— Сколько у нас на отдых?
— Только чтобы поесть. Если мы не хотим заночевать на отвесной скале, лучше поспешить. В темноте спускаться будет сложнее.
Слабость, оставшаяся после болезни, ещё давала себя знать. Есть Роу совершенно не хотелось, он бы лучше подремал несколько минут, привалившись спиной к стене. Но нужны были силы. Он послушно съел свою часть мяса и первый поднялся на ноги
— Я готов.
До самого дна пропасти они так и не добрались. Когда солнце уже скрылось за горами и резко начало темнеть, им повезло обнаружить неглубокий грот в скале. В нём два человека вполне могли провести ночь в положении полусидя.
На этот раз обессиленный Роу всё-таки отказался от еды, буркнув что-то вроде: «Утром». Он прислонился спиной к стене и мгновенно уснул.
Проснулся Роутег на рассвете, но не от первых лучей солнца, а от жжения в левом запястье. Не сразу понял, что происходит. Поднёс к глазам и зарычал, увидев ожившие красно-бело-жёлтые линии.
— Что? — мгновенно откликнулся Керуг.
Роу протянул к нему руку.
— Что ты чувствуешь?
— Лиссе плохо. Нужно идти быстрее.
— Быть может, у неё начались роды?
Но Роу покачал головой:
— Она зовёт меня. Что-то случилось.
Им понадобилось часа два чтобы добраться до самого низа и через узкую расщелину выйти к ущелью.
Это было то самое место, где случился обвал.
— Ящеры уцелели, — заявил Керуг, оглядевшись.
— С чего ты взял? Следов нет.
— Я просто помню, где мы их оставили. Сейчас я вижу, что это место не затронуто.
— Мы оставляли охрану возле них?
— К чему, если все мы отошли всего шагов на тридцать. Никто и подумать не мог.
— Куда же они делись? Может, разбрелись по округе?
— Как же, — усмехнулся Керуг. — Видишь тропу по краю обвала? По ущелью постоянно ходят местные. Так что наши ящерки украсили табун в какой-нибудь из местных деревень. Хотя это вряд ли. Побоятся местные оставить боевых ящеров. Им проще продать их торговцам по малой цене. Так что, скорее всего, они очень далеко.
— Значит, пойдём пешком до первых всадников, — решительно сказал Роу.
— Будем грабить? — с интересом спросил Керуг.
— Попытаемся убедить. Если не будут возражать, вернём сторицей. Больше ничего не остаётся.
— У нас нет оружия, если встретим воинов…
— Главное, чтобы среди них не было магов.
Роутег старался говорить уверенно, но понимал, что всё зависит от воли случая или самого Асхара. Но нужно было искать выход и срочно, а пешком быстро им не добраться.
Несколько часов они шли по ущелью. Роу настолько погрузился в свои мысли, что перестал прислушиваться к тому, что происходит вокруг. Кроме того, для серьёзной разведки требовалось много магических сил, а их у него не было. Керуг тоже потерял осторожность. Только этим можно объяснить, что они ничего не услышали и не почувствовали. И ладно бы им навстречу из-за поворота выехала парочка всадников. Но появившийся словно из ниоткуда отряд из нескольких десятков воинов заставил их резко остановиться.
Лисса
Прежде чем покинуть своё убежище, принимаю меры предосторожности: приоткрываю дверь и выпускаю разведывательные щупальца. Вдруг в храме оставили какого-нибудь охранника. Но, нет, пусто.
Медленно, всё ещё ожидая подвоха, преодолеваю три высокие ступени и оказываюсь между передних лап дракона. Получается, секретная комната находится прямо под телом огромного спящего зверя. Умно, лезть к дракону никто не посмеет.
В помещении храма темно, но через отверстие в потолке видны отсветы факелов. Праздник продолжается. Кто бы мог подумать, что так сложится жизнь. Родила моя сестра, а я вместо того, чтобы радоваться вместе со всеми, вынуждена скрываться, потому что моему сыну грозит смертельная опасность.
Вздыхаю, но ныть некогда, и я начинаю обход храма по кругу в поисках кельи Керуга.
— Примерно этого я и ожидал, — раздаётся ненавистный басовитый голос, и на стенах вспыхивает сразу несколько магических светильников.
Вихо сидит на том же постаменте, что и во время консумации, и с улыбкой смотрит на меня. Он доволен, как сытый хищник, загнавший жертву в угол. Есть пока не хочется, но можно и поиграть.
Из моей руки вылетает воздушный диск с острыми краями, такой же как когда-то в лесу. Я целюсь в горло своему врагу, но Вихо без малейших усилий отмахивается от него простым движением кисти. Диск превращается в клочок тумана и исчезает, не пролетев даже половины пути.
— Ты в храме земляной стихии, дерзкая девчонка, здесь всё подчиняется мне. Твой воздух здесь чужой. Забавно было наблюдать, как ты пыталась проверить, есть ли здесь кто-нибудь при помощи магии. Я мог бы вызвать гурун-хара, и они опустошили бы твоё Хранилище до самого донышка. Знаешь ли ты, что происходит с магами, утратившими стихию?
— Они сходят с ума, — сквозь зубы цежу я.
Я уже пришла в себя от шока и начинаю пятиться к драконьей морде, хотя и понимаю, как это глупо.
— Не спеши покидать меня и не надейся, что этой наглой огневичке удалось сбежать с бесценным младенцем. Там внизу мои люди. И, да, твой сын, действительно, бесценен. Он носитель трёх стихий.
— Как ты узнал, где мы будем? — спрашиваю я, чтобы потянуть время.
— Узнал? Не смеши меня, девочка. Неужели ты думаешь, что я не знал о каждом твоём посещении дракона? И сегодня я специально оставил один выход без охраны. Это я привёл тебя сюда. Как бы я завтра сделал это при белом свете и при всём народе? А так ты сама тихо и незаметно пришла туда, куда мне надо было. И принесла своего ребёнка. Когда я проведу обряд, и дракон возродится, никто не посмеет осудить меня. Да никто и не узнает, как это произошло. Уж я приму меры.
Моё сердце сжимается, словно в тисках. Меня ждали. И хангов дракон об этом знал. Душу затапливает отчаяние. Я начинаю понимать, как меня обманывали.
Мои давние, самые первые подозрения были верными. Мой сын очень нужен для пробуждения дракона, нужна его кровь и его магия. А всё остальное, включая слова о будущем повелителе гурун-хара, — ложь. Йоки не меня защищал, он берёг будущую жертву для заклания. Им всем нужно было только одно: возродить дракона. А для этого нужно принести в жертву четыре стихии. Стоп, как там говорил Асвер? Четыре?
— Дракон не проснётся, — выпаливаю я, хватаясь за эту мысль как за соломинку.
— Это ещё почему? — косматые брови Вихо удивлённо изгибаются.
— Потому что в пророчестве говорится о четырёх стихиях.
— Удивлён, что ты об этом знаешь, — усмехается джахт. — Но забавна твоя уверенность в том, что об этом не знаю я. Четвёртая стихия уже в пути. Завтра утром сюда привезут джерайку с даром воды.
— Не успеем, джахт, придётся проводить сегодня, — из густого мрака выступает силуэт.
Голос мне незнаком, чёрный капюшон плаща наполовину скрывает лицо, но я моментально определяю главное: это маг, скорее всего, тот, о котором упоминал Вихо. По моим ощущениям он слабее Керуга, но мне и до него далеко. Если я не почувствовала его прежде, то только потому, что он был за спиной Вихо, и магический рисунок их стихий слился в моём восприятии.
— Это ещё почему? — начинает злиться Вихо.
— Я только что поднимался на пирамиду. Сегодня особый день — день, когда звёзды пяти стихий становятся в Круг Асхара.
Вихо поворачивается к магу всем телом, а я снова начинаю пятиться к дракону. Я больше не доверяю этой рептилии, обманувшей меня, но там внизу, под его лапами, мой сын. Мне надо туда.
— Звезда Асхара уже над вершиной пирамиды — медлить нельзя.
Вопль, раздавшийся за моей спиной там, где я оставила сына и Леру, заставляет меня обернуться и броситься к дракону. Про Вихо я в тот момент забыла и даже не сразу поняла, почему мне, воздушнице, не хватает воздуха. Инстинктивно цепляюсь за удавку, захлестнувшую шею, и ощущаю крупинки песка под пальцами. Вот оно — знаменитое оружие чампов.
Попытка выставить щит-воротник из воздуха провалилась, Вихо и впрямь сильнее. Только на мгновение удавка ослабла, отодвинутая моей стихией, но уже в следующий момент сдавила горло ещё сильнее. Сознание стало гаснуть. Последнее, что я успеваю увидеть, — выскакивающий из-под морды дракона чамп с моим сыном на руках. Чамп шипит от боли, его щека и одежда дымятся.
Прийдя в себя, обнаруживаю, что полулежу связанная земляными путами в том кресле, где до этого сидел Вихо.
Сам верховный джахт вместе с обожжённым слугой стоят возле постамента, в центре которого лежит мой сын.
— Старая ведьма ударила огнём, — жалуется Вихо его ближник, — Ленер моментально превратился в факел. Меня краем зацепило, но я успел оглушить её кулаком.
— Жива? — быстро спрашивает Вихо.
— Едва ли. Вы же знаете мой удар, джахт.
— Плохо. Надеюсь, если брат всё же вернётся, мы успеем замести следы.
Леры больше нет. А моего сына сейчас принесут в жертву. И, похоже, помешать я этому не смогу. Значит, остаётся только одно.
— Вихо, — кричу я так, что у меня самой звенит в ушах. — Я тоже свидетель. Пусти меня к сыну, мы уйдём вместе. Обещаю, я не буду больше пытаться противостоять тебе. Только позволь мне быть вместе с сыном.
Верховный джахт поворачивается, и я вижу в его глазах недовольство и разочарование.
— Ну что ж, — наконец, решает он, — будь по-твоему. Всё зашло слишком далеко. Оставлять тебя в живых нельзя. Иди, но попробуй только дёрнуться со своим воздухом. Впрочем, у тебя и не получится, сейчас здесь владычествует только стихия земли.
Чувствую, как исчезают путы. Я поднимаюсь с кресла и на плохо повинующихся ногах иду к сыну. Я больше не боюсь. А в тот миг, когда беру на руки своего малыша, на меня накатывает такая волна тепла и безмятежности, словно я уже ушла в Поток Асхара.
Опускаюсь в центр жертвенного камня, прижимая к сердцу самое дорогое, что у меня осталось.
Меня мягко обволакивает тишина. Равнодушно думаю о том, что праздник закончился.
Смотрю в лицо сладко спящего сына. Любуюсь тенью от ресниц на нежных щёчках. Как же мало мы с тобой были вместе. И, наверное, хорошо, что ты ещё не понимаешь происходящего.