Элиана бросила взгляд на стол, все еще ломящийся от яств.
– Вы же можете…
– Еда не помогает, – резко прервал ее он. – Ничто не может помочь.
В комнате снова воцарилась тишина. Элиана с трудом подавляла желание пошевелиться, пытаясь подстроиться под лорда Морбрея, который застыл в своем кресле.
– Иди ко мне, – наконец, произнес он, протягивая к ней дрожащую руку.
Элиана заставила себя беззаботно рассмеяться, хотя сердце бешено колотилось от внезапно охватившего ее всепоглощающего страха.
– Ваша светлость, на мне целый слой грязи, ведь у меня не было возможности помыться…
– Заткни свой рот, – бесцеремонно заявил он, – и иди сюда.
Она помедлила, насколько это было возможно, а потом встала и подошла к нему, глядя ему прямо в лицо и старательно изображая на лице беспечность и скуку, и всем своим видом показывая, что ее не пугает то, что он замыслил сотворить с ней.
В конце концов, не зря ее прозвали Ужас Орлина, не так ли?
Но ей еще никогда не приходилось прикасаться к людям из ближнего окружения Императора.
Она села лорду Морбрею на колени и постаралась не обращать внимания на боль, которая жила в том уголке ее души, где хранилась память о Харкане. Внезапно все мысли покинули ее, и она могла думать только о его смехе, его широкой улыбке, стуке его сапог на террасе под ее окном. О прикосновениях его дрожащих рук в тот первый раз… О том, как бережно он сжимал ее в объятиях после любовных ласк, словно она была самой большой в мире драгоценностью, которую надо защищать и согревать.
Харкан, думала она, когда прикоснулась ладонями к груди лорда Морбрея, и в ушах ее зашумело от страха. Харкан, Харкан, что я делаю?
Он задавал ей тот же самый вопрос множество раз, и ответ ее был неизменен:
Выживаю.
Ноги лорда Морбрея были длинными и костлявыми. Пуговицы его камзола чуть ли не отскакивали под напором выпячивающегося живота. Как он может все еще испытывать голод? Похоже, он прибавил добрых десять фунтов с того момента, как они сели за стол.
Он пошевелился в свете пламени. К его губам, красным от вина, прилипли крошки хлеба.
– Я делил ложе со многими людьми, – произнес он, наконец, улыбаясь ей. Между зубами у него виднелись кровавые волокна мяса, дыхание было зловонным, хотя они только что поели. – Но я никогда не получал от этого удовольствие. Может быть, с тобой получится…
Он провел длинными пальцами сверху вниз по ее руке, а потом дотронулся до покрытой грязью коже в разрезе рубашки и начал ее гладить.
– О чем вы говорите? – Элиана наклонилась к нему поближе, хотя горло у нее сжималось от отвращения. Но она заставила себя изобразить на лице призывную улыбку.
– Может, у тебя, наконец, это получится.
Конечно, получится. Элиана медленно стянула с себя смешную куртку с рюшечками и бросила ее на пол. Под туникой кулон с потертым изображением короля Одрика на крылатом коне жег и царапал ее ключицы. Если надо это вытерпеть – ради Реми, ради матери, – то я готова.
Лорд Морбрей следил за каждым ее движением отсутствующим взглядом и недовольно кривил губы, словно уже предвидел, что, каких бы удовольствий он ни жаждал, от нее он их явно не получит.
Тем не менее он крепко сжимал ее бедра руками, явно проявляя нетерпение.
Элиана склонилась над ним, закрыв глаза. Сердце ее бешено колотилось.
Она приказала сознанию отделиться от тела, которое теперь существовало как бы отдельно от ее личности. Это было крайне полезное умение, которому мать обучила ее прежде всего, и она уже достигла в этом немалого мастерства. Лорд Морбрей был всего лишь намеченной жертвой, объектом для манипуляций, ничем не отличающимся от других. Она сумеет пройти через это, как делала уже много раз.
За исключением того, что на сей раз все было по-другому. И когда зловонное и странно холодное дыхание лорда Морбрея коснулось ее щеки, Элиана не выдержала. Она отпрянула от него, широко распахнув глаза.
И встретилась взглядом с его бездонными черными глазами.
В этот момент ей показалось, что какая-то ниточка протянулась из сознания лорда Морбрея к ней, проникая в ее сознание. Ее словно ударила молния, и эта вспышка энергии пронзила ее разум и захватила его полностью.
Ее тело дернулось в его руках, и его тоже начала бить дрожь.
Внезапно Элиана почувствовала, что находится вовсе не на имперской заставе в Вентере.
Она стояла на веранде дворца, а внизу простиралась обширная долина, на которой были разбросаны припорошенные снегом холмы. Она видела все как в тумане, перед ее глазами проносились смутные образы, словно нарисованные на поверхности покрытой рябью воды. Голова ее закружилась, и она сосредоточилась, изо всех сил стараясь сохранить равновесие. Наконец, мир обрел четкие очертания. Перед ней лежал сверкающий огнями город с тесно прилегающими друг к другу домами. Вдали меж извилистых дорог, мощенных белым камнем, ютились постройки, местами сливающиеся друг с другом. Высокие шпили цвета слоновой кости вздымались в небо. Восходящее солнце проливало на город золотисто-розовые лучи, освещая огромную пропасть величиной с гору, зияющую в земле. По улицам проносились странные огни, подобные миниатюрным молниям.
Местность казалась незнакомой, но у Элианы почему-то защемило сердце от неясной тоски.
Так уж ли незнаком ей этот город?
Ее внимание привлекло какое-то движение слева от нее. Она повернулась в ту сторону, хотя ей и казалось, что тело ее не присутствует в том странном мире. Она не ощущала холода камней террасы под ногами, хотя прекрасно могла видеть все детали местности, ощущать едва уловимый запах, который напомнил ей об Орлине, – запах речной воды и пота, характерный для родного города. Но воздух здесь был пронизывающе-холодным.
Странное место… Но это явно не был сон или какое-то видение. По крайней мере, ей так казалось.
Совсем недалеко от нее, у каменного ограждения террасы, рядом со статуей, изображающей человека, воздевшего руки к небесам, кто-то стоял. На веранде было несколько таких изваяний, спины которых украшали роскошные крылья из тончайшего, словно бумага, цветного стекла, инкрустированные каменьями, сверкающими как огонь… Крылья эти, казалось, были сотканы из пламени и теней.
Элиане тут же пришли на ум персонажи из сказок, которые Реми сочинял про Старый мир.
Ангелы?
Наверное, она ахнула от изумления, нарушив тишину. Что-то вокруг неуловимо изменилось. Человек, стоящий у статуи, застыл, сам словно превратившись в изваяние из камня, а потом резко повернул голову в ее сторону.
Блестящие черные волосы красивыми волнами спускались по щекам. Узкий блестящий кожаный плащ с высоко приподнятыми квадратными плечами и рядом медных пуговиц на груди доходил почти до самого пола. Лицо его было очень бледным, с четко очерченными скулами, и чувственными губами. А его глаза… они показались ей еще чернее, чем у лорда Морбрея.
Она узнала бы его везде. Его памятники стояли на каждом углу в Орлине. Огромные портреты с изображением этого надменного человека с лицом неземной красоты висели повсюду во дворце лорда Аркелиона.
Сам Император Бессмертной Империи.
И хотя она знала, что он жил за полмира от нее, в Селдарии, каким-то непостижимым образом он сейчас смотрел прямо на нее.
Глава 21Риэль
«Когда Одрик был ребенком, я мог бы назвать его привязанность к дочери Армана Дарденна безобидной. Но теперь… я вижу, как он смотрит на нее, когда думает, что никто его не видит. Мы должны быть очень осторожны, сестра, нам необходимо пресечь эти отношения. Людивин должна быть королевой. И она непременно ею станет».
Любимой комнатой Риэль в замке Бейнгард, если не считать комнат Людивин и Одрика, был личный кабинет королевы Женевьевы.
В распоряжении королевы было много комнат, отведенных для приема гостей, но кабинет – это было ее личное пространство, предназначенное только для нее самой и ее семьи.
– Нам и вправду необходимо это делать? – пробормотала Эвилин, стоя прямо у двери кабинета королевы, в то время как Риэль выглядывала из-за угла коридора, чтобы убедиться, что никто не идет. Все было тихо, ночью в замке даже воздух казался спящим. Свет тонкого полумесяца пробивался сквозь цветные стекла оконных витражей, тянувшихся вдоль коридора. Такие стекла часто украшали дома северян, чтобы радовать их долгими темными зимними месяцами. В Бельбрионе, родовом замке Дома Совилье, было так много цветного стекла, что, по слухам, в солнечном свете он сверкал, как королевская корона, инкрустированная драгоценными камнями.
Убедившись, что все спокойно, Риэль подошла к двери кабинета.
– Завтра меня ожидает еще одно смертельно опасное испытание, Эвилин. – Она открыто посмотрела в суровое, честное лицо охранницы. – Так неужели ты действительно хочешь лишить меня нескольких минут покоя, зная, что ждет меня утром?
Эвилин вздохнула.
– Ну, если только речь идет всего о нескольких минутах, миледи.
– Ты слишком переживаешь из-за такого пустяка, Эвилин.
– Так и есть, миледи.
Риэль протянула руку, одарив Эвелин ослепительной улыбкой.
– Ключ?
Охранница вытащила небольшой медный ключ из кармана и вложила его в руку Риэль.
– Меня могут уволить за это, миледи. Или того хуже.
– Когда я стану Солнечной Королевой, – сказала Риэль, – ты будешь командиром моей личной гвардии, моим ближайшим советником и самым почитаемым воином в Селдарии. Это стоит того, чтобы сделать вид, что ты ничего не заметила, правда?
У Эвилин вспыхнули щеки, она уставилась в стену напротив.
– Если вы настаиваете, миледи.
Риэль без колебаний вставила ключ в замок.
– Это не займет и десяти минут.
Оказавшись внутри кабинета, Риэль медленно прошла до середины комнаты, присела на стоящую там скамеечку для ног, медленно вдохнула, выдохнула… Здесь, в тишине этой комнаты, все волнение из-за завтрашних испытаний, которое она так долго сдерживала, стараясь не признаваться в нем даже себе, вдруг выплеснулось наружу, и сердце ее затрепетало в груди, подобно птичке, пытающейся вырваться из клетки.