Она понимала, что хочет от Савентоса слишком многого. До сих пор Алессандра не осмеливалась признаться, какую страшную опустошенность ощутила, не увидев его в Гавре.
На что ты рассчитывала? — спросила она себя тоном, полным насмешливой иронии. На какое-нибудь виртуозное представление, например парад испанской кавалерии в старинных костюмах? Очнись, Алессандра!
Нет, тебе не нужна кавалерия, отчетливо сказал ей непрошеный внутренний голос. Тебе нужен тот, для кого ты будешь главной. Тут она нахмурилась, отмахнулась от глупых, сентиментальных мыслей и посмотрела на Фердинанда. Приглядевшись к рукам испанца, она заметила, что те дрожат от усталости и еле удерживают чашку с кофе. Внезапно она все поняла и прокляла себя за молчаливую критику глупого Фердинанда. Ее раздражало, что он не Савентос, а уродливый коротышка, к тому же не говорящий по-английски. Ей ли критиковать… Она бегло говорила по-французски и по-немецки, но не знала ни слова по-испански. И что более важно, как теперь стало ясно, Фердинанду было очень нелегко быстро пересечь Францию, встретить странную англичанку и принять на себя ответственность за огромную коневозку. А езда по французским дорогам и вовсе доконала его.
О, дьявол! Девушка встала, направилась к стойке бара и купила бутылку коньяка. Вернувшись к столу, она поставила бутылку прямо перед Фердинандом.
Он удивленно поднял глаза.
— Нет!
Алессандра потянулась за ключами от машины, лежавшими возле его тарелки.
— Да, — сказала она. — Теперь машину поведу я.
— Нет, — снова возразил он. — Сеньор Савентос… — Глаза его округлились от отчаяния.
— Сеньор Савентос ничего об этом не узнает. — Она приложила палец к губам. — Я не скажу ни слова. — Алессандра показала на коньяк. — Теперь выпейте. Наверное, вам это необходимо.
Алессандра проверила Оттавио, который спокойно и терпеливо стоял в своем стойле, потом залезла на водительское сиденье и завела машину. Пока она выезжала со станции и выруливала на магистраль с бесконечным потоком машин, Фердинанд смотрел вперед, безучастный как камень.
Сначала она ехала по медленной полосе, а затем, постепенно обретая уверенность, перевела коневозку на следующую полосу и продолжала мало-помалу увеличивать скорость. Наконец, она поймала ритм большой дороги, стала ее частью и, слегка расслабившись, включила радио. Голова Фердинанда, сидевшего рядом, начала медленно клониться на грудь.
В полночь они достигли Каркассонна. Дальше начиналась Испания.
— Испания! — неожиданно возвращаясь к жизни, закричал Фердинанд.
Теперь они проезжали спокойную открытую местность, дорога была почти пустынной. Она свернула на обочину, заглушила мотор и потянулась.
— Теперь вести я, — твердо сказал Фердинанд.
— Придется, — ответила она, — я выдохлась.
Коротышка усмехнулся. Здесь, на своей родине, он выглядел совсем другим человеком.
— Далеко ли до сеньора Савентоса? — спросила Алессандра.
— Далеко? — не понял Фердинанд.
— Это далеко. — Она сделала расходящееся движение руками. — Недалеко. — И она сблизила ладони.
Фердинанд кивнул.
— Недалеко сеньор Савентос. Быстро, — добавил он, с каждой секундой набираясь уверенности. Алессандра облегченно вздохнула.
Стало очень темно. Небо напоминало плотный черный бархат. На его фоне звезды казались необыкновенно яркими и экзотическими. Совсем другие, чужие звезды, с улыбкой подумала Алессандра. Она вспомнила, как мать с тревогой повторяла очень по-иностранному звучащее имя Рафаэля Савентоса.
Насколько она могла видеть сквозь ночную тьму, окрестности представляли собой плоскую широкую равнину, горизонт терялся вдали и где-то там земля встречалась с небом. Они переехали через мост, внизу тускло блеснула вода.
Внезапно ее наполнило странное чувство отстраненности. Она вдруг осознала, что совершенно не представляет, куда едет, не знает людей, в чьем доме собирается остановиться. Может, она поступила глупо, поддавшись порыву и согласившись везти Оттавио в Испанию? Но винить некого, сама захотела.
Ну, хватит, приказала себе Алессандра. Ты просто устала как собака. Возьми себя в руки. Это прекрасное приключение.
Вскоре Фердинанд увеличил скорость. Алессандра тут же очнулась и поняла, что они приближаются к концу пути. В глубине коневозки зашевелился Оттавио и громко переступил копытами.
— Скоро остановка, — сказал Фердинанд.
Они проехали в богато украшенные ворота.
Алессандра старалась что-нибудь разглядеть в темноте. Ей показалось, что она увидела склонившиеся до земли виноградные лозы. Целое море лоз. Множество. В ней нарастало возбуждение.
Она уже различала большие строения, хотя и смутно. Было очень темно. Алессандра поднесла к глазам часы. Два ночи. Все вокруг спали глубоким сном — хозяева, рабочие. Винодельня, наверное, по ночам не работает, решила Алессандра.
Фердинанд обогнул стоянку, где виднелись грузовики, потом неожиданно свернул с дороги и остановился.
— Конец! — воскликнул он с восторгом и выскочил из кабины.
Алессандра последовала его примеру. После долгих часов неподвижного сидения руки и ноги не гнулись. Ей казалось, что она покинула Англию давным-давно, а не вчера, как это было на самом деле.
Воздух здесь был мягкий, странно кисловатый и совсем не походил на ночной воздух Оксфордшира.
Высокая фигура отделилась от стены похожего на амбар здания. Человек прибавил шагу, потом побежал. Алессандра почувствовала, что ее руку схватила и крепко сжала рука Рафаэля Савентоса.
— Алессандра! Я так сожалею, что из-за здешней неразберихи не смог привезти вас сюда сам! Пожалуйста, простите меня. Но с этого момента я весь ваш. Добро пожаловать на виноградники Савентосов! Добро пожаловать в Испанию!
Все хорошо, беззвучно сказала себе Алессандра, жадно впитывая его слова и прислушиваясь к разгорающемуся внутри чувству радости. В конце концов, она поступила правильно.
Алессандра подняла глаза и устало улыбнулась. Он выглядел темным, таинственным, но в то же время в нем чувствовались основательность и надежность.
«Я весь ваш!» Надо же! Как драматично, как по-испански, как прекрасно!
ГЛАВА 6
Проснувшись, Алессандра широко распахнула глаза навстречу солнечному свету, льющемуся из большого двустворчатого окна, которое она открыла перед сном. Рафаэль Савентос провел ее через сложную сеть внутренних двориков, освещенных тусклыми лампами и уставленных кадками с лимонными деревьями. Он настоял, что сам понесет ее багаж, и тщательно уложил вещи в темный дубовый шкаф. Потом с забавной церемонностью он откланялся и пожелал ей доброй ночи.
Она потянулась, отбросила простыню и, наслаждаясь теплым утренним воздухом, медленно огляделась. Стены комнаты были окрашены в белый цвет. Их украшали пейзажи в деревянных рамах — зеленые холмы под ярко-голубым небом. На полу, вымощенном грубыми терракотовыми плитами, там и сям лежали мягкие хлопковые коврики кремового цвета. Шелковые оконные шторы в белую и желтую полоску с легким шуршанием касались пола.
— Ах, — пробормотала она, — как хорошо!
Девушка встала с кровати и вышла на маленький балкон, выкрашенный в темно-зеленый и золотой цвета. Похожие балкончики Алессандра часто видела на оперных сценах. Там обычно стояли изысканно одетые примадонны, распевая арии и бросая цветы своим тайным возлюбленным.
Алессандра с любопытством обозревала с балкона окрестности. Все выглядело экзотично, но нигде не было видно следов человеческого присутствия.
Прямо под ней располагалась увитая зеленью терраса. К ней вела лестница, по краям уставленная керамическими вазонами, из которых каскадами ниспадали цветущие декоративные растения. Внизу на каменной площадке в тени эвкалиптовых деревьев стоял садовый столик и несколько легких кресел.
Слева она разглядела длинное низкое строение с крышей, покрытой черепицей бледно-абрикосового цвета. С одной стороны здания виднелось несколько дверей в арочных пролетах. Она подумала, что так может выглядеть конюшня. Позади просматривалась левада. Она разглядела Оттавио, мирно пасшегося в дальнем конце. При взгляде на него у Алессандры потеплело на душе. Она вспомнила, как ночью, когда они вывели лошадь из коневозки, та вскинула голову и издала пронзительно-долгое радостное ржание. Потом коня выпустили размяться, и он с радостью принялся носиться по траве, как развеселившийся жеребенок.
Алессандра повернулась в другую сторону. Прямо за садом начиналась уходящая до самого горизонта плоская равнина, покрытая бесчисленными рядами виноградников, ровными, словно нарисованными по линейке. Когда девушка смотрела на виноградники, ей показалось, что воздух над ними мерцает и дрожит в золотистом свете дня.
— Боже, — прошептала она.
Алессандра всей кожей почувствовала умиротворенность окружающего мира и тот необычный глубокий покой, который бывает только вдали от больших городов. Она внимательно прислушалась. Чирикала какая-то птичка, в доме раздавался приглушенный стук переставляемых тарелок — и все.
Она закрыла глаза и подставила лицо солнечным лучам, на секунду проникшись безыскусной радостью от простого ощущения жизни.
— Алессандра!
Алессандра едва заметно вздрогнула и открыла глаза. Посмотрев вниз, она увидела Рафаэля. Тот задумчиво наблюдал за ней с верхних ступеней лестницы.
— Я жду вас, — улыбнулся он.
— В самом деле?
— Да. Уже поздно. Мы будем завтракать на открытом воздухе.
Через десять минут, приняв душ и одевшись, она стояла рядом с Рафаэлем в саду. Когда Алессандра подошла, он поднялся с кресла и усадил ее за стол, застланный кремовой кружевной скатертью. На столе красовалась дорогая фарфоровая посуда и серебряные приборы, блестевшие в солнечных лучах.
В накрытой салфеткой корзинке лежал свежий хрустящий хлеб. Рядом стояли фрукты, печенье и слегка подсоленный миндаль в медной мисочке. И целое море горячего крепкого кофе.
— А где варенье? — удивилась Алессандра. — Я всегда думала, что это национальный испанский деликатес.