— Какой бы он ни был, но мы ему клялись в верности… кха-кха… Он возьмет свое…
— Что он хочет сделать? — сухо спросил я воина, но тот, дернувшись, застыл. Готов.
— Успел что сказать? — спросил подошедший Михайлов.
— Успел… Снимайте и с этого кольчугу, — крикнул я двум стрелкам, они выносили из сторожки какие-то узлы: — Сказал только, что тот что-то готовит, но что — не успел, сдох раньше. Ты проверил, точно никто не ушел?
— Точно. У них в двух километрах табун пасется, там было трое. Сейчас за табуном присматривает Прохор. Надо людей туда отправить, чтобы лошадей перегнать.
— Хорошая новость, значит, покупка лошадей отменяется за ненадобностью. Сейчас десяток стрелков отряжу, пусть гонят трофеи, а остальные пока тут работают. Много добра взяли, надо еще телеги.
— Тут деревенька рядом, послать человека?
— Человека пошли, а сам возьми пять стрелков, посади их на лошадей и в Алексеевку. Нужно брать соглядатаев.
— Всех?
— Всех.
— Хорошо.
Михайлов, забрав тринадцать стрелков, ушел в лес к табуну. Один мальчишка-отрок убежал в деревню за телегами, направление ему показали, а остальные продолжали сбор трофеев и таскание тел разбойников в одну кучу.
— Что скажешь? — спросил я, подходя к Синицыну, он с интересом рассматривал одну из пищалей. Их, кстати, было не семь, а десять, еще три обнаружились среди убитых пушечной картечью.
— Пищали, причем этого мастера я знаю, — покачав в руках оружие, ответил старший канонир: — Хорошее оружие делает, долго служит.
— Как до него добраться?
— Верст сорок. Он в Новгороде живет, — спокойно ответил Синицын, укладывая пищаль к остальным. Там уже лежали пояса с чехлами, где находился боезапас.
— Хорошее начинание. Думаю, договоримся с ним о вооружении дружины и переделке под кремневые замки.
— Он уже стар, если только кому из семьи передал свои знания, — с сомнением проговорил канонир, задумчиво рассматривая увеличивающуюся кучу трупов убитых татей.
— Узнаем… Вершков, сколько там?
— Семьдесят шесть татей, боярин, — закончив считать, ответил десятник.
— Прибарахлились, — задумчиво проговорил я, глядя на целую кучу амуниции. — Ладно, ждем наших людей, когда они табун приведут и телеги, потом возвращаемся в усадьбу.
— Хорошо, боярин.
В усадьбу мы вернулись ближе к вечеру, все-таки слишком много трофеев, пришлось помучиться, пока все описали и погрузили на телеги. Крестьяне стали очень бледными, когда увидели эту кучу окровавленных голых тел. Даже их проняло.
Некоторое оружие и кольчуги прошли предварительную чистку. Нормально чистить, конечно, будем в усадьбе, но пока было время, десяток стрелков занялись этим грязным делом, пока кровь не высохла.
Оставив караван из двадцати телег на дороге, до окончания пути осталось пару километров, я дал коню шенкеля и галопом рванул к усадьбе.
Влетел на территорию усадьбы, ворота все-таки починили. Так что воинам пришлось открывать их, благо меня опознали издалека.
Бросив поводья подскочившему незнакомому пареньку, что-то на подворье было удивительно много народу, я отмахнулся от приветствия подскочившего десятника и спросил у него:
— Михайлов вернулся?
— Да, привез кого-то на телеге. Кого — непонятно, под материей, но шевелилось. Сейчас они в подвале дома.
— Хорошо, я туда.
— Боярин… а как там? — осторожно спросил воин.
«Михайлов, похоже, ничего не рассказывал, сразу пленниками занялся. Хм».
— Мы победили, потеряли только одного, голову срубили. Татей всех побили. Скоро караван подойдет. Начинайте подготавливаться к приему трофеев.
— Ясно, боярин, сделаем, — кивнул десятник. Он немного опечалился, терять своих не хотелось, но и радовался тоже, победа была за нами.
Пройдя мимо открывшего было рот Митрофана Авдеевича, он как раз вышел на крыльцо дома, бросил ему:
— Потом.
Подошел к двери, ведущей в подвал, которую охранял часовой, и начал спускаться вниз.
В импровизированной пыточной кроме Михайлова был еще и Ветров. На веревках видело безвольное тело какого-то страдальца.
— Что у вас? — спросил я, добавив: — Докладывайте.
Ветров немного подвинулся, давая мне место присесть на лавке.
— Боярин Глазов хочет купить эти земли, уже была договоренность с боярыней.
— Почему еще не купил?
— Дорого, хочет цену сбить своими татями. Мол, озоруют, посевы жгут, крестьян убивают.
— М-да. Понятно, рейдерская акция. Что-то мне этот Глазов все больше и больше не нравится. Методики не местные.
— Пекарь говорит, что тот как-то обмолвился, что он декутат.
— Как?! — подскочил я.
Подскочив к бессознательному человеку, я нажал ему на пару точек за ушами. Застонав, тот открыл глаза. Судя по красным капиллярам в белке глаз, у него было внутреннее кровоизлияние мозга. Долго не протянет.
— Как Глазов называл себя?! — не спросил, прорычал я, тряся его за грудки.
— Он сказал, что раньше был депутатом… верхней рады… Кажется, так. Я за дверью стоял… расслышал его разговор с посадником.
Отпустив пленного, я плюхнулся задом на земляной пол и тихо простонал:
— Только хохла мне тут не хватало!
— Он тоже? — через несколько секунд задал осторожный вопрос Ветров, при этом покосившись на Михайлова.
— Похоже… Так, десятник. Ты уже себе бойцов для десятка отобрал?
— Не было времени, там Прохор посматривает, я рассчитывал позже подойти, — спокойно ответил Михайлов.
— Можешь начинать. Свободен.
Главный разведчик дружины встал и спокойно вышел, оставив нас одних.
— Это корчмарь или пекарь? — спросил я, кивнув на снова впавшего в беспамятство пленника, при этом лихорадочно осмысливая полученную информацию.
— Корчмарь… Кто боярин Глазов, ты понял?
— Депутат Верховной Рады, если я правильно понял.
— Это плохо?
— Это враг. Причем враг опасный, у нас только один выход, уничтожить его и окружающих его людей.
— Посадник?
— Поспрашиваем, кому еще он о себе рассказал, и отправляем следом.
— А если не скажет?
— В этой Раде нет мужчин, только слизняки, державшиеся за свое место и гадившие всем и вся. Пальцем ткни, заплачет и в штаны наложит, только бы его не трогали… — Я коротко описал правительство Украины, и это произвело впечатление: — Сами хохлы от нас мало чем отличаются, нормальные люди, адекватные. Был бы там простой обыватель, проблем бы не было, они с головой дружат, но это…
— Дурни, — вот и все, что смог сказать Ветров.
— М-да, да ладно, по ходу дела разберемся. Сейчас нужно подготовиться, через три дня идем в Новгород.
— Все?
— Большая часть ветеранов и человек двадцать новичков. Идем на ушкуях, остальные пусть проходят обучение в усадьбе.
— Хорошо, я распоряжусь.
— Не торопимся, идем спокойно, но нужно заранее отправить в город своих людей, чтобы присмотрелись там.
— А Михайлова?
— Могут опознать, он же местный, рисковать не нужно. Пусть отберет пару человек из стрелков, переоденем их в обычную одежду и отправим на телеге. Пока мы собираемся, они прибудут в город и соберут первичную информацию. Дальше посмотрим.
— Придем в город тихо?
— Э нет, — я хитро улыбнулся. — Стучимся громко в дверь, пусть Глазов подергается.
— Значит, приходим, сообщаем о себе и идем в дом Красновских, так?
— Так. Слух о нашем возвращении из плена быстро разнесется по городу… Жаль, вызвать теперь я его не смогу… Убью, а сведения не получу.
— А если близкого человека взять, тот может многое знать?
— Многое, да не все. Ладно, пошли, у нас еще много дел. В общем, ты понял, выходим послезавтра после полудня. Как раз после ночевки с утреца и будем в городе.
— Хорошо, боярин.
— Что со вторым пленным?
— Закололся, когда брали, не успели руку перехватить.
— Да? Жаль, допросить его было бы интересно.
Мы вышли из подвала и, приказав вынести тело и закопать. То, что тот еще был жив, мне было глубоко фиолетово, мы с полусотником, теперь уже сотником, направились к казармам. Там размещались новички и старожилы.
Дружины я решил сформировать простым и доступным способом. У меня было три десятка стрелков, теперь стало десять десятков, сотня воинов. Разбавил десятки по три, а то и четыре ветерана, это даст новичкам быстрее усвоить основной материал, жаль только, что огнестрельного оружия пока на всех нет, всего сорок семь единиц, пистолеты я не считаю. В такой же последовательности были сформированы и пушечные расчеты и лучники. Лазутчики отдельно.
Масса новичков, которые уже начинали ходить строем с палками вместо ружей на плечах, под крики ветеранов, были пестры в своих одеждах. Поглядев за тренировками, я только покачал головой.
— Десятников уже отобрали?
— Да, опытные и хорошие воины, вот только среди отроков-пушкарей было мало командиров. Трудно было выбрать, кого поставить старшим.
— Опыт приходит со временем. Ничего, научатся.
— Научатся, — как эхо повторил сотник.
— Когда поедем за продовольствием, нужно закупить большое количество материи. Для пошива униформы и обуви. А то сброд какой-то, а не воинство.
— Сделаем. Шить такую же, как и у нас?
— Да, чтобы была однотипной. У ушкуйников синяя, у воинов зеленая.
— А лампасы?
— Что, понравились? Красиво смотрятся?
— Красиво, — согласно кивнул Ветров.
— Пусть тоже будут.
— Обоз идет! — послышался крик наблюдателя на стене.
— Обоз завтра во сколько планирует выйти? — спросил я, не обратив внимания на крик.
— Как рассветет.
— В пять, значит? Я тоже иду. В обозе с трофеями есть броня и оружие, определи, кому из новичков что достанется. Так же есть табун из полусотни коней, точнее шестьдесят пять, если мне память не изменяет. Сформируй конную полусотню. Три десятка идут с обозом к соседям, остальные пусть патрулируют земли Красновских.
— Понял, все исполню, боярин.
— Хорошо. Если что, я у себя.