— Мне очень интересно, — настаивала девочка.
— Ну, веселого во всем этом мало, — осторожно сказал Дэниел.
— Что было самым плохим? — спросила она.
Он не хотел вспоминать тюрьму. Он старался оградить Джессику от этой стороны жизни.
Дочь смотрела на отца широко открытыми глазами. Он боялся, что она под влиянием всевозможных сплетен представляет себе какие-то ужасные образы и сцены.
Наверное, я все же обязан рассказать ей правду.
— Пожалуй, самым плохим было отсутствие права на личную жизнь, — тихо произнес он. — Полный контроль за тем, какую одежду ты носишь, какие продукты ешь, сколько спишь. Еще я не мог выбирать людей, с которыми хотел общаться.
— А другие люди были ужасными? — поинтересовалась Джессика.
— Не все. Но мне стало намного легче, когда меня перевели на тюремную ферму, — признался Дэниел. Он не хотел вдаваться в подробности и рассказывать дочери о сокамерниках.
— А ты там был счастлив? — спросила она.
— Нет, не могу этого сказать, — ответил Дэниел. Сначала он собирался солгать, но передумал. — Наверно, мне стоило найти способ быть счастливым, но я его не искал. Я просто ждал, когда все кончится.
— А сейчас? Ты счастлив? — спросила дочка.
Дэниел не знал, как реагировать на ее вопрос. Джессика поставила его в тупик. Что еще малышка захочет узнать? — думал он.
— Конечно, я счастлив, — пробормотал Дэниел.
— Правда счастлив? — не унималась девочка.
— Посмотри на меня и решай сама. У меня самая красивая в Австралии дочь, недавно у нас появился новый приплод телят, забавная собака, а еще нас ждет вкусная пицца в духовке, и ты еще сомневаешься в моем счастье? — весело ответил он.
— Ты не выглядишь очень счастливым, — сказала Джессика, нахмурившись.
— Да неужели? — удивился Дэниел.
— Не таким счастливым, как в первый день, когда мы приехали из Сиднея. Тем не менее, сейчас ты не совсем грустный. — Она пристально вглядывалась в лицо отца. — У тебя душевная рана.
От удивления он открыл рот.
— Душевная рана? — воскликнул Дэниел.
Во-первых, он был поражен, что его дочь использует подобные выражения, а во-вторых, что она так точно описала его нынешнее состояние.
Да, Джесс права, у меня и правда душевная рана.
— Что ты знаешь о душевных ранах? — спросил Дэниел.
— Я прочитала в журнале, что одну актрису бросил ее парень, — сказала Джессика, покраснев. — Она говорила в интервью, что переживает сильнейшую психологическую травму и что ее душевная рана никак не может зажить.
Он смутился.
Ну и взрослая у меня дочь! Когда же она успела так вырасти?
Дэниел был рад переключить внимание девочки на пиццу.
— Налегай! Разве ты не голодна? Давай, Джессика! Где тарелки и салфетки? — спросил он. Дэниел разрезал пиццу, положил одну порцию себе, другую — дочери, но Джессика откусила лишь кусочек. — Что-то не так? Ведь ты обожаешь ветчину и ананасы, — поразился он.
Вместо ответа Джессика достала из оставленной на стуле школьной сумки мешочек и положила его на стол.
— Я нашла их все, — сказала она. — У меня это заняло кучу времени. — На стол вывалились три разрисованных камушка.
— Вот это да! Прекрасно! — Дэниел не мог оторвать взгляда от каменных человечков Лили.
— А ты даже не спрашивал меня о них, — упрекнула его Джессика. В ее голосе прозвучала обида.
— Наверное, просто забыл. Я рад, что они снова здесь. А теперь ешь свою пиццу, — сказал он, пытаясь скрыть грусть.
— Я не голодна, — ответила Джессика.
— Не может этого быть! Ты что, заболела? — забеспокоился Дэниел.
— Я переживаю, — ответила она.
— Почему, милая? Что-нибудь случилось в школе? — спросил Он.
Девочка снова покачала головой. На этот раз Дэниелу показалось, что она сейчас заплачет.
— Расскажи мне, что случилось. — Он волновался все больше, но говорил спокойно и нежно.
— Почему ты больше не разговариваешь с Лили по телефону? — вдруг спросила Джессика. Для Дэниела ее вопрос был подобен взрыву.
— Мы оба очень заняты, — неуверенно ответил он.
— Неправда.
— А почему тебя это волнует? Тебе же не нравилось, когда мы разговаривали, — удивился Дэниел.
— Но тебе-то нравилось, — горячо прошептала Джессика. — Тебе нравилась Лили! Ты не должен был прекращать звонить ей только потому, что это не нравилось мне, особенно если теперь ты так грустишь.
Он в шоке уставился на дочь. Что спровоцировало подобную реакцию, ведь он не показывал, как сильно переживает из-за Лили? Все эмоции держал в себе. Ради Джессики.
— Когда я жила в Сиднее, я старалась вести себя так, чтобы все думали, что я счастлива, — произнесла девочка. — Но я притворялась. Все время — и в школе, и дома — я грустила и очень скучала по тебе.
— Бедная девочка, — прошептал Дэниел.
— Я, правда, очень не хочу, чтобы ты чувствовал то же самое, папочка, — сказала Джессика и заплакала.
Лили собиралась идти на пляж. Она была в ужасном состоянии, но старалась не показать матери, что творится у нее в душе, ведь Ферн недавно перенесла операцию, ей нельзя волноваться.
Собрав все необходимое — очки, шляпу, зонтик от солнца, книжку, — Лили вошла на кухню, где ее уже ждала мама.
— Готова? — спросила Лили. Ферн сегодня собиралась в гости к подруге, живущей на другом берегу залива.
— Абсолютно, — ответила мать и без труда встала со стула, продемонстрировав свое прекрасное самочувствие. — Лили, ты выглядишь усталой.
— Правда? — спросила девушка.
— Да, к сожалению, это так, милая, — грустно сказала Ферн, с беспокойством глядя на дочь. — Я-то почти выздоровела, а ты, бедняжка, совершенно измотана.
— Я в порядке, мам, не волнуйся. В любом случае я собираюсь провести великолепный день на пляже, — ответила она.
— А это поможет? — Ферн внимательно посмотрела на дочь. — Ведь дело не в физическом состоянии, не в усталости, не так ли?
— Идем, хватит разговаривать, — сказала Лили нетерпеливо. Она подошла к стене и сняла с крючка ключи от машины. Девушка не хотела отвечать на вопрос матери.
— Подожди, Лили, я хочу выяснить одну вещь, — настаивала та.
— Какую? — Лили начала раздражаться.
— Скажу без лишних предисловий, — начала Ферн. — Ты же знаешь, Лили, что я — человек прямолинейный. После возвращения из Джиджи-Спрингс ты была такой счастливой, глаза горели, ты вся светилась от радости, даже говорила мне о будущих внуках и о «теоретическом отце» для своих детей. Знаю, мы просто шутили, но тебе постоянно звонил какой-то мужчина, и ты вся сияла. А потом все кончилось. Что произошло?
Наступила пауза. Лили не могла ничего сказать. Ферн обняла дочь за плечи и посмотрела ей в лицо.
— Мне не хватает блеска в твоих глазах. Что случилось, дорогая? — спросила она с нежностью.
— Он просто очень занят сейчас. Он вдовец, один воспитывает одиннадцатилетнюю дочку, восстанавливает свою скотоводческую ферму. Дел невпроворот, понимаешь? — объяснила девушка.
— Так занят, что не может найти минутку, чтобы позвонить? — удивилась Ферн.
Лили заморгала и закрыла глаза, чтобы не расплакаться.
Хорошо, я скажу правду.
— Так и быть, сдаюсь, — тихо прошептала она. — Ты победила. Мы расстались.
Мы расстались…
Два простых слова, но таких невыносимо грустных! В них столько безысходности!
— Моя бедная Лили, — прошептала Ферн. — Мне так жаль! Что пошло не так?
— Я не хочу говорить об этом, — ответила девушка.
— Но мне тяжело видеть тебя в таком состоянии, дочка, — мать продолжила разговор. — Ты ведь до сих пор влюблена в него, правда?
— Настолько, что не могу этого вынести, — призналась Лили. В ее голосе звучала боль.
— Лили, расскажи мне, как это случилось. Почему ты его отпустила? — спросила Ферн.
Я иду по твоим следам, беру с тебя пример. Ты же отпустила отца!
— Так лучше, — сказала она, решив не высказывать свою мысль вслух.
— Для кого? — спросила мать, с тоской вглядываясь в лицо Лили.
— Для дочки Дэниела и для него самого, — ответила она.
— А для тебя, Лили? Это лучше для тебя? — не унималась Ферн.
На этот вопрос ответа не было. Расставание с Дэниелом стало самым ужасным несчастьем, произошедшим в жизни девушки, для нее это даже тяжелее, чем потеря отца и Джоша.
— Все, хватит, — сказала она резко. — Я знаю, ты желаешь мне добра, но с меня хватит этого допроса! — Лили пошла к выходу. — Мы едем к Линде. Бери вещи и пойдем.
Обхватив колени руками, Лили сидела на пляже и смотрела на море. Детектив был отложен в сторону. Лили не могла сосредоточиться на чтении, потому что в голове крутились мамины вопросы.
«Ты ведь до сих пор влюблена в этого мужчину? Почему ты его отпустила? Кому от вашего расставания стало лучше?»
Она снова вспоминала тот ужасный, оказавшийся последним, телефонный разговор с Дэниелом. Лили корила себя за то, что предложила ему больше не встречаться, и повесила трубку. После этого она много раз хотела позвонить, чтобы извиниться или хотя бы узнать, как дела, но все не решалась.
Не может быть, что я оказалась такой трусихой! Что со мной? Как будто какой-то злой колдун лишил меня воли!
Что с ней случилось? Что стало с той женщиной, которая решилась одна поехать в далекую провинцию, в глушь страны на встречу с Одри Холлидей и, несмотря на всевозможные препятствия, ворвалась в жизнь Дэниела? Как можно быть такой смелой и трусливой одновременно? Вопросы все крутились в голове, и внезапно появился ответ. Девушка все поняла, к ней пришло озарение.
К Одри Лили обратилась, потому что деньги были нужны маме, а не ей лично. А по отношению к Дэниелу она вела себя довольно навязчиво, потому что знала, что ему нужна ее помощь. А потом Лили рассталась с ним, потому что такой поворот событий устраивал Джессику.
Я проявляю смелость характера, становлюсь отважной и бесстрашной только ради других. А когда речь заходит о собственных интересах, я отступаю, сдаюсь и не борюсь за свое счастье. Как странно и нелогично!