— Я уже понял, что ты не святой, — кивнул Корнилов, вызвав у меня вздох облегчения. — Однако не понимаю, кто ты.
— То, что я скажу, должно остаться между нами. Больше никого нельзя посвящать. Ясно?
— Да, — ответил за всех Ветров. — Клятву на крови будем приносить?
— Конечно, — кивнул я.
Времени на клятву много не понадобилось. Все укололи себя, капнули в глиняную чашу и оттарабанили за мной слова. Больше всего меня испугало не то, что все так легко поклялись, а то, что после клятвы проследовала вспышка, и в воздухе зависли горящие огнем буквы с текстом клятвы. Несколько секунд погорев, они пропали. Мрак. Я начинаю себя бояться.
Горестно вздохнув, я заживил им ранки. Теперь вызывать свечение и убирать его получалось легко. Нужно только мысленно вызвать и убрать. Проще пареной репы… картошечки бы сейчас жареной, с лучком, с грибочками…
Мой рассказ затянулся на три часа, когда я закончил, с передовой ладьи уже интересовались, когда будем приставать к берегу для ночевки.
— Передайте, что скоро выйду на палубу, там и решим, — велел я матросу и отправил его наверх, после чего, как только закрылась дверь, спросил у задумчивых подчиненных: — Думаю, вы понимаете, что версию о «святом» лучше не продолжать. Поэтому у меня вопрос: как скрыть мои новые способности?
— То, что это дар Бога, думаю, всем понятно? — спросил Ветров. Остальные кивнули. Видимо, они приняли такую версию. Я не рассказывал о своих приключения в прошлом, и о том, что это мое второе приключение в чужом мире, только немного о себе и как тут оказался. Про бред о рае я тоже не забыл. Как и Михалыча, их это очень заинтересовало, пришлось рассказать подробно, вплоть до количества морщинок у Петра.
— Тяжело вам там жить без веры, — вздрогнув, произнес Корнилов. Видимо, представив себя в нашем времени.
— Да нет, до того привычно, что я вас совершенно не понимаю. Как можно верить в того, кого нет? — ответил я и, посмотрев на засветившуюся руку, смущенно умолк. — Ладно, это все не в тему. Да, я иду в Великий Новгород с шумом, так проще. Но мне не нужна ТАКАЯ известность. Так что у меня вопрос: что будем делать?
За полчаса мы разработали защиту и проработали возможность огласки. С командой поговорит Немцов и возьмет с каждого слово, что обо мне они не расскажут никому, даже в церкви. С неблагонадежных возьмем клятву, мы уже знали, что она работает. Воинами займутся Ветров, Корнилов и Синицын. С купцами решили просто, сделать вид, что им все привиделось. Слух, конечно, пойдет, но без подпитки быстро увянет… наверное. Вот только что делать с хмырями? На мое предложение удавить их тихонько, все четверо ответили несогласием. Мол, не по-христиански. Душегубцем не назвали, но слово в воздухе витало.
Выход подсказал Ветров, если старший хмырь в меня так верит, то почему бы ему просто не приказать молчать обо мне? Хотя бы первое время. Да и в Нижнем мы задерживаться не собирались. Пусть это первый крупный город на Руси, и парням хочется и в баньке попариться, и с девками погулять, фанатикам и зомбированным в церковь сходить, но в данной ситуации это было неприемлемо. Поэтому мы решили пройти Нижний не останавливаясь, только высадив пассажиров. Ничего, еще будут села и городки по пути, и приоденемся и отдохнем.
Мы вышли на палубу и разошлись по своим делам.
Ладья Соловейчика снизила скорость и сейчас шла рядом с нами, так что можно перекрикиваться.
— За тем лесом будет отличная стоянка! — крикнул купец.
— Места опасные. Если не подойдет, придется ночевать на судах! — ответил я.
Мы так делали уже на раз, и это однажды спасло наши жизни, так что купец только кивнул, соглашаясь. В этом плавании я был старшим, сами выбрали. Так что в пути они меня слушались беспрекословно.
Ночевали мы на судах, хотя ужин готовили на берегу, под прикрытием моих пушек. Эти места мне не нравились.
Ночь прошла спокойно, однако на следующий день, когда мы после завтрака направились дальше и подошли к границе, где стояла татарская каменная крепость, то были вынуждены замедлить ход. Узкое в этом месте русло реки перегораживала цепь, как под Таном, за мелкой крепостью были видны оседланные и пасущиеся лошади, на берегу не менее двух десятков татар и две лодки, готовые отчалить от берега. В них по семь-восемь таможенников.
— Пушек у них нет, только луки, — сказал я, опуская подзорную трубу. Оба купца уже шли сзади нас, при первой же опасности они по моему приказу снизили скорость. Стандартная и отработанная процедура.
— Отобьемся? — спросил Федор, продолжая наблюдать за суетой на берегу.
— Тоже мне спросил. Я же говорю — пушек нет. Нужно щиты приготовить, чую, обстрел сильный будет. Их там, похоже, больше полусотни. Дай сигнал купцам, чтобы еще немного отстали, а то и их обстреляют.
Пушкари возились у орудий, готовя обстрел даже не крепости, а скорее башни и живой силы на берегу.
Пока команда готовилась к бою, я отошел к борту. За день мы проделали большую работу, дезинформируя свидетелей. Тут нам, к моему удивлению, помог хмырь в рясе. Воспользовавшись советом Ветрова, я велел ему запудрить купцам мозги, и он помог. Так что теперь никто не сомневался в том, что происшествие на пристани — это не более чем фокус и розыгрыш. Благо только двое матросов с ушкуя Прохорова были прямыми свидетелями, но мы даже их убедили, что все это не взаправду. А руки светились от пыльцы редкого растения, вызывающего к тому же видения. Нимба не было, это я провел рукой по волосам, нанеся пыльцу. Прокатило.
На первое время пойдет, но потом, когда информация дойдет до церковных иерархов, придется туго. Они же не знают, что мне они и их власть на хрен не нужны, и будут пытаться уничтожить. Каз-злины.
Главное сделано, с командой плотно пообщались, те, кто поумнее, держали рот на замке. Тех, что потупее, убедили, что им все это показалось. Подошла та же история с пыльцой.
С купцами был разговор короткий, поспрашивав меня и моих людей во время ужина, они убедились, что все это была шутка, и потеряли к этому интерес. Хотя пару вопросов мене задали. Но больше их интересовало, где я достал эту пыльцу. Соврал, что в Индии, рядом с Китаем. Название стран им, конечно, было знакомо, но о подобных фокусах они не слышали.
— Отчалили, — отвлек меня от наблюдения за отставшими купцами Федор.
— Две картечницы направить на лодки, одну в толпу на берегу, шестифунтовую в сторону подъемного механизма. Действуем как под Азовом.
— Как под кем? — не понял Синицын.
— Как под Таном, — поправился я.
— Понял.
— Дистанция открытия огня сорок саженей.
— Принято.
Теперь отвлекать пушкарей не стоит. Аркебузники прятались за бортом, лучники лежали на палубе, чтобы их не было видно, свободные сидели за веслами.
Синицын, как самый опытный, присел рядом с шестифунтовой пушкой, ожидая команды открыть огонь.
— Давай! — рявкнул главный канонир.
Шесть членов команды, вскочив, подняли с палубы вертлюжные пушки и установили их в гнезда. Дальше действовали уже канониры, Синицын и Аркадий Волошин. У них в руках уже были подожженные фитили, так что когда лодки были на прицеле, им оставалось лишь поднести тлеющие фитили к запальным отверстиям.
Прогремел залп из двух пушек. «Беду» и лодки накрыло дымом, который быстро сносило легким ветерком. Пока оба канонира возились у двух других пушек — Волошин у третьей вертлюжной, а Синицын у шестифунтовой, — стрелки вскочили на ноги и беглым огнем добили остатки плавающих в воде татар. Все, про этих можно было забыть. Я успел рассмотреть в просвете, что на плаву никого не осталось. В это время одна за другой грохнули пушки.
Картечь ударила по наблюдателям, которые находились на берегу. Дальность предельная, но большой разброс был кстати, они разбегались, так что картечь настигла многих. Хоть и не всех. Далеко не всех.
Испуганные выстрелами лошади, которые остались на привязи, бесились, остальные уже унеслись прочь.
Шестифунтовое ядро из пушки Синицына ударилось в основание башни, брызнули осколки камней, но башня даже не шелохнулась.
В отличие от башен под Таном, тут подъемное устройство находилось внутри. Была видна щель и исчезающая в ней цепь.
— Табань! — скомандовал Немцов. И сделал это вовремя, нос ушкуя на малой скорости заскрежетал о цепь, и судно остановилось.
— В полуметре от цели, — пробормотал я.
Ядро действительно попало в основание башни всего в полуметре от щели. В принципе попадать в нее нам было и не нужно, я надеялся на разумность старшего поста. Догадается он опустить цепь, или так и будет ждать, пока мы не снесем башню. Выстрелов тридцать — и тут останется гора камней.
С другой стороны реки цепь уходила под землю. Стрелять там было некуда.
Разум у начальника таможни взыграл после третьего выстрела, когда с верхушки башни упала огромная глыба. Дрогнув, начала опускаться цепь. Я дождался, когда пройдут оба купца, и последовал за ними.
Путь на Русь был свободен. Теперь еще тысяча миль рек, два волока — и мы прибудем к цели нашего маршрута.
Когда купцы проходили мимо, с них что-то прокричали. Я стоял рядом с пушками, и меня, несмотря на открытый рот, немного оглушило, но Федор на корме расслышал.
— Что? — переспросил я у него, подходя к кормовой надстройке и поднимаясь по маленькой лестнице сбоку наверх.
Причина веселья воинов и купцов была очевидна. В привязанной за кормой лодке дрожал от холода, а может, и от страха, мокрый казанец.
— А, заяц. Так я не дед Мазай, чтобы их возить. Ветров! Избавьтесь от балласта.
— Это Нижний, целый, — с надеждой глядел на город Федор.
Его можно было понять. Мы прошли уже сотни верст, видели множество деревень, сел и городков, но все они были или ограблены, или сожжены. Фактически за все время нашего пути это был единственный город, к которому мы могли без опаски причалить.
Первые дни от Казани мы шли с большой опаской, ночуя только на судах, метрах в пятидесяти от берега, заякорившись. Готовили на берегу под охраной пушек, ели на судах. За это время встретили шесть купцов на ладьях и ушкуях, пяток рыбачьих лодок. У последних мы покупали свежую и копченую рыбу. Рыбаки были из сожженных деревушек, часть успела спрятаться в плавнях, выживали потихоньку.