— Эмилио заслужил это. Он плохо обращается с лошадьми и потерял на них право. Кроме того, хозяин лошадей Рафаэль, а вовсе не ваш внук! — Теперь остановить Алессандру было не легче, чем льющийся за окном дождь. Ее понятия о чести и достоинстве были оскорблены. Она не могла позволить унижать себя и не собиралась терпеть клевету этой испанской матроны, будь та двадцать раз матерью ее жениха.
— Когда Эмилио узнал, что в Англии вы ездили на его лошади и собираетесь приехать сюда, он пришел в такой гнев, что чуть не сжег винодельню!
Алессандра ужаснулась.
— В таком случае он должен будет научиться сдерживать себя, — жестко ответила она.
Изабелла покачала головой.
— Вы понятия не имеете об Эмилио и его чувствах. Именно об этом я и говорила. Вы англичанка и не знаете силы наших чувств. Мы старинная семья и придерживаемся великих испанских традиций! — Она гордо подняла голову: ни дать ни взять глава королевской династии. — Наше наследие огромно, как поля, окружающие винодельню. Наши жизни похожи на древние гобелены, сотканные из битв и трагедий. Традиции — в наших сердцах, душах и крови! Вы никогда не сможете это понять.
— Может быть, вы и правы. Но у меня будет собственный гобелен, — упрямо и гордо отрезала Алессандра.
Господи, неужели это безудержное восхваление своей исключительности, больше приставшее герцогине, чем вдове богатого винодела, и есть испанский дух? А монологу Изабеллы, казалось, не будет конца. Он напоминал Алессандре заезженную пластинку.
Как ни странно, эти чудовищно старомодные речи в конце концов сыграли свою роль. Алессандра почувствовала острое желание проникнуть в мистические тайны пресловутого испанского духа, даже если этот ревностно охраняемый дворец окажется полон опасностей.
Она отвела глаза от взбешенной Изабеллы и посмотрела в окно, где расстилалась прекрасная сельская Испания. Дождь кончился; все вокруг блестело от влаги. Бледное солнце уже протягивало сквозь тучи свои серебряные и золотые пальцы. Небо становилось голубым прямо на глазах. В ветвях снова запели птицы. На землю вернулся покой.
— Сеньора Савентос, — неторопливо промолвила Алессандра, снова перейдя на английский, — ваш сын Рафаэль Годеваль Савентос сделал мне предложение. Я приняла его, и мой отец благословил нас… Вы меня понимаете?
Изабелла вскинула голову, и Алессандра увидела, что она прекрасно поняла сказанное.
— Так что не рассчитывайте, что со мной можно разговаривать как с не угодившей вам служанкой, — добавила она. — И не ждите, что я упакую чемоданы и отправлюсь назад, в Англию.
Лицо Изабеллы отразило целую бурю эмоций.
— Подождите! — воскликнула она, когда Алессандра шагнула к дверям. — Вы думаете, что знаете все? В таком случае вы глупая девчонка!
Алессандра обернулась.
— Что еще? — ледяным тоном спросила она.
— Рафаэль никогда не будет принадлежать вам безраздельно! — выкрикнула пожилая дама, а затем с наслаждением повторила: — Никогда! — В глазах Изабеллы мелькнул триумфальный огонек. Эта экзальтированная дама напоследок явно приберегла сильный козырь. — Хотите знать почему? — Изабеллу трясло от возбуждения так, что позвякивали золотые браслеты на запястьях. Алессандра тяжело вздохнула и раздраженно сказала:
— Я не люблю загадок.
— В его жизни есть другая женщина. — Изабелла катала слова во рту, словно обсасывала мякоть с персиковой косточки.
Мир Алессандры закачался.
— Не верю.
Будущая свекровь саркастически рассмеялась.
— Спросите его сами. Неужели он вам ничего не сказал?
— Я не верю вам, — повторила Алессандра.
Изабелла подняла красиво изогнутые брови.
— Просто спросите его. Или Катриону. Или Эмилио.
Алессандра обнаружила, что не может вздохнуть. Собравшись с силами, она бросила:
— Рафаэль вполне мог иметь увлечения. В его возрасте это вполне естественно.
— О да, — сладко пропела Изабелла. — Совершенно естественно.
— Я и не предполагала, что он до сих пор жил как монах! — выпалила Алессандра.
— Разумеется.
— И где же она, эта женщина?
Изабелла пожала плечами и усмехнулась.
— Она живет в Гранаде.
— Это же очень далеко!
— Да. Но какая разница? Можно любить человека, который живет на другом краю света.
Алессандра чувствовала себя так, будто посреди бушующего моря налетела на подводную скалу. Невозможно думать спокойно, когда тебе уже битый час читают назидания. В таких случаях надо найти тихую пристань и немного отдышаться.
Она опять шагнула к двери, но на пороге обернулась.
— Вы путаете прошлое с настоящим, — сказала она торжествующей Изабелле. — Женщина, о которой вы говорите, осталась в прошлом, а я… — она намеренно подчеркнула эти слова, — я — настоящее Рафаэля.
ГЛАВА 14
Рафаэль сидел на кровати Алессандры и осторожно стягивал с нее простыню. С ног до головы закутанная в накрахмаленную белую ткань, она напоминала мумию в саркофаге. Почувствовав помеху, она начала просыпаться. Ее глаза слипались, веки были тяжелыми: приходилось всплывать из самых глубин сна.
Кончиками пальцев Рафаэль погладил ее шею, потом наклонился и поцеловал в лоб.
Алессандра зажмурилась, пытаясь вернуться к действительности.
— Твоя сиеста затянулась, любимая, — сказал Рафаэль, внимательно глядя на невесту и предполагая, что столь необычное для нее явление, как сон днем, вызвано какой-то душевной травмой.
Алессандра смотрела на него, пытаясь стряхнуть с себя кошмарный сон: Изабелла в студии размахивает кистью, браслеты сталкиваются и звенят, с кисти на полотно падают кровавые капли…
— Ты не заболела, Сандра? — с тревогой в голосе спросил Рафаэль.
Она отрицательно покачала головой.
— Я вдруг почувствовала, что ужасно устала. Вероятно, жара виновата. Никак не привыкну… — Рафаэль сидел рядом, большой и сильный, и его присутствие наполняло Алессандру радостью и спокойствием. — Твоя деловая встреча уже закончилась?
— Да.
— Ну, рассказывай… Что случилось? — Алессандра приподнялась на локте.
— Перед нами перспектива очень большого заказа. Для начала на два года, а если дела пойдут хорошо, контракт будет продлен.
— Какая замечательная новость! — Она ощутила то же чувство подъема, что и от победы на соревнованиях. — Наверное, она пыталась окрутить тебя и снизить закупочную цену до минимума?
— Да. Очень старалась, но я устоял, и мы пришли к соглашению. — Он улыбнулся. — Откуда ты знаешь о таких вещах, любовь моя? «Окрутить»… Хорошо сказано.
— Я читаю газеты. Хочу быть в курсе происходящего помимо соревнований конников и событий в мире музыки. А уж о твоем бизнесе я хочу все знать досконально.
— Хорошо. — Рафаэль потрепал ее по щеке. — Мне очень нравится, как ты настроена. Я научу тебя.
Алессандра протянула руку и погладила его плечо. Она уже совсем проснулась, тяжелые видения унеслись прочь.
— Рафаэль, — тихо и медленно сказала она, — я девственница, но не так уж наивна. Я знаю кое-что о жизни.
Во взгляде и улыбке Алессандры был намек на вызов, и Рафаэль немедленно уловил его.
— Извини, дорогая, я не совсем понял, что ты хочешь этим сказать.
Она замялась, размышляя, как бы поделикатнее задать вопрос, который не давал ей покоя.
— Ты сердишься на меня? — удивленно спросил Рафаэль.
Она покачала головой и отвернулась.
— Любовь моя… — Он слегка сжал ее руку. — Ты хочешь мне что-то сказать? Что-то плохое?
Алессандра молчала.
— Это связано с моей матерью? — попробовал догадаться Рафаэль. — Она обидела тебя?
— Можно сказать, да.
Он прикрыл глаза.
— Я знал, что это случится. Она наговорила тебе гадостей?
— Да.
— Прости меня, Сандра. Когда она узнает тебя получше…
— Рафаэль, сейчас меня беспокоит не твоя мать, а то, что она сказала. — Алессандра села.
Простыня сползла с округлой груди, но она не торопилась прикрыть ее. Их взгляды встретились. Оба ощутили желание, мощное и властное, как ярость недавно прошедшей грозы. Прекрасная в своей страсти, она с гордым вызовом смотрела ему в лицо.
Глаза Рафаэля сверкали как черный янтарь.
— Что она сказала тебе? — настойчиво спросил он.
Его лицо заледенело и стало грозным.
— Что ты любишь другую. — Слова падали как камни.
— Нет! — Алессандра наблюдала за тем, как в Рафаэле закипел гнев. — Нет! — снова крикнул он. — Она лжет!
Она положила ладонь на его руку.
— Я не поверила ни единому ее слову. Всего на один ужасный миг я засомневалась… — Алессандра почувствовала укол вины и стыда. Не нужно было начинать этот разговор. Ей не хотелось тайн, она мечтала, чтобы каждое их слово было честным и искренним. И все же… Сумеет ли она сама быть полностью откровенной? Едва ли.
Рафаэль тяжело вздохнул.
— Я поговорю с ней. Она больше не будет вести себя подобным образом.
— Послушай… — начала Алессандра.
— Нет! — отрезал он. — Хватит! Не стоит об этом говорить. Я не желаю, чтобы ты огорчалась, выслушивая жестокую ложь, рожденную ревностью и обидой.
— Я верю тебе, Рафаэль, — серьезно сказала Алессандра. — Пусть каждый говорит что хочет. Нечего стыдиться, что в прошлом мы могли любить других.
— Но ведь ты никого не любила!
— Нет. Но если бы любила, ты не имел бы права винить меня. Так же, как я не имею права винить тебя.
Он вскочил с кровати и заметался по комнате, что-то раздраженно бормоча по-испански.
— Прости меня, что я так разозлился… Да, два раза в жизни я был влюблен. Но все это осталось в прошлом.
Алессандра улыбнулась и с облегчением перевела дух. В прошлом. Именно так она и ответила Изабелле. Взяв руку Рафаэля, она положила ее в ложбинку между грудей.
— Ты знаешь, что я принадлежу тебе, — прошептала она. Глаза ее сияли любовью. — Ты знаешь, как мое тело жаждет тебя…
Она опять взяла его руку и опустила ее ниже.
— Вот все мои самые большие секреты. Они только твои.