— Ясно. Что было нужно Кузьме Михайловичу?
— Не ему, Новгороду… Великий князь хотел лишить город своей независимости. Вече отменить, вечевой колокол увезти в Москву; власть в городе должны были получить великокняжеские наместники. Многие боярские семьи собирались выслать из Новгорода. Провести перераспределение конфискованных усадеб и земель среди московских бояр. Этот человек сдержал свое обещание, ничего этого не было.
— Ну, в принципе вполне понятная взятка должностному лицу. Не думал, что Кузьма Михайлович подписался бы под такое.
— Он был вынужден, — вздохнул старик.
— Ясно, только одно вводит меня в недоумение: почему никому не известный управляющий знает такие подробности?
— Переговоры происходили в поместье, боярин. Я смог что-то услышать, что-то домыслить.
— Как сказал мне один мой знакомый, покойный: «Я слишком много знал».
— Я стар, боярин, и не боюсь смерти. Кузьма Михайлович действовал ради княжества, которому служил. Это его долг и его грех, боярин. У каждого человека свой камень на душе.
— А ведь он говорил мне, что когда его пленили, он разговаривал с предателем, только не сказал о чем, теперь многое становится понятным. Ладно. Вывалил на меня корзину грязного белья, хватит. Остальное дорасскажешь в поместье, я пока эту информацию приму и проанализирую… Вон уже телеги полные, и пушки прицеплены. Выдвигаться пора.
Выслав головные и боковые дозоры, мы двинулись к поместью.
Усадьба мне понравилась. Удобное для обороны расположение на холме, высокий бревенчатый частокол, даже видно, что шесть бревен слева от ворот недавно меняли. Несмотря на легкое запустение, было видно, что за усадьбой приглядывали. Мы вчетвером, я, Митрофан Авдеевич, Ветров и Корнилов стояли у выхода из леса и наблюдали, как колонна из телег и воинов втягивается в крепость.
— Глеб, у тебя три дня. Я хочу знать все о ситуации на землях Красновских. Кто чем дышит, что делает. Старшим пусть будет Михайлов. Пусть найдут татей, не думаю, что они уезжают далеко, смысла нет. Есть у них где-то постоянная лежка, не может не быть.
— Я помогу, боярин. У меня есть несколько доверенных людей в разных деревнях и в Алексеевке. Кто-то что-то видел, все обскажут, — сказал Митрофан Авдеевич.
— Хорошо, — кивнул я.
Алексеевка — это большое село на триста дворов с церковью. Она располагалась в трех километрах от усадьбы. Нужно будет навестить, когда разберусь с делами.
— Авдей, на тебе подготовка обороны усадьбы, распределение, кто из воинов останется, и выбор командира.
— Командира можно выбрать и сейчас. Десятник Еремеев со своим десятком подойдет. Характер у него спокойный, как раз будет для него работа.
— Артиллеристы?
— Волошина с двумя расчетами, — пожал плечами Корнилов. Артиллеристов он знал хорошо и представлял, кто на что способен, у них было немало совместных тренировок.
— Хорошо, тогда нужно двух гридней из пушкарей произвести в десятники. Двое подойдут.
— Валуев и Збруев? — спросил Корнилов, как я уже говорил, артиллеристов он знал хорошо.
— Именно. Валуева со своим расчетом на малый ушкуй старшим канониром, потянет. А Збруева пока на «Беду», путь постигает азы командования под приглядом Синицына.
Корнилов согласно кивнул. Валуеву уже исполнилось шестнадцать, и он более или менее подходил на роль десятника, все-таки и боевой опыт имеет, и в стычках поучаствовал. Да и командовать научился, ранее детской ватажкой воришек командовал. А вот Збруеву пока пятнадцать, опыта командира еще нет, но мне нужны будущие старшие канониры, и готовить их нужно заранее. Они по возрасту были самыми старшими из отроков-пушкарей, остальным было по четырнадцать, одному вообще тринадцать.
— Сколько в крепости воинов оставим?
— Десяток Еремеева и два расчета артиллеристов. Больше просто не нужно, — ответил я на вопрос Ветрова.
Офицеры кивнули, соглашаясь, они считали так же, а вот Митрофанов не понял. Он просто не понимал мощи огнестрельного оружия.
— Ранее в усадьбе было пятьдесят воинов, — с намеком сказал он.
— Мои неполные двадцать бойцов справятся с сотней профессиональных воинов, — отмахнулся я, продолжая задумчиво рассматривать крепостницу-усадьбу.
— Митрофан Авдеевич, что у нас с лошадьми?
— Было два десятка строевых, но нападающие забрали их после разграбления. Я взял в виде оброка трех жеребят, сейчас им по два с половиной, уже ходят под седлом. Еще тягловые есть, два коня, это все.
— Хоть что-то, — рассеянно сказал я, разглядывая крепостную стену. — Еремеев уже командует.
— Да, — согласился Ветров. На стене были видны воины. — Осматривают тын на предмет возможного отражения нападения. Это я приказал, боярин.
— Молодец, можешь рассчитывать на премию. Ладно, идем в усадьбу. Нужно осмотреться и решить первоочередные задачи. Кстати, Митрофан Авдеевич, когда пошлете телеги за следующим грузом, известите меня. Думаю скататься на корабль и забрать остальные личные вещи.
— Я прикажу приготовить гнедого, боярин, — поклонился управляющий.
— Хорошо. Идем.
Мы неторопливой походкой направились к усадьбе, осматривая вырубленную территорию перед крепостной стеной. Она уже начала зарастать кустарником, но все еще была вполне просматриваемая.
— Прикажи вызвать мужиков из ближайшей деревни. Нужно вырубить весь кустарник и также проредить кусты среди деревьев на сто метров в глубь леса. Скажешь им, что работать будут не бесплатно, а за денежку, но быстро, за три дня они все должны сделать.
— Хорошо, боярин. Сколько нужно людей?
— Сотни, думаю, хватит.
— Я тогда в Алексеевке клич брошу. Заработать многие захотят. В последнее время, когда урожаи тати пожгли, у многих голод. Старост тоже вызывать? Познакомиться?
— Вызывайте.
Когда мы зашли в открытые ворота, которые уже осматривали двое воинов на предмет закрыть, Митрофан рванул в сторону. Несмотря на возраст, у него только пятки засверкали. Он, как и все крестьяне, был бос.
Через пять минут двое из местных мальчишек, что крутились у разгружаемых телег, рванули из усадьбы в разные стороны. Видимо, у Красновских крестьян действительно дела обстоят так плохо, если все засуетились, когда узнали, что можно подзаработать.
Подумав, я подошел к Ветрову, который вместе с Синицыным наблюдали, как поднимают на стену одну из пушек.
— Глеб, у меня тут мысль появилась. Мы можем набрать людей из местных деревень и сел? Только добровольцев.
— Сам видел, что тут творится. Думаю, молодые парубки сами прибегут, когда мы клич бросим.
— Хорошо, бросай. Сообщи, что смотр будет после полудня на открытой местности перед воротами. Отбирать будем сами. Нужны стрелки, пушкари, из охотников выберем будущих лазутчиков, это пусть Михайлов курирует. Ну и десяток человек в команды ушкуев.
— Сделаем, боярин.
— Я еще с Митрофаном поговорю. Пусть челядь в усадьбу наберет. А то тут десять человек всего, тем более, как я посмотрю, почти все в возрасте, их будет очень мало. Все-таки гарнизон да еще мы. Еще нужно будет послать в соседнее село караван, не в наше, закупить продовольствие и животину. В усадьбе шаром покати.
Еремеев был уже извещен, что станет комендантом крепости, поэтому с парой своих воинов обходил ее, изучая и составляя план первейших ремонтных работ. А также где и кто будет находиться в случае тревоги. Михайлов разговаривал с управляющим, узнавая фронт работ.
Волошина я решил оставить в крепости по одной причине: он будет не только руководить артиллерийскими расчетами, но и тренировать молодых пушкарей из добровольцев. Скажем так, небольшая совмещенная артиллерийско-стрелковая школа.
После отдачи всех приказов мы с довольным Митрофаном Авдеевичем, ему нравилась деловая суета вокруг, направились изучать крепость и хозяйственные постройки, оставив напоследок боярский дом.
Усадьба мне понравилась, было видно, что о ней заботились, и она не успела обветшать. Выйдя из небольшого добротного сарая, мы пропустили мимо двух отроков-пушкарей, вкатывающих туда бочонок пороха. Этот сарай Синицын совместно с Волошиным выбрали под пороховой склад.
— Состояние построек, а также казармы для воинов вполне хорошие. Видно, что вы о них заботились, — сказал я, задумчиво наблюдая, как на самодельных талях поднимали пушку на одну из стен. Это была вторая, первая уже примостилась на одной из площадок.
— Тяжело было, большую часть челяди пришлось распустить по домам. Платить было нечем, весь оброк забирал ярыга, даже на еду оставлял мало.
— Он точно был от Красновских? — спросил я, у меня было твердое убеждение, что все тут не так просто.
— У него была бумага, читать я еще не разучился. Почерк боярыни узнаю, — пожал плечами управляющий.
— Не скажи, — не согласился я. — Перехватить гонца и действовать под его видом много ума не надо. Думаю, боярыня, отправив несколько верных человек и не дождавшись их возвращения, просто махнула на вас рукой. Скорее всего. Просто у нее не осталось больше людей. Все-таки до Новгорода почти сорок верст, да все лесом. Так просто не проедешь, если тебя ждут.
— Не знаю, боярин. Ничего сказать не смогу.
У ворот мелькнул кафтан Михайлова, выбрав себе коней, он с единственным пока подчиненным покинул усадьбу. Пора заканчивать с той неразберихой, что творилась в окрестных землях, и, обеспечив себе тылы, двинуться на Новгород.
— Ну что у нас, только боярский дом остался? — спросил я Митрофана.
— Да, боярин. Там уже и праздничный стол накрыли. Не чаяли еще кого из господ увидеть, так что не побрезгуйте.
— Хорошо, только моих офицеров пригласим, и можно пообедать, тем более время уже подходит. Но сперва все-таки дом осмотрим. Он у вас двухэтажный, как я посмотрю…
— Еще большой подвал есть, боярин…
— Это хорошо. Ну, пошли.
В дверях нас встретила дородная женщина преклонных лет, в которой я безошибочно признал кухарку.
— Господь услышал наши молитвы, — прижав руки к груди запричитала она, но после того как у меня над ухом рявкнул Митрофан Авдеевич, низко кланяясь отошла в сторону. — Здрав будь, боярин… ой, как мы рады!..