Сгэйль смотрел на тропинки, которые с двух сторон огибал высокий скальный выступ. Даже Лисил, судя по всему, заколебался. Магьер осмотрела обе тропинки, но при виде той, на которую указывал Оша, внутри ее вспыхнул жар.
То ли это снова пробуждается зов, то ли… голод?
Да нет же, откуда здесь взяться вампиру среди бела дня? И внезапно жар, поднимавшийся внутри Магьер, резко похолодел. Холод усилился, и у нее перехватило горло.
— Да! — прошептала она.
И осознала, что заговорила вслух, лишь когда Лисил шагнул к ней, настороженно всматриваясь в ее лицо. Оша тоже не сводил с Магьер пристального взгляда, и, когда она медленным кивком указала на тропинку, которую он избрал, молодой эльф сразу двинулся по ней. Магьер бросилась следом.
Лисил и Сгэйль без единого слова последовали за ними. Магьер оглянулась, бросила быстрый взгляд на грудь Лисила, но топазовый амулет, висевший поверх куртки, не светился.
— В чем дело? — резко спросил Лисил.
Магьер не ответила — просто не знала, что ответить, — а потому только дернула его за рукав, призывая поторопиться, и побежала вслед за Ошей. Она почти нагнала молодого анмаглахка, когда они перевалили заполненную снегом седловину и неуклюже спустились еще в один тупик.
— Магьер! — крикнул Лисил. Он бежал следом, едва поспевая за ними. — Куда ты несешься?
Она не спала и ничего не ела с прошлой ночи. Как и все остальные. Может, она просто не в состоянии мыслить здраво, а внутренний холод, который становится сильнее, порожден всего лишь усталостью.
Мир перед глазами Магьер вспыхнул ослепительно ярко.
По щекам тотчас поползли слезы. Челюсти заныли от боли при виде широкой трещины в отвесной стене ущелья.
Лисил обогнал ее, заглянул в лицо — и на лице его отразился испуг. Магьер и так знала, что в ее глазах расползается уже знакомая чернота.
— Что это? — прошептал Лисил, вслед за Магьер глядя на трещину в стене ущелья.
Оша уже бежал в ту сторону, но вдруг резко остановился. Он стоял у самого входа в каменный желоб и оцепенело смотрел внутрь. Рядом с Магьер остановился Сгэйль.
Снег был безупречно чист, но Магьер знала: все следы того, что здесь произошло, попросту замела пурга. Оша оглянулся на них. Его юное лицо было искажено болью.
— Кровь, — прошептала Магьер, отвечая на вопрос Лисила. — Совсем близко… я ее чую.
Когда рассвело, Хкуандув сидел в палатке.
— Греймасга?.. — неуверенно окликнула Денварфи.
Она сидела на корточках у входа в палатку, но Хкуандув не поднял взгляда. Он все пытался осмыслить гибель Курхкаге и Ахаркниса минувшей ночью. Ему некогда было оплакивать их или терзаться стыдом оттого, что бросил их мертвые тела на произвол судьбы.
— Хкуандув! — не отступала Денварфи, — Отряд Сгэйльшеллеахэ вышел в путь, но лагерь они не свернули. Возможно, что они продолжают искать маленькую женщину, но мы должны убедиться в этом наверняка.
Хкуандув глубоко вздохнул, и Денварфи отодвинулась, когда он ползком выбрался из палатки.
После того как Хкуандув вернулся и рассказал о случившемся, он отправился отдыхать, а Денварфи несла стражу и ходила на разведку. Подобно Хкуандуву, она не давала волю чувствам, отложив скорбь до того времени, когда они выполнят свою миссию.
И в самом деле, Хкуандуву было необходимо побыть одному, хоть это так и не принесло ему облегчения. Белокожая женщина убила двоих его собратьев по касте, вывела из строя его самого — и все это прежде, чем ей успели нанести хотя бы один удар. Ее внешняя хрупкость оказалась лишь иллюзией, за которой скрывались сила и невероятное проворство.
Хкуандув поднялся, глядя на простершийся перед ним мир камня и ослепительно-белого снега. С рассветом ветер и снегопад унялись. Он провел ладонью по коротким ершистым волосам, закрепил повязку на лице и натянул капюшон. Не обменявшись ни единым словом, Хкуандув и Денварфи бесшумно двинулись вперед по глубокому снегу и скоро уже, затаившись, наблюдали за покинутым лагерем Сгэйльшеллеахэ.
— Когда они ушли? — наконец спросил Хкуандув.
— На рассвете.
Он никак не мог решить, что лучше — дожидаться здесь или двинуться за ними по четкмм следам.
— Они наверняка ищут маленькую женщину и маджай-хи.
— Когда ты убежал, они были живы? — спросила Денварфи.
— Да, но маджай-хи как раз бросился на эту… белокожую. Не думаю, что он после этого выжил, а маленькая женщина едва ли надолго его пережила. Нам остается только дождаться, когда Сгэйльшеллеахэ обнаружит их трупы и вернется в лагерь.
— А также трупы Курхкаге и Ахаркниса, — прибавила Денварфи. — Сгэйльшеллеахэ узнает, что собратья по касте следили за ним.
