Некстати вспоминается описание одного из чампийских обрядов: когда у женщины рождается сын, отцом становится тот, кто во время родов ложится рядом и повторяет все телодвижения женщины.
— Я её убью, — стуча зубами, говорит Алита, и голос крепнет от пробуждающейся ненависти.
— Кого?
— Мариту.
— Ты же понимаешь, она не по своей воле, — я зачем-то ищу оправдание для предательницы.
— Нет, не понимаю, — Алита поворачивается ко мне, и в глазах её вспыхивает ярость, такая непривычная для всегда уравновешенных слуг. — Мы приносили клятву на артефакте.
— Правда? — я ошеломлена. — Ты никогда об этом не говорила. Даже я никогда не видела Шар Истины.
В этот момент я забываю даже о своих проблемах. Отец нам ни разу не показывал древнюю семейную реликвию, как мы ни просили.
— Что вы, госпожа! — восклицает Алита. — Шар — это для благородных, и он для дознания. А клятвы верности главными воинами и личными слугами приносятся в храмах на артефакте, связанном с Кифо, богиней Смерти.
— И что же, — спрашиваю я. — Кифо наказывает изменников?
Говорю и тут же застываю на месте. Вот это всё очень интересно. Высшие маги тоже приносят клятву верности? Если да, то как же никто не наказал Скайруса, Энгвида и Мерона?
Алита неуверенно поясняет:
— Говорят, что у каждого человека, даже у простого крестьянина, есть дух-хранитель. Кифо просто отзывает хранителя.
Хм, а ведь очень даже может быть. Убить Высшего мага почти невозможно, а двое из троих: Скайрус и Мерон — уже мертвы. Остался Энгвид.
— Мы что-нибудь придумаем, — повторяю я.
Непроверенных стен больше не осталось, и я опускаюсь в кресло.
На самом деле я уже придумала. А для этого очень нужно поговорить с Мирой, и на ночь Вихо нас не разделил. С него станется.
Что там Мира говорила о тайном ходе из её покоев в покои Вихо? Если получится пробраться через его комнаты, пройти мимо его стражников, то дальше я уж как-нибудь постараюсь вернуться в свою часть крепости. Как много «если». Я вздохнула. Пройти через покои Вихо… А если я прямо там и попадусь в его лапы? Эта мысль пугает и подтачивает уверенность в себе, которую пытаюсь демонстрировать при Алите.
А она снова всхлипывает:
— Ивар. Он хотел, когда вернётся, просить у вас моей руки.
Даже так?
— Ивар сильный воин и верный, — я хмурюсь.
Как же я не заметила? А ведь были знаки. Я только сейчас вспоминаю, что последнее время Ивар очень часто попадался мне на глаза, и пару раз видела его рядом с Алитой, но значения не придала.
— Ивар клятву верности Вихо не принесёт в таком случае, — задумчиво говорю я.
И продолжаю про себя: «А если взбунтуется, то Вихо его просто уничтожит».
— Не принесёт, — эхом вторит Алита.
Некоторое время мы молчим, а потом Алита неожиданно вскидывается:
— Простите, госпожа, что я это сказала. Вы слишком добрая, сейчас ещё обо мне будете беспокоиться. Нам нужно вас спасать. А насчёт меня: я судьбу Мариты не повторю. Лучше смерть.
— Так и я не повторю, — невесело усмехаюсь я. — Похоже, мы с тобой сейчас в одном положении.
— Не сравнивайте, — сердится моя Алита. — Ваша жизнь превыше всего.
Даже не сомневаюсь, что она так и думает. Я не забыла, как в лесу при первом нападении на нас, она предлагала поменяться одеждой, чтобы в суматохе её приняли за меня.
— Алита, а клятву ты приносила всей семье или только мне? — приходит в голову неожиданная мысль.
— Вам, только вам. Её ещё называют «клятвой Тени». Я на всю жизнь, получается, неразлучна с вами, как ваша тень. Я так радовалась, когда мне понравился Ивар, что он вам служит. Если бы он был чужим, я бы даже не посмотрела в его сторону.
Посмотрела бы, скорее всего, но сердечко своё в кулак сжала бы. И мне становится не по себе от такой преданности.
Однако продолжаю свою мысль:
— Ну, так Марите ничего и не грозит. Она же Миру не предавала.
— Верно, — цедит Алита сквозь зубы после короткой паузы. — Ну всё равно, Асхар её, змеюку, накажет.
Я решительно поднимаюсь. На Асхара надейся, а выход отсюда нужно искать самой. Не любят боги тех, кто способен только выпрашивать у них помощь.
— Как ты могла так попасться? — голос у Миры слабый, но глаза сверкают.
Я молчу. Мои аргументы вроде: «испугалась за тебя», — на неё не действуют.
— Ты должна была Алиту послать. Никто бы её здесь без тебя не задержал, — продолжает отчитывать меня Мира.
Ну, да, она ведь у нас старшая — на целых пятнадцать минут.
— Я боялась не успеть, — оправдываюсь я.
— Как часто женщины маги умирают во время родов? Не возражай. Наша мать не была магом.
— Простите, госпожа, — на пороге появляется женщина со свёртком на руках. — Мне сказали, что вы проснулись.
Лицо сестры меняется, она протягивает руки, и на лице её столько нежности, что я сама замираю и невольно кладу обе руки на живот.
— Знаешь, — говорит она, когда мы остаёмся одни, Алита не в счёт. — Сначала я ненавидела своё положение, я имею в виду беременность. Я представляла, что у меня родится сын — точная копия Вихо, грубый, злой, и мне казалось, что я не смогу его полюбить.
— Как может быть ребёнок изначально… — возражаю я, но Мира не позволяет себя перебить.
— Изначально, конечно, нет, но я думала о том, что он вырастет рядом с таким отцом и впитает всё, что в него вложит Вихо, — она помолчала. — И однажды ночью мне приснилась Алия. Сон был таким ярким, что я запомнила всё до мельчайших деталей: и её объятия, и запах её волос, и её сердитые слова. Она устроила мне разнос за плохие мысли и объяснила, что шень приходит из Великого Потока. Мы не появляемся из ниоткуда. Наши шень уже жили в нашем или в других мирах. После смерти мы уходим в поток между мирами порой навсегда, а порой нет. Скажем так, шень обычных людей чаще всего рассеивается, а шень магов ищет возможность снова воплотиться. Только первые месяцы будущий ребёнок пуст, но, чем мощнее стихии родителей, тем быстрее он становится видим в Потоке, и там начинается битва ушедших за то, чтобы снова вернуться в мир и прожить ещё одну жизнь. И Алия сказала, что этим можно управлять.
— Но как?
— Этого я не знаю. Но Алия сказала, что она о нас позаботится. И что дети являются в большей мере продолжением тех шень, которые в них поселяются, а от родителей они берут силу стихии. Разумеется, воспитание тоже важно. Но шень — это, прежде всего, душа.
— Ты веришь в то, что это был не просто сон?
— Да, я как наяву видела воронку среди разноцветных струй Потока, осознавая, что это открылся мой ребёнок. Я видела искорку, напоминающую лепесток даури, которую принесло к воронке белое завихрение. И никто меня не разубедит, что это было сделано Алией. Проснулась я с ощущением безумной нежности, меня просто захлёстывали потоки любви к той жизни, которая зародилась во мне. Но это не всё. Едва я направила этот поток внутрь себя, появилось ощущение ответа. Мой малыш ответил мне такой любовью, что я проплакала потом до утра, коря себя за чёрствость. Именно тогда я поняла, что это девочка.
— Но сейчас-то ты чего плачешь? — впрочем, у меня самой защипало в носу.
— От любви, — смеётся Мира. — Глупо, да?
— Нет, Мира, — возражаю я, вытирая выбравшуюся наружу слезинку. — Нисколько не глупо. И я тебя более, чем понимаю, — я это знаю. Мой сын не дал мне сорваться в пропасть, когда пришло известие о Роу. Пинал меня до тех пор, пока я не сообразила прислушаться к печати истинности.
Я заглядываю через плечо Миры и вижу лицо спящей малышки. Очень знакомое лицо. Нам было около трёх лет, когда родилась Алекса, многие события стёрлись из памяти, но момент, когда я впервые увидела нашу младшенькую, остался.
— Правда, похожа? — спрашивает Мира.
Я киваю, потому что комок в горле мешает говорить.
— Мне всё равно, какое имя ей даст Вихо. Я буду звать её Алексой и никак иначе.
— Но ко мне Алия не приходила, — вздыхаю я. — Похоже, её забота только о тебе.
— Твой ребёнок изначально появился от любви. Слушай, а ты уверена, что это мальчик? А вдруг тоже девочка?
— Сын, — убеждённо говорю я. — Мне дракон сказал.
— Кто? — глаза Миры округляются от изумления.
Ой, я же ей так и не рассказала. Но у нас и разговоров почти не было.
Алите хватает одного моего взгляда, чтобы скрыться в смежной комнате. Как бы я не доверяла ей, но кое-какие секреты не всем стоит знать, разве что жизнь распорядится иначе.
Оглянувшись на дверь, я шёпотом начинаю рассказывать с самого начала, с того сна, который увидела по дороге сюда в первую же ночь после пересечения границы Чампии.
Говорю торопливо, путая последовательность событий, поправляя сама себя. Мира слушает меня, не перебивая.
— Всё хорошо, Лисса, — говорит она, едва я замолкаю. — Он, — взгляд её направлен в сторону центра крепости, туда, где храм, — не даст тебя в обиду.
— Он защищает не меня, — с горечью перебиваю я. — Пока реальная опасность не угрожает малышу, он не вмешается. Мы с Роу ему неинтересны, иначе он не допустил бы, чтобы с моим мужем случилась неизвестная беда. Да, он жив, но раз его нет до сих пор…
И тут я вспоминаю слова Вихо и чувствую, как кровь отливает от щёк.
— Что с тобой? — с тревогой спрашивает Мира. — Ты побледнела.
— Вихо не допустит его возвращения. Он сам сказал, что его сын должен быть старше сына Роу. Видимо, это как-то связано с наследованием власти.
Мира напряжённо думает, затем, оглядываясь на дверь, шепчет:
— Сегодня вечером Вихо собирается в храм, вознести хвалу дракону. Основной обряд с жертвоприношением завтра, но то будет большой праздник. А сегодня он пойдёт один. Нужно будет только придумать, как отвлечь стражу на выходе из его покоев. Тебе нужно пробраться к себе, а там найдёшь, кого отправить навстречу Токеле и Роу.
То, что Мира даже не допускает мысли, что Токела может вернуться, не найдя брата, — бальзам на мою израненную душу.