Риэль взглянула на Людивин, которая прикрыла лицо рукой, пряча улыбку. И впрямь, весьма здравомыслящий.
Он провел их внутрь через небольшую прихожую в тихую комнату, всю уставленную полками с пузырьками, баночками и коробками с надписями. Через дверь в дальней стене Риэль увидела мягко освещенную лестницу, ведущую вверх, и еще одну комнату, поменьше. Судя по звукам, там кто-то подметал пол, и детский голос что-то весело напевал себе под нос.
– Мой сын где-то здесь. Он принесет вам все, что нужно. – Гарвер сел у потрескивающего камина. – Если мне придется сегодня еще раз рыться на этих полках, у меня глаза вылезут из орбит.
– Я здесь, папа! – Из освещенного коридора, ведущего в главную комнату, выбежал маленький светловолосый мальчик с метлой в руке. – Что тебе нужно?
– Пакетик противозачаточного порошка для леди Риэль. – Лекарь взглянул на девушку. – Я дам вам месячную дозу. Потом вам придется прийти сюда еще.
При упоминании ее имени глаза мальчика расширились.
– Надеюсь, Гарвер, я могу рассчитывать, что вы и ваш сын будете держать язык за зубами, – сказала она.
– Как вы думаете, леди Риэль, – кротко ответил Гарвер, – долго бы я смог заниматься этим ремеслом, если бы имел привычку разгуливать по столице, болтая о том, кто какие лекарства принимает?
– Нет, – с некоторым замешательством пробормотала Риэль, – думаю, что нет.
Сынишка Гарвера уже нашел пакет, о котором шла речь, упаковал его в небольшую простую коробочку и принес Риэль.
– Вот, миледи. – Он протянул ей коробку, его щеки пылали от смущения. – С вас пять монет…
– На этот раз я не возьму платы, – крикнул Гарвер от камина. – Вы великолепно справились с испытанием стихией металла, леди Риэль. И это меньшее, что я могу для вас сделать, чтобы выразить вам мое восхищение.
– Мы все были там, – выпалил мальчик с сияющими от восторга глазами, казалось, он вот-вот взорвется от избытка чувств. – И то, что было в самом конце, когда все эти мечи подчинились вам… Миледи, мы так переживали за вас, что чуть голос не сорвали. Вы слышали, как мы выкрикивали ваше имя?
– Я слышала вас всех. – Риэль с улыбкой взяла у мальчика коробку. – Спасибо, что болеешь за меня. Ваша поддержка очень важна, она помогает мне справиться со страхом. Прости, мне кажется, я не расслышала, как тебя зовут.
– Саймон, – ответил мальчик, сияя. Он почти пританцовывал на цыпочках, дрожа от возбуждения. – Меня зовут Саймон.
Глава 30Элиана
«Привет тебе от родных, любовь моя. Сегодня вечером мы отпраздновали день рождения Элианы. Ей исполнилось двенадцать лет. Пока я пишу тебе эти строки, они с Реми валяются на полу перед камином с набитыми сладким пирогом животиками. Элиана читает вслух истории из тетрадки Реми, а он рисует ее портрет. Его сказки действительно хороши для пятилетнего малыша. Я вложу в письмо три из них, надеюсь, они тебе понравятся. Мы очень по тебе скучаем, но, в целом, дела у нас идут хорошо. Элиана почти все время проводит со мной, помогает чинить всякую утварь. У нее золотые ручки, может, даже более ловкие, чем мои».
Элиана проснулась, ловя ртом воздух от удушья, мокрые от пота волосы прилипли к шее и плечам.
А помыться-то так и не удалось…
– Эл? – Реми, лежащий рядом с ней на узкой койке, тут же открыл глаза. – Что случилось?
– Ничего, – пробормотала она, прикрывая лицо дрожащей рукой. – Просто приснился кошмар.
Это было правдой. С момента нападения бойцов Красной Короны на блокпост Империи ее преследовал один и тот же сон. Он всегда начинался одинаково: она слышала истошные крики запертых в тюрьме заключенных, искала их среди дымящихся руин, в отчаянии разгребала кучи обломков и горы пепла, которые становились все выше при каждом касании, пока не образовывали сплошное море пепла, в котором она барахталась, задыхаясь, а крики гибнущих людей становились все громче и громче.
А потом их голоса менялись.
Они выкрикивали ее имя.
Именно в этот момент ей, наконец, удавалось кого-то найти – из пепла торчала ледяная, уже оцепеневшая рука.
Она принималась тянуть за нее, прекрасно зная, что там обнаружит. Но она не могла остановиться, со всей решимостью желая узнать ужасную правду – другого она не заслуживала. Наконец, ей удавалось извлечь труп из океана пепла, и она с ужасом смотрела в лицо мертвой матери – на этом сон обрывался.
– Чем я могу тебе помочь? – Реми сильнее прижался к ней. – Хочешь, расскажу тебе сказку?
– Думаю, мне стоит прогуляться. – Комната, которую им выделила Камилла на время их пребывания в Вертепе, была роскошной, но воздух там был довольно затхлый и спертый. Элиане казалось, что ее закутали в тяжелое одеяло, и с каждым движением оно заматывалось вокруг нее все теснее, так, что она даже руки не могла поднять.
– Прости, – прошептала она, быстро поцеловала Реми в лоб, выкарабкалась из постели и направилась к двери.
– Я люблю тебя, – раздался тонкий, неуверенный голосок Реми.
– Я тебя тоже люблю, – ответила Элиана и вышла в коридор.
Апартаменты Камиллы были довольно просторными – целый лабиринт спален, гостиных и ванных комнат, украшенных картинами и скульптурами из Аставара, которые она явно покупала на черном рынке. Если бы Элиана решила исследовать все помещения, то, в конце концов, сдалась, заблудившись и поддавшись панике, пока кто-нибудь не наткнулся на нее утром.
Хорошо, что комната Нави находится так близко.
Она тихонько постучала в дверь, пытаясь собраться с мыслями. Что она скажет принцессе? И какое право она имела жаловаться Нави на кошмары, которые сама же и породила?
«Надо уйти», – думала Элиана, все еще поеживаясь от ночного ужаса, не спешившего покидать ее.
Но тут дверь открылась и на пороге появилась Нави – с взъерошенными со сна волосами и встревоженными глазами.
– Сама не знаю, зачем я к тебе пришла, – начала Элиана. – Я не имею права просить тебя о сочувствии.
Нави обняла ее за талию.
– Мы же теперь подруги, не так ли? У тебя просто ужасный вид.
Она провела Элиану в свою освещенную свечами комнату, уселась на постель и наблюдала, как Элиана возбужденно ходит взад-вперед.
– Вижу, тебе приснился кошмар, – заметила Нави.
Элиана кивнула. Горло ее сжималось от подступающих слез.
– Эти заключенные на заставе… Я слышала их крики о помощи и начала их искать, но никак не могла найти, а потом… обнаружила мать. Она была мертва. – Она замолчала. – Они все были мертвы.
– А раньше тебе снились кошмарные сны о твоих жертвах?
Этот простой вопрос разорвал душу Элианы, словно вспоров одним из ее кинжалов.
– Нет. Я никогда не позволяла жалости и раскаянию беспокоить меня. Просто не могла себе этого позволить. Иначе не смогла бы выполнить ни одного задания. И что бы тогда стало со мной и моими близкими?
– В том мире, в котором мы живем сейчас, – сказала Нави, – никто из твоей семьи не может чувствовать себя в безопасности. Несмотря на все то, на что ты пошла ради них.
Элиана рассмеялась.
– Ты права. Несмотря на всю мою грязную работу, наша мать исчезла, отец погиб, а мы с Реми можем лишь полагаться на милосердие людей, на которых я обычно охотилась. А Харкан…. – Мы не можем знать это наверняка. Может быть, он все-таки еще жив.
Она провела по волосам пальцами, как гребнем.
– Тогда ради чего ты все это делала?
А ведь Харкан задал ей тот же самый вопрос в день казни контрабандиста по кличке Перо. «Боже, помоги нам. Эл, что мы делаем?» Элиане казалось, что с того дня прошли долгие годы. Она чувствовала, как тягостные воспоминания тяжелым грузом ложатся ей на плечи, впиваются в них и давят, как чьи-то безжалостные пальцы.
Нави долго хранила молчание, а потом снова заговорила.
– Как бы то ни было, события последних дней научили тебя, что в жизни – и даже на войне – есть и другие важные вещи, помимо выживания. Возможно, в этом смысл всего того, что с тобой случилось. – Она поднялась и положила мягкую ладонь на грудь Элианы. – Ведь ты, наконец, начала пробуждаться и вспоминать, что такое сострадание.
Элиана оттолкнула Нави с резким смехом.
– Ты обо мне слишком хорошо думаешь.
– Ты к себе несправедлива.
– А что бы ты чувствовала на моем месте?
Нави наклонила голову.
– Возможно, то же самое.
– Я лишена сострадания и жестока до мозга костей. И не могу быть другой.
– Я в это не верю. И что самое главное, ты в это тоже не веришь.
– Но я должна быть в этом убеждена! Иначе…
Элиана замолчала. Ее охватила такая страшная паника, что ей казалось, что кровь с шипением закипает под кожей. Дыхание ее было частым и прерывистым.
– Элиана, – Нави взяла ее за руки. – Пожалуйста, присядь. Дыши спокойно.
Но Элиана отпрянула от нее.
– Звучит глупо, но… мне всегда казалось, что вместо сердца во мне сидит кровожадное чудовище. Вот почему мне так легко охотиться на людей, убивать их. – Она прислонилась к дальней стене, сердито вытерла глаза, посмотрела в потолок. – Именно это чудовище радуется при мысли, что меня называют Ужасом Орлина. Я так себе говорила и сама в это поверила.
– Чудовища не проливают слезы над убитыми, – произнесла Нави. – И не испытывают сожалений.
Но от этих слов Элиане не стало легче. Она покачала головой. Перед глазами все плыло – в дрожащем свете свечей комнату наполняли неясные тени.
– Если я не чудовище, – едва слышно прошептала она, – то какое оправдание может быть у меня за все ужасные вещи, которые я творила?
– Элиана, посмотри на меня.
Она подчинилась, вдруг осознав, что сползла на пол и Нави стоит на коленах перед ней, сжимая ее ладони.
– Во всех нас есть темное начало, – произнесла Нави, – но если мы задержимся в этих тенях, то потеряем себя. Напротив, мы должны стремиться к свету по мере возмож