Она не винила Хкуандува в том, что он бросил своих спутников, но все равно на миг его самообладание пошатнулось под натиском стыда. Ему было муторно оттого, что Курхкаге и Ахаркнис остались лежать там, где были убиты, и никто даже наскоро не воззвал к предкам, моля принять их души.
— Они погибли, — сказала Денварфи, — а ты был жив. Я бы сделала то же самое.
— Твое сочувствие не поможет нашей миссии, — отозвался Хкуандув.
У него были и другие причины для тревоги. Еще двое его собратьев по касте сейчас исследуют местность, где рыщет эта белокожая женщина. Сгэйльшеллеахэ и Оша понятия не имеют, что их там ожидает. Первым порывом Хкуандува было предостеречь их… но, не разоблачив себя, он не может этого сделать.
— Исполнить нашу миссию будет намного труднее, — сказала Денварфи. — Ахаркнис был искусным следопытом… но ведь и ты не хуже. Быть может, нам стоит понаблюдать за поисками?
— Не сейчас, — ответил Хкуандув. — Подождем. Найдут они трупы или нет, но им придется вернуться в лагерь. Нам нет смысла рисковать собой.
Денварфи теснее прижалась к Хкуандуву — так было теплее.
Винн пошевелилась, просыпаясь, и тут же в сознание хлынули картины минувшей ночи: зверски убитый анмаглахк, Малец, рухнувший замертво, белокожая женщина с черными волосами… В панике она резко села и открыла глаза.
Тусклый оранжевый свет ложился на выщербленные каменные стены, но Винн никак не могла вспомнить, где находится.
Я здесь.
Она увидела Мальца — пес сидел у входа в комнату, неотрывно глядя на дверной проем. Одни только обломки петель намекали, что когда-то его прикрывала дверь.
Оранжевый свет исходил из широкой плоской жаровни на трех ножках, которая стояла у стены на каменном полу. Вот только в ней не горел огонь. В неглубокой железной чаше лежали горкой кристаллы размером в кулак — они-то и светились, точно раскаленные угли. И не столько освещали, сколько прогревали небольшую комнату. Раньше, когда Винн обессиленно рухнула на пол комнаты, этой жаровни здесь не было.
— Долго я спала? — спросила Винн.
Малец все так же не сводил взгляда с дверного проема.
Уже утро… Я видел снаружи, в коридоре, пятна солнечного света.
При упоминании коридора Винн слегка замутило. В правой лодыжке до сих пор пульсировала боль, но теперь, по крайней мере, к пальцам вернулась чувствительность. Винн подползла к сидевшему на страже Мальцу, и ей вспомнились прозрачные волки, вороны и неясные, извивающиеся в темноте тени.
— Они еще там?
Они то появляются, то исчезают… но всегда там.
— Кто они такие? — прошептала Винн.
Малец долго молчал.
Вампиры… хотя я никогда прежде не слышал о животных-вампирах… тем более таких, что похожи на тени, но не тени.
Винн поднялась на колени и поверх холки Мальца глянула в коридор. Ничего толком ей увидеть не удалось, но в темноте у дальней стены коридора, казалось, шевелятся хлопья черной сажи.
— Мы здесь пленники, — прошептала девушка. — Но почему она до сих пор нас не убила?
Малец не ответил, и Винн задумалась над тем, где сейчас может быть белокожая вампирша. Она достала кристалл холодной лампы и быстро потерла его в ладонях.
Комната и впрямь оказалась невелика — примерно двенадцать на четырнадцать шагов, — и другого выхода в ней не было. Древние каменные стены были кое-где изрыты причудливо спутанными бороздами. Письменный стол у дальней стены давным-давно рухнул набок, и все, что было на нем, сползло с покосившейся столешницы на пол. В правую стену были вделаны железные скобы, служившие опорами для книжных полок, но самая нижняя полка развалилась на куски, и обломки дерева валялись на полу вперемешку с разбросанными бумагами и книгами, которые пожелтели и иссохли от старости.
— Где мы?
Малец заворчал, глядя на дверной проем, но не ответил.
— Прошлой ночью, — сказала Винн, — ты искал меня… и не успокоился, пока не нашел.
Пес повернул голову и проворно лизнул ее ладонь.
Винн хотелось пить, но ни питья, ни еды нигде видно не было. Затем она заметила, что у рухнувшего стола во всеобщем беспорядке валяются две склянки. Девушка отползла туда и взяла в руки одну склянку. Она не была закупорена, и горлышко покрывали черные, давно пересохшие пятна. Винн поняла, что когда-то в ней были чернила. От писчих перьев, которые тоже валялись на полу, остались только стерженьки — оперение совершенно истлело.
— Мы в заброшенном кабинете, — заключила Винн и отправилась исследовать книжные полки.
Немногочисленные книги были такого почтенного возраста, что их переплеты покрылись плесенью. С виду они казались настолько хрупки и ветхи, что Винн побоялась к ним прикасаться.
На другой полке лежали свитки из грубой волокнистой бумаги и пергамента. Винн слишком долго работала в архивах и знала, что не стоит трогать эти свитки, — в ее руках они попросту рассыпятся. На следующей полке она обнаружила стопки древней бересты, покрытой какими-то значками.
Были тут и труды, переплетенные в выделанную кожу или зажатые между грубо обработанных дощечек. Одна книга и вовсе была заключена между квадратными железными листами размером с шахматную доску.
— Малец… поди сюда, глянь на все это.