Она прочитала все книги, которые должна была прочитать, произнесла все молитвы, которые знала, выслушала наставления Великого Магистра Розье под бдительным присмотром Архонта. Людивин пригласила лучших портных города, чтобы создать еще один великолепный костюм для этого случая. Всю неделю в столицу со всех концов Селдарии прибывали гости, готовясь к этому важному событию.
Возможно, в этом и была причина, думала Риэль. Именно то, что простые люди будут наблюдать за испытанием, так волновало ее, – если верить Одрику, их будет намного больше, чем присутствовало на испытании стихией воды. Когда она смотрела из окон Бейнгарда вниз на город, то видела повсюду знамена Солнечной Королевы, сверкающие золотом на дверях и в окнах городских домов. Знамена были даже в храмах – они украшали библиотеки, сады, двери покоев послушников. На развевающихся полотнищах светилась корона в окружении солнечных лучей.
После своего второго испытания Риэль, наконец-то по-настоящему осознала – скорее, почувствовала, – что начинается что-то действительно серьезное.
Она попыталась дышать спокойнее, ей надо было отделить свои истинные чувства от возбужденных волнением эмоций и спрятать последние поглубже, чтобы они не мешали ей действовать хладнокровно. Девушка подняла голову и посмотрела на то, что послужило истинной причиной ее прихода сюда.
Королева Женевьева питала слабость к различным животным, особенно к божественным существам эпохи ангелов, которые давно вымерли. Выйдя замуж за короля Бастьена, она приказала расписать потолок своей гостиной изображением экзотического зверинца. Здесь были покрытые мехом ледяные драконы из Борсвалла, огненные птицы из Кирвайи, гигантские белые олени из Мазабата, свирепые кракены северных морей, единороги из древних ангельских земель на востоке, метаморфы из Аставара, способные принимать любой облик.
Но больше всех из этих божественных тварей Риэль нравились шавали[1] – гигантские крылатые лошади, которые, как рассказывалось в детских сказках, когда-то обитали в горах Селдарии и могли летать даже быстрее драконов. Они охотились, подобно горным кошкам, и, поймав добычу, могли потом обходиться без пищи в течение нескольких недель.
Риэль улыбнулась, вспомнив об этих сказаниях. В ее памяти сразу же возник голос, который их читал, голос ее матери, – это было одним из немногих ярких воспоминаний о ней. Закрыв глаза, она могла услышать голос Мариз Дарденн – низкий, бархатный голос, самим Богом созданный для таких историй.
Так как-то сказал ей отец, когда они сидели у камина – Риэль уютно устроилась в объятиях матери, державшей на коленях книгу со сказками о божественных созданиях.
Риэль резко втянула в себя воздух, когда в ее памяти всплыла эта картина. Удивительно, ведь раньше она об этом не вспоминала, но сейчас вдруг увидела все так ясно, словно это было только вчера.
«Можешь меня не благодарить, – послышался голос Кориена, он показался Риэль добрее, чем когда-либо раньше. – Я подумал, что это тебя хоть немного утешит».
– Как ты это сделал? – прошептала она, не открывая глаз.
– Значит, теперь ты еще и разговариваешь сама с собой.
Риэль быстро открыла глаза и вскочила на ноги. Возле окна в дальнем конце кабинета королева Женевьева поднялась из кресла с высокой спинкой и посмотрела на Риэль, выразительно приподняв бровь.
– Моя королева! – Риэль поспешно присела в реверансе. – Я не… я не заметила вас… – она сглотнула и глубоко вздохнула. – Приношу свои извинения. Я бы никогда не осмелилась вторгнуться сюда, если бы знала, что вы тут отдыхаете.
– Я не отдыхала, а раздумывала над ситуацией. Я часто прихожу сюда, чтобы предаваться размышлениям. – Королева пересекла комнату, она была одета по-домашнему: в сером халате, отделанным синим шелком.
– И ты, кажется, тоже нередко здесь бываешь?
Не было смысла притворяться.
– Лишь иногда.
– Я должна была бы наказать тебя. Или, по крайней мере, твою охрану. Но, полагаю, ты и так достаточно наказана.
В присутствии королевы Риэль часто чувствовала себя ребенком, которым когда-то была, подбивая Одрика и Людивин на самые невероятные проказы здесь, в Бейнгарде. Однажды они втроем ворвались в гостиную королевы, весело крича, как раз в тот момент, когда Женевьева пила чай с приезжими сановниками из Мазабата. Не прошло и пяти минут, как отец Риэль догнал ее, улепетывающую вместе со своими друзьями, затащил в ее комнату и очередной раз надолго запер там в наказание.
У нее никогда не было возможности узнать Женевьеву так же хорошо, как Одрика или короля Бастьена. Королева была Совилье до кончиков ногтей, но без единого лучика тепла, которым в избытке обладала Людивин.
– Пожалуйста, моя королева, – с нажимом сказала Риэль, – не наказывайте Эвилин. Боюсь, это я заставила ее впустить меня сюда, убедив, что если она не выполнит мою волю, то я призову на нее гнев божий, как только меня признают Солнечной Королевой.
Королева Женевьева тихо, невесело рассмеялась.
– Риэль, ты меня поражаешь. Эти испытания призваны усмирить твой нрав и запугать тебя, и все же ты относишься к ним так легкомысленно, словно это обычная детская игра.
Риэль замялась, но потом все же ответила:
– Если я не буду относиться к ним легкомысленно, моя королева, страх поглотит меня, и я погибну.
Королева наклонила голову, затем присела на диван напротив Риэль.
– Зачем ты пришла сюда сегодня ночью?
Риэль взглянула вверх на бестиарий, нарисованный на потолке.
– Мне очень нравится бывать здесь. Крылатые кони всегда были моими любимцами. Эти картины напоминают мне мою мать… вернее, те истории, которые она мне рассказывала.
Королева Женевьева долго смотрела на нее.
– Похоже, ты пытаешься обмануть меня сейчас, леди Риэль, так же, как обманула свою бедную стражницу?
Риэль моргнула от удивления.
– Нет, моя королева. Я говорю вам правду. Возможно, я излишне откровенна.
– Нисколько. На самом деле, я думаю, что именно это и нравилось мне в тебе больше всего.
– О! – Риэль рассмеялась.
– Что же тут смешного?
– Простите, моя королева. Я застигнута врасплох вашими словами, вот и все. Наверное, мне просто нужно поспать. Я нервничаю.
– Должна отметить, ты всегда была хорошей подругой моему сыну и племяннице, – помолчав, сказала королева. – Дело в том, что ты… – Она замолчала, на минуту задумавшись. – Хитроумная и очень изобретательная. Своенравная и… такая очаровательная. Весьма взрывоопасное сочетание. Именно это и вызывает у меня беспокойство.
– А теперь вы знаете, что я, такая хитроумная и своенравная, скрывала от вас свои тайны все эти годы.
Королева Женевьева кивнула.
– Именно, и мне интересно, какие еще тайны ты можешь нам однажды открыть.
Риэль заставила себя не отвести глаз под задумчивым взглядом королевы, который так явственно напомнил ей Одрика, что у Риэль перехватило дыхание.
– Подойди и присядь рядом со мной. – Королева похлопала по сиденью кушетки. – Мы вместе помолимся святому Гримвальду, чтобы завтра он принес тебе успех.
После секундного колебания Риэль подчинилась. Долгое время обе молчали. Затем королева нетерпеливо вздохнула и взяла руку Риэль в свою.
– Меч, выкованный молотом в пламени, – прошептала королева в молитве, – разит уверенно и быстро.
– Сердце, выкованное в жестокой битве, – вторила ей Риэль, закрыв глаза, – победит любого врага.
– Святой Гримвальд Могучий, – продолжала королева, – прошу тебя, возьми под свою защиту это дитя завтра, когда она будет сражаться, чтобы защитить свое доброе имя и доказать свою верность моему мужу, королю, и Его Преосвященству Архонту. – Королева чуть помолчала. – Мои дети питают к ней искреннюю любовь, и я молю тебя, сделай так, чтобы она вышла целой и невредимой из испытания и в конце завтрашнего дня мои близкие ощутили радость, а не отчаяние от потери.
Риэль, не отрываясь, смотрела на королеву.
– Моя королева, я… я от души благодарю вас за эти слова.
Королева, не открывая глаз, лишь нежно сжала руку Риэль.
– Иногда я забываю, что, несмотря ни на что, ты всего лишь девочка, Риэль. А ни одна девочка не должна остаться без матери в такую ночь.
Риэль больше не могла говорить, у нее перехватило горло – она просто сидела рядом с королевой, и, закрыв глаза, представляла себе, что рука Женевьевы – это на самом деле рука ее матери, живой, не сгоревшей в том жутком пожаре.
Они построили для нее клетку.
Риэль смотрела на нее из-за полога палатки, кровь стучала у нее в ушах.
В узком проходе между горами Кримель и Перидор маги земли вырыли в каменистой почве квадратную яму глубиной в пятьсот футов. И мастера металла из Кузницы – Храма Металла – возвели огромную клетку в этой яме.
Это был куб из железных прутьев, черный и пугающий, с покрытыми шипами, скрипящими и стонущими металлическими внутренностями, которые вращались как зубчатые колеса часового механизма, и сдвигались относительно друг друга каждые несколько секунд. В любой момент половина механизмов этого железного куба могла прийти в движение. Металл с лязгом ударялся о металл. Горячий маслянистый запах скрежещущих шестеренок и резкий металлический привкус, характерный для магии мастеров Кузницы, – запахи, которые напомнили Риэль о ее отце, маге металла, – поднимались из ямы, как невидимые клубы дыма.
Каким-то образом Риэль придется перебраться из одного конца этого двигающегося, лязгающего и крутящегося лабиринта в другой, избежав участи быть раздавленной, разорванной или насаженной на острые шипы. И все это время тысячи зрителей будут наблюдать за ней с трибун, воздвигнутых магистрами по краям ямы.
Она с трудом сглотнула и закрыла глаза.
– Я думала, Тал окончательно сойдет с ума, – раздался за спиной Риэль ровный голос, – при виде того, что мы для тебя тут соорудили.