезной. Если с ней так будут обращаться и дальше, то заключение и ожидание казни могли бы оказаться даже чуть лучше, чем детство, проведенное в общине. Нина погрузилась в изучение бланков, которые Лиза оставила на столе.
– Ваша вода. – Офицер поставила пластиковую бутылку и стаканчик рядом с Ниной. – Мне нужно вернуться к работе, по протоколу я должна у вас забрать личные вещи и телефон. Позволите?
– Да, конечно. – Нина сняла сумку-тоут, перекинутую через плечо, и передала Лизе. – Телефон внутри. Спасибо. – Она подняла глаза на офицера. В ее взгляде не было ненависти или презрения, которые обычно испытывают к преступникам, лишь сочувствие.
Лиза кивнула, вышла из допросной и прикрыла дверь. Она не заперла ее, но по тени, виднеющейся сквозь матовое окошко, Нина поняла, что рядом остался охранник. Она отпила несколько глотков прямо из бутылки и взялась за заполнение бумаг.
Логан прочел письмо Нины – сначала разозлился, потом пришел в отчаяние, хотелось крушить все на своем пути. Кулаки зудели, а в груди разверзлась черная дыра, способная затянуть внутрь и уничтожить все, что было в радиусе нескольких миль. От отчаяния и бессилия хотелось выть. Скоро это место опечатают и станут беззастенчиво копаться в ее вещах. Нарушат царившую здесь чистоту, надругаются над убежищем Нины, лишат ее последнего безопасного уголка. Логан упал на колени и закрыл ладонями лицо. Ничего. Он ничего не мог сделать. Она все решила. Оставив ему лишь бремя жить с ее выбором. Несколько минут спустя Миллер нашел в себе силы подняться. Уходя, он извинился перед консьержем и предупредил, что выломал дверь и скоро явятся другие полицейские с ордером. Мужчина проводил его ошарашенным взглядом. Логан не помнил, как доехал до Бланта. Пришел в себя, лишь стоя на его пороге.
– Ты рано, – встретил его удивленный Тай.
– Я знаю, кто Онафиэль, – выпалил Логан.
– Заходи, я сделаю кофе. – Из-за спины Тайлера появилась Кимберли.
– Кто? – спросил Блант, когда все трое оказались на кухне с горячими кружками кофе в руках.
– Нина. – Сердце Логана болезненно сжалось.
– Что? – Тай решил, что ослышался. – С чего ты взял?
– Как ты узнал? – Ким поднялась и положила руку на плечо Логана.
– Саванна через человека Джексона заказывала для нее документы, – на выдохе произнес он.
– Ты уверен, что это не ошибка? – Тайлер не верил в происходящее, его взгляд был полон сомнений.
– Ошибки быть не может. Она призналась. Сбежала, а потом я нашел письмо с признанием…
– Что будем делать? – Кимберли, все так же стоя за спиной Логана, посмотрела на Бланта.
– Искать, я не знаю. – Миллер нервно взъерошил волосы. – Я не понимаю, как быть. Наверное, лучше было бы отстранить меня от дела. Я не смогу ее арестовать. Просто не смогу. Вы ведь понимаете, что это будет смертный приговор для нее.
– Послушай, мы что-нибудь придумаем, найдем хорошего адвоката. – Ким и сама была в шоке, но пыталась подобрать верные слова.
Трель телефона Миллера разорвала короткую тишину.
– Да? – Он принял вызов. – Что? Скоро буду! – На вопросительные взгляды коллег Миллер ответил: – Нина пришла с повинной. Едем!
Логан ворвался в допросную и замер в дверях, не понимая, что делать дальше. Броситься к ней и обнять, заслонить собой от целого мира или спросить, почему не дождалась его, почему не посоветовалась, почему решила все за них двоих. Но вместо этого он просто стоял и молча смотрел на нее. А она на него.
В глазах Нины блестели слезы, в горле саднили слова извинений, но они так и не нашли выхода. Она потупила взгляд, прикрыв свои штормовые глаза пушистыми ресницами, и добела сжала кулаки. Ничего уже не вернуть, а любые слова лишь продлят их общую агонию. Пусть все умрет сейчас, пусть он ее ненавидит. Лишь бы не смотрел с такой любовью, болью и отчаянием. За спиной Логана показались Кимберли и Тайлер; они на секунду остановились в дверях, но вскоре Ким спохватилась и вошла внутрь.
– Привет, как ты? – легко спросила она, так, словно они и впрямь успели стать подругами. Не дожидаясь ответа, Кимберли опустилась на стул напротив.
– Привет, – сдавленным, будто не своим голосом ответила она. – Мы можем говорить наедине? – Нина искоса виновато посмотрела на Логана.
– Конечно. – Ким бросила просящий взгляд на детективов.
Тай сделал шаг назад, но заметил, что напарник не сдвинулся с места, вернулся и взял его за плечо.
– Пошли.
Логан моргнул, возвращаясь к реальности, вышел и закрыл за собой дверь. Он словно провел невидимую черту между ними. Черту, которой он не хотел. Но Нина не оставила ему выбора.
Она знала, что, скорее всего, сейчас детективы следят за допросом из соседней комнаты.
Кимберли зачитала права, достала телефон из кармана, включила диктофон и внимательно посмотрела на Нину:
– Хочешь пригласить адвоката?
– Нет, это лишнее, – глухо отозвалась Нина.
– Тогда расскажи мне все.
Нина вздохнула и под запись пересказала все, о чем ранее написала в письме Логану, опуская детали о чувствах. Это должно было остаться между ними. Конечно, Кимберли знала об их отношениях, но разговор велся под запись, а это значило, что она может быть представлена в суде. Нине бы не хотелось, чтобы адвокаты и прокуроры спекулировали на их чувствах. Она бы не простила себе, если бы ее преступления тенью легли на репутацию Логана.
– Зачем ты работала в кафе, когда у тебя уже была специализация и практика в области психологии и психотерапии? – уточнила Ким.
– Постоянная практика и ведение пациентов лишили бы меня возможности уделять время форуму и поискам ублюдков вроде Рафаила. Отказаться от работы совсем я не могла, форум бесплатный, кризисный центр и онкологические клиники дохода не приносили – работа в них была скорее способом заглушить боль, доказать себе, что я не совсем монстр, ну и, может, заработать баллов перед Господом. – Нина указала пальцем в потолок.
– Господь взвешивает сердца[22], – процитировала Библию Ким.
– Неожиданно. – Грустно улыбнувшись, Нина стала разглядывать свои пальцы. – Хорошо это или плохо, но, кажется, я потеряла веру, когда убила отца Рафаила и сбежала из «Ангелов Господних». Как мог Бог закрывать глаза на то, что происходило с безвинными детьми у него под носом, под его знаменем, во славу ему. Справедливый Господь не допустил бы такого, сколько бы ни проповедовали обратного. Либо его нет, либо он отвернулся от своих детей.
– Какую роль сыграли Колин, Линда и Саванна? – Кимберли старалась ничего не упустить, это был первый допрос, который ей пришлось вести самостоятельно.
– Они ничего не знали, – во всяком случае, я им не говорила. Они хорошие люди, я бы не хотела их втягивать. Колин спас меня, помог выбраться из Спокана, какое-то время нас связывали романтические отношения, потом мы расстались. Следующая наша встреча была случайной – он искал помощи в реабилитации сестры после секты Рамы. Я не догадывалась ни о существовании у него сестры, ни о том, что она была жрицей культа. – Нина прямо посмотрела в глаза Ким, чтобы у той не возникло сомнений в ее откровенности. – Саванна тоже спасла меня, впустила в свою семью, помогла встать на ноги в то время, когда и самой жилось несладко. – Она опустила взгляд, побоялась признаться в том, что Саванне было известно о пожаре. – С Линдой мы познакомились на форуме, лично не виделись, но я прониклась к ней. И когда Колин снова попытался наладить со мной отношения, а Линда страдала от одиночества после исчезновения матери, я решила организовать их знакомство. Они оба виновны лишь в том, что обратились ко мне за помощью.
Они обе задумались.
– Где ты брала адреналин? Его ведь не отпускают без рецепта, – после паузы спросила Кимберли.
– В онкоцентре. Я могла спокойно перемещаться по больнице. Никто из работников не помогал мне, – на всякий случай решила прояснить Нина.
– Ты раскаиваешься? – неожиданно спросила Ким.
Нина кивнула на телефон, и Кимберли отключила запись.
– Я раскаиваюсь только в том, что причинила боль Логану и подвергла риску добрых людей, поставила их перед выбором, который никогда не должен ложиться грузом на плечи людей, которых любишь. Что касается моих преступлений… Включи.
Ким сняла запись с паузы.
– Нет, я не раскаиваюсь. И если бы у меня была возможность все исправить, вряд ли бы я поступила иначе. То зло, что я совершила, несравнимо меньше, чем то зло, которые могли бы еще принести в мир эти монстры, скрывающиеся под ликами святых.
– И последний вопрос: почему бантики? – Ким подалась вперед, сокращая дистанцию.
– Отец Рафаил, после того как насиловал девушек в круге, всегда бережно шнуровал им кеды и завязывал бантики, приговаривая, как он заботится о них и какая благость для них быть частью его семьи. Он и мне шнуровал ботинки, пока я тряслась от страха, стыда и усталости, пока слезы градом катились по щекам. С них все началось, и они стали точкой для ублюдков. – Нина откинулась на стул и слегка сдавила переносицу. – А рты я им зашила, чтобы они не смогли больше проповедовать, не смогли оправдаться на Божьем суде. Надо было еще языки им отрезать. – Она подняла глаза на Ким, но не встретила осуждения.
– Допрос окончен. – Ким выключила диктофон и с грустью взглянула на Нину. – Мне жаль.
Нина сжала губы, но не ответила.
– Хочешь поговорить с Логаном? – Ким протянула руку и сжала холодную ладонь Нины.
– Я не могу. – В ее глазах блеснули слезы.
– Ладно. Я приглашу тебя, когда прибудут адвокат и судебный психиатр. – Кимберли поднялась с места и стукнула в дверь.
В допросную заглянул конвоир.
– Проводите Нину в камеру, только без грубостей. – Она строго посмотрела на мужчину, который был на две головы выше, а плечи его едва проходили в проем.