Спаркс спрыгнул с плеча и исчез в каменной стене. Следующие несколько минут показались адскими. После ухода зайца я оказался в кромешной темноте. Ноги и руки устали и болели. Вес держался на ногах и спине. В ногах уже начинались предательские дрожь и жжение. Когда я взялся за мягкую почву над собой, шахта наполнилась облаком пыли, которое душило и попадало в глаза. Палки, камешки и грязь, отскакивающие от горной породы, щёлкали по голове и залетали под футболку. По телу проползло несколько жуков и червяков. Но я смог остановиться, только встретившись со Спарксом. Через несколько секунд удалось выползти наверх. Тут на меня обрушилась груда снега. Я засмеялся. Или заплакал – не знаю. Смогу ли я перестать плакать, если начну?
Когда я пробился к яркому зимнему солнечному свету, в глазах Спаркса заплясали чёртики:
– Ты в порядке, дитя?
– Всё отлично! Почему ты спрашиваешь?
– Хотел убедиться, что это не начало истерики. Я уже имел дело с парочкой истерик у Проклятых Мастеров в прошлом, и мне это не по душе. Славно, что ты в порядке. Однако теперь следует убраться отсюда как можно дальше, пока делверы не заметили нашего исчезновения. Они не очень любят свет, но могут и потерпеть. К тому же в это время года темнеет рано.
– Хорошо.
Я встал и чуть не упал снова – свело правую ног у.
– Ай!
Согнувшись, я растёр мышцу. Похоже, идти будет «весело».
– Созрело два вопроса.
– Жги! – ухмыльнулся Спаркс. – Понял? Я огненный заяц, и я сказал: жги. Смешно же! Это шутка, сынок.
Я фыркнул:
– Так себе, если честно. Во-первых, куда нам идти? Во-вторых, почему я ещё не замёрз до смерти? Я по колено в снегу, а на мне только футболка и джинсы.
Это было первое, о чём я подумал, оказавшись на улице. В Миннесоте быстро усваиваешь, что надо одеваться тепло, если не хочешь замёрзнуть до смерти.
– Сначала второй вопрос: на него проще ответить. Отчасти из-за того, что ты открыл в своём сердце огонь. Теперь тебе проще согреться даже в самые холодные дни. Ещё у тебя теперь есть полный сил фамильяр, способный помочь огню твоего сердца бороться с холодом.
Последовало долгое молчание, прежде чем я напомнил:
– А как же первый вопрос?
– Не в курсе.
Он указал куда-то за мою спину:
– Здесь долго оставаться нельзя. Близко река. Нужно быстрее её преодолеть. Недалеко болота, где осенью мы встретились с шелки, а значит, можно пойти по железной дороге и перейти мост. Что дальше?… – Он пожал плечами.
Я тоже не знал, поэтому стал действовать наугад. Болото замёрзло и покрылось снегом. Шелки не показывались. Мы перешли реку и дошли до центра города, когда в облачном небе стало гаснуть солнце.
Сказочный замок на острове Харриет стал заметнее. Проходя мимо Музея науки, я засмотрелся на световое шоу, что давали в прозрачных стенах ледяного дворца. В этом году команда разработчиков Зимнего карнавала отлично постаралась. С помощью лазеров и компьютеризированной системы управления они создали армию ледяных гигантов и других мифических существ. Синие воины, словно белые медведи, катались у стен, а феи со снежными крылышками порхали возле верхушки центральной башни.
Засмотревшись на эту красоту, я на несколько секунд забыл обо всём на свете. Потом заметил охранника, который глазел на меня в окно. Он был не первым. По пути я собрал на себе целую кучу неодобрительных взглядов. Впрочем, обижаться было глупо. В грязной и обтрепавшейся одежде, с окровавленными волосами, я выглядел как беглец из самого ада. Охранник потянулся к рации, и я понял, что пора уносить ноги.
Несмотря на это, нам удалось пройти весь путь до здания Демократической школы благополучно. Нас не арестовали и не захватили в плен. Обсудив ситуацию, мы пришли к выводу, что варианта лучше, чем спрятаться в школе, не найти. Занятия уже закончились. Я укрылся на парковке, дождался, пока уйдёт уборщик, затем скользнул мимо игровой площадки. Двери оказались заперты, но Спаркс прошёл сквозь стену и открыл засов изнутри.
Я бывал в школе вечером на репетициях, но вокруг всегда находились люди и горел свет. Впервые здесь было темно и пусто. Коридоры казались намного длиннее и выглядели одиноко. Пока я хромал по плиточному полу, любой шум отзывался странным эхом. Но я не решился включить свет так поздно в пятницу и брёл до театра в темноте. Спаркс снова отпер двери. В костюмерной я нашёл штаны и рубашку, более-менее адекватные для реальной жизни. Затем побрёл к спортивному залу принять душ.
Первым желанием было содрать с себя грязную одежду и выкинуть её. Я уже стянул рубашку и свернул её в клубок, когда в голову пришла одна мысль. Я застыл.
Спаркс вопросительно улыбнулся:
– Ты в порядке?
– Сомневаюсь, – покачал я головой. – По мнишь, ты спросил, не истерика ли у меня, и я ответил «нет»? Так вот, кажется, я начинаю менять мнение.
– Объясни.
– Это из-за футболки. Я хотел выбросить её, но потом понял, что не знаю, когда попаду домой и смогу ли вообще туда вернуться и переодеться в своё. Пока Оскар владеет силой Короля Зимы и мамой, я почти бездомный!
– Надеюсь, до этого не дойдёт. Ты же хотел попробовать позвонить маме со школьного телефона?
– Считаешь, это поможет?
На глазах выступили слёзы.
Спаркс вздохнул и покачал головой:
– Я не хотел поднимать этот вопрос, чтобы избежать истерики. Я всё ещё против неё. Знаю, у тебя хватает поводов для волнения, но это делу не поможет. По крайней мере пока. Давай заключим сделку. Тебе холодно, ты голодный и весь в грязи – в таком настроении ничего дельного не придумаешь. Когда будешь чистым и сухим, мы найдём еду и место для сна, можешь полностью сорваться.
– В чём твоя выгода?
– Наблюдение.
Я фыркнул сквозь слёзы, которые уже заструились по щекам.
– Шутка!
Ничего смешного в шутке не имелось, зато я отвлёкся и немного собрался.
Я включил душ, взял рубашку и шагнул под тёплую воду. Сначала я постирал джинсы и помыл кроссовки, потому что в одежде было легче смыть грязь. Потом разделся и стал мыться. Дойдя до волос, я вспомнил о большой ране на затылке и несколько раз выругался.
После душа Спаркс осмотрел мою голову и совершил болезненные магические манипуляции с раной. Я не видел, что он делает, но ноздри трепетали от запаха палёных волос, а уши слышали обещания, что я ещё не раз скажу спасибо своему лекарю. В конце мы совершили налёт на учительскую и забрали несколько батончиков с гранолой и полкоробки с чёрствыми пончиками. Ничего вкуснее я ещё в жизни не ел.
После этого я позвонил маме.
– Алло-о-о-о-о, это… Женевьева.
Начало не очень – голос такой, будто она на другой планете.
– Привет, мама, это Кальван.
– О, прекрасно… Какой Кальван?
Мне хотелось кричать и плакать, но я стараюсь оберегать маму. Поэтому я сдержался, глубоко вдохнул и, стараясь сохранять спокойствие, пояснил:
– Кальван, твой сын.
Последовала долгая пауза.
– А, то-о-очно. Извини, Кальван. У меня жуткая мигрень, и Оскар дал таблетки. После них я немного не в себе. – Ещё одна пауза. – Как там в Вашингтоне?
– Я не там, мама. Я в школе.
– Не болтай глупости, дорогой. Сейчас почти восемь часов, пятница. Школа уже несколько часов как закрыта.
Ещё один глубокий вдох.
– Да, мам. Поэтому я надеялся, что ты приедешь и заберёшь меня.
– Извини, Кальван, но ты знаешь, я не могу водить машину после приёма лекарств. Особенно до самого Вашингтона. Хочешь, я попрошу Оскара встретить тебя?
– НЕТ! – заорал я, и мама охнула.
Я мысленно себя пнул.
– Мам, прости. Я не хотел грубить, просто не жажду видеть Оскара. Мы… снова сильно поссорились. Пожалуйста, ничего не говори ему обо мне.
– Хорошо. О-о-о-ой, кажется, комната немного кружится. Мне лучше снова лечь. Хорошо провести время в Вашингтоне.
Потребовалось собрать все силы, чтобы снова не закричать.
– Мама, я же сказал, я не в Вашингтоне.
– Не в Вашингтоне?… Вашингтон. Что-то мне это напоминает. Ах да. Дэйзи…
Дэйзи, Дэйзи, дай ответ моей любви —
Назови меня желанным, позови.
Я схожу с ума, мечтая о тебе,
Ты одна в моей душе, в моей судьбе.
Не беда, что на карету не скопил,
Я зато велосипед для нас купил!
Мы вдвоём на нём объедем целый свет.
Раздели со мною мой велосипед!
Я повесил трубку. Спаркс положил обе лапы мне на ногу:
– Мне очень жаль, Кальван. Ты в порядке?
– Не совсем.
К горлу подкатил ком, и я с трудом подавил тошноту.
– Ладно. Думаю, что сумею сохранить спокойствие. Учительская – не место для истерики.
Как хорошо, что сейчас выходные: видеться ни с кем не хотелось.
Я уселся в кресло под главной сценой, укрылся бархатными занавесками, как одеялом, и зарыдал. Спаркс, закончивший чертить магический круг вокруг стула, взобрался мне на грудь и сунул голову под подбородок. Обычно он не слишком-то чувствителен, но сейчас, большой и тёплый, он утешал уже одним своим присутствием.
Я крепко его обнял.
– Спасибо, Спаркс, – сквозь слёзы бормотал я.
– Всё наладится, Кальван. Обещаю.
И он замурлыкал.
– Не знал, что кролики мурлычут.
– Зайцы. И мы не мурлычем. Я просто быстро говорю, как кошка. И опыт подсказывает, что это помогает.
– Помогает. Спасибо.
– Всегда пожалуйста, Проклятый Мастер, всегда пожалуйста.
Продолжая под его мурлыканье всхлипывать, я не заметил, как заснул.
Глава 18Глубоко внутри
– Ай… – пробормотал я.
Возникло странное чувство, будто кто-то закрасил глаза, а остатки краски вылил в нос. Потом выкопал яму и по шею зарыл меня в песок.
– Что за чёрт…
Левый глаз не хотел открываться. Кромешная тьма. Ужас мгновенно разогнал сон. В памяти всплыли клетка в тоннеле, делверы… Я подскочил. Спаркс вспыхнул и свалился с груди вместе с бархатными занавесками, вес которых я принял за песок.