И проснулась. По привычке последних дней осмотрелась и увидела графа Виттури спящим на своих волосах. Его лицо было совсем рядом. Удивительное лицо. Его хотелось созерцать бесконечно. Какой скульптор дал ему эту внешность, какой художник придал одухотворенности и наложил черты духовной борьбы и мятежности на внешность античного бога? Он вечно в муках, вечно в борьбе, в искушении, в стремлении к достижению. Чего? Чего желает он, прекрасный демон, о чем просит? Не о ней, конечно. Но вся ее маленькая человеческая ограниченная душа замирает от восхищения рядом с его мощью, силой и стремлением. Он словно гладиатор, который никогда не сдается, никогда не умирает, но сражается без конца за свой, одному ему ведомый идеал. Как Сизиф без конца поднимает на гору камень, так он без конца будит, побуждает, пробуждает, возбуждает человеческие души. Не дает им заснуть во тьме, бьется против силы более сильной, более множественной. Бьется против слепящего света и слепой тьмы за разум, за право спрашивать и искать ответы. Вековечный Сократ, выбравший своим уделом человечество. Вечный изгой. Прометей, бесконечно корчащийся под клювом орла. Ее любимый демон.
Он проснулся от ее движения. Протер глаза, с удивлением посмотрел на Настю.
— Привет, — прошептала она.
Самаэль сел на кровати. Встряхнул головой, словно освобождаясь от сна. Вид у него был потрясенный, как будто мир успел перевернуться, рухнуть и снова встать на ноги.
— Все спят, — шепотом сказал он.
Настя села на кровати, заплела косу, обулась и накинула на плечи одеяло. Лежать в одной постели с демоном было как-то очень странно. Головная боль напомнила о вчерашней травме. Кое-как встала. Он подошел и подставил свое плечо. Странно, но в его глазах она вдруг увидела покой, даже заботу.
— Я отнесу тебя вниз и приготовлю завтрак, хочешь?
Настя кивнула. Хотелось есть. Он плотнее завернул ее в одеяло, подхватил, тихо спустил вниз на кухню и закрыл двери, чтобы не разбудить ребят грохотом посуды и разговорами. Ей было очень хорошо с ним в то утро. Демон рассказывал какие-то смешные истории, а она слушала, чувствуя, как отступает боль. Какое-то необыкновенное ощущение внутренней гармонии и наполненности счастьем поселилось в ней, и Настя осторожно прислушивалась к этому чувству, словно не было никаких страхов и кошмаров, словно в ее душе чаши весов, что постоянно колебались, поднимаясь и опускаясь, пришли в равновесие. И Настя сама не знала почему, но была уверена, что и граф тоже пребывает в состоянии равновесия. Он наслаждался тем, что делал. Насыпал кофе, подносил к ее носу, чтобы она вдохнула аромат, заливал водой, тщательно отмеривал крупинки соли, которые должны были усилить, по его словам, аромат. Нарезал хлеб и клал на него ломтики сыра, а она восхищалась красотой его изящных пальцев. Протягивал ей бутерброд, но стоило протянуть руку, он убирал тарелку и смеялся, радостно и по-доброму. Это были минуты, когда они просто наслаждались бытием, без мыслей, без страха, без бесконечного разногласия.
Солнце светило сквозь деревья, переменчивые тени от листьев, что двигались на легком утреннем ветерке, падали на лицо Насти, и казалось, чьи-то руки ласкают ее. Зеленые глаза, когда на них попадал свет, становились прозрачными, и особенный блеск таился в них. Она смеялась, спрашивала, но Самаэль слышал ее словно сквозь мглу, его душа страдала, осознавая, что она сама жизнь, сам свет, она все, что заставляет двигаться этот мир. И вместе с тем она хрупка, уязвима, не защищена. В который раз он спрашивал себя, почему она, и не находил ответа. Да и нужен ли ему был ответ? Нет, ему нужна была она.
Внезапно он вздрогнул. И волшебство рассеялось, рассыпалось, будто разбился стеклянный новогодний шарик, и вся магия его целостности и совершенства формы превратилась в ничто.
— Они здесь.
Сначала все похолодело у Насти внутри. Она подумала, что это враги собрались вокруг дома.
Но он спокойно помог ей подняться и открыл дверь, выходя в прихожую. Наверху было слышно, как собирались в спешке остальные. Но граф уже открыл дверь на улицу. И Настя, выйдя на крыльцо, увидела необычное зрелище. Через поле между домом и лесом шли по направлению к ним люди, духи и создания. Вооруженные, с выражением решимости на лицах.
Разношерстное войско было таким необычным, что хотелось разглядывать его бесконечно. Кажется, что у каждого было свое понятие о том, в какой экипировке нужно сражаться с силами зла. Здесь были воинские формы всех времен и народов: прекрасные викинги и римские легионеры, казаки, французские гренадеры, рыцари, а кое-кто был одет просто в обтягивающие костюмы на манер супергероев. Вместо плащей у них, должно быть, были крылья, но пока Настя могла лишь угадывать, кто есть кто в общей кутерьме: бледнолицые красавцы-вампиры, женщины с крыльями и змеями вместо волос, оборотни, лучники, всадники даже на механических лошадях, с шестеренками вместо глаз, дамы в корсетах и длинных юбках, подобранных спереди, чтобы удобнее шагать в длинных сапогах, старики, молодежь и даже дети, но эти херувимы с ангельскими личиками обладали таким решительным взглядом, что сердце стыло. Было несколько человек с внешностью бандитов и пиратов, а еще весталки с цветами в волосах, какие-то то ли нимфы, то ли духи, а из леса все прибывали новые воины.
Кто-то положил ей руку на плечо. Она обернулась и увидела Диего. Он смотрел на все это пестрое войско, словно пытаясь охватить его целиком, а не как она, по частям.
— Надеюсь, кто-нибудь из ангелов примкнет к нам, — сказал он.
Настя рассеянно кивнула и, закрыв глаза, бросила зов всем, кто мог ее услышать: «Пора отстоять этот мир ценой наших жизней».
Демон за спиной Насти опустил голову. Он знал, что это ее последний день. Он слышал, как тикают ее часы, отбивая последние часы, минуты, секунды жизни девушки. Он не мог остановить бег времени, даже ее времени. Солнечные лучи легли на светлые волосы, будто благословляя ее, пока к крыльцу, на котором она стояла, стекались создания. Очередная битва пожнет свой кровавый урожай. Он прикрыл глаза и заставил себя еще раз смириться с этим. Его путь никогда не завершится, но путь многих их тех, что стояли там, на улице, был готов оборваться.
Лучи высветили силуэт Насти, оставив демона во мраке дома. Словно свет благословлял ее, обманчиво маня. А его оставлял там, где ему место, — в полутени.
ГЛАВА 16
Над полем раздавались ровные удары огромного барабана с интервалом в минуту и предупреждали всех о том, что время сборов истекало. Силы Ноктурны и падших ангелов против войск Матери и агентов Самаэля выстроились на равнине друг напротив друга. Увидев войско Ноктурны, Настя обомлела. За ними сгущались черные тучи и вспыхивали красные зарницы, все было черно от демонов и тварей, еле сдерживающихся, чтобы не броситься в бой. Ноктурна прибыла в хрустальной карете, которую тянули шесть прозрачных ящериц, внутренности которых были налиты огнем. А позади всех маячил гигантский Люцифер, потерявший человеческие черты, напоминавший одновременно минотавра, игуану, дракона и льва.
Их было слишком много. Едва нахлынув, они перебьют всех. Напротив них войска Матери и агентов смотрелись слишком разношерстно, нелепо и жалко. Они их просто сметут.
— Не забывай, в тебе сила великой богини, огромная, неподвластная никому. И ты можешь освободить ее, если достаточно разозлишься. — Самаэль крепко сжал ледяную от волнения руку Насти. — Вспомни, что она сделала с Ликой. Не допусти, чтобы пострадал еще кто-то. Вспомни, что она сделала с собственным сыном. Не имей жалости и сострадания. Она уничтожит нас всех, если ты не откроешься навстречу силе.
Настя переплела свои пальцы с его горячими, ласковыми. Он машинально гладил ей запястье, пока говорил, глядя ей в глаза. Потом поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Пора, Анастасия.
Она столько хотела спросить, столько сказать, глядя в его карие с золотом глаза, но понимала, что времени на это не осталось.
Бой барабана учащался, как учащалось сердцебиение всех, у кого было сердце на этом поле боя.
Настя закрыла глаза. Она снова увидела Старую Мать, услышала слова благословения, старуха дотронулась корявым пальцем до ее лба, и яркая вспышка озарила ее сознание. Она словно оказалась в себе и одновременно в каждом из лесных духов и подвластных Матери созданий. Она ощущала даже магические токи внутри вен Риты, она чувствовала лес за спиной как надежный тыл акков, она парила в небе и разглядывала войско противника при помощи духов птиц. Оказавшись одновременно повсюду, вместо того чтобы растеряться и испугаться, она вдруг обрела уверенность и покой. И эта уверенность передалась всем ее воинам.
Увидев, что Настя обрела силу, Самаэль сосредоточился на своей половине войска. Агенты были настроены решительно, к ним переметнулись также демоны, которые слишком зависели от человека, чтобы потерять его: красавцы-инкубы и суккубы были облачены в доспехи и похожи на элитный отряд войск. Но какой толк в бою от демонов соблазна и похоти? Самаэль еще раз обратился к Нему с просьбой помочь, но по-прежнему ответом была тишина. Что ж… он сам отказался от Отца. Нечего ждать помощи теперь.
Ролан подошел к нему.
— Что делать нам с Наташей?
— Избранная сама решает, как и когда участвовать в битве. Просто защищайте ее и не мешайте. И она сама подскажет вам, что делать. Моя цель — уничтожить Ноктурну и Люцифера. Остальное войско рассеется, если лишить их…
И тут он увидел Азазелло. Демон стоял в рядах войск Матери. Какого черта?
Он не успел подойти к нему. Удары стали ежесекундными, а потом вдруг словно порвалась тонкая нить невидимого ограждения, сдерживавшая противника, и войска Ноктурны черной лавиной обрушились на них.
Настя почувствовала приближение врага, взметнула из земли ровную стену энергии, о которую разбились колесницы, поломалось оружие и когти противника в первых рядах. Это внесло сумятицу среди чертей и чудищ, задние ряды напирали на них, давили и от ярости даже убивали своих же. Ноктурна при виде стены простерла ладонь, и хлынул огонь, который уничтожил стену в одно мгновение, и войско демонов с гоготом и визгом рвануло дальше.