исел на двухкилометровой высоте, точнее только что поднялся на неё.
Рации были только у нас троих, научиться ею пользоваться маму труда не составило, она уже позавтракала и сидела в палатке – продолжала читать книги, подготавливалась. К моему удивлению, офицеры связи появились только ближе к обеду, когда загруженные со складов боеприпасами телеги уезжали к позициям роты и артиллерийского взвода в третий раз. Большой расход был. Мне было скучно, и я с помощью другого планшета наблюдал за действиями полковника, который оперировал доступными силами, как паук дёргая за ниточки. Ох, и ловкач! Действовал он просто. Выкатил на открытое поле вне досягаемости пушек противника все три орудия. Корректировщики поднялись на возвышенность, откуда с помощью мощной оптики направляли огонь. Достаточно быстро ещё мало тренированные артиллеристы накрыли одну из позиций тяжёлых батарей противника, что обстреливала ближайший редут севастопольцев. Разрывы на батарее поглотили расчёты и вызвали детонацию нескольких бочек пороха. В общем, считай, батареи не стало. Били по артиллерии, шрапнелью по крупным группировкам пехоты противника, даже то, что они были за земляным редутом, не в прямой видимости, не мешало, навесным огнём доставали. Орудия всё же относились к лёгким гаубицам. С каждым залпом мастерство наводчиков и корректировщиков росло, нервозность проходила, и дальше уже пошла настоящая работа. Ошибок становилось всё меньше и меньше.
Конечно же, долго терпеть такой убийственный огонь англичане не смогли. А командовали тут именно они. Остальные – пушечное мясо. Полковник англичан терпеть не мог – так же, как и я, – поэтому изредка вмешивался в корректировочный огонь. Так-то артиллеристы стреляли во всех, на кого упадёт взгляд корректировщиков, вот тот мягко и направлял их именно на англичан, на их пехоту, артиллеристов, кавалерию или штабы. Так что страдали в основном они. Мы с батей договорились так: с остальными ладно, как получится, а вот англичане покинуть полуостров не должны, если только в гробах. Ну, и французов хорошенько прочесать можно. Да и туркам врезать так чтобы на всю жизнь запомнили это дело и в Россию больше не совались. Надо ещё насчёт Босфора подумать, как его у турков отжать. Может, успеем? Пару дивизий, когда тут дожмём противника, перекинем к проливу, и домой рванём, перед этим кораблей трофейных дадим, моряки тут есть, а дальше сами. И так прилично поможем, дальше пусть крутятся.
Так вот, как я уже сказал, англичане недолго терпели, тем более потери у них были катастрофические. Однако свои войска в бой не посылали, зачем, если пушечное мясо есть? Так что к нам двинул солидный отряд турков. Как подсчитал искин, управляющий беспилотником, пехоты двадцать пять тысяч и кавалерии около тысячи. Поэтому пушки, которые до этого взяли двухминутный перерыв – на подвоз дополнительного боезапаса, и стволам остыть давали, – сосредоточили огонь на них, прокладывая шрапнелью широкие просеки в рядах пехоты. Пулемётчики, которые всё это время сидели без дела в засаде, приготовились, а артиллеристы открыли максимальную скорость огня, выпуская по десять снарядов в минуту, хотя по наставлениям максимально возможная скорость была указана в девять снарядов в минуту. Это заставляло восхищаться артиллеристами. С учётом того что они стреляли с краткими промежутками отдыха, что им давал батя, вот уже два часа ведут огонь, треть склада опустошена, реально восхищают эти железные парни. Хотя приблизив изображение артиллерийского взвода, я в капонирах, сложенных из мешков с землёй, рассмотрел и незнакомых казаков, видимо из какого-то разъезда, те вскрывали ящики и подавали снаряды, что заметно увеличивало скорость стрельбы. Молодцы, но стволы такого темпа не выдержат. Я, конечно, зря это оружие называю трёхдюймовкой, больше по ассоциации, всё же калибр больше был – девяносто, почти гаубица, но мне нравилось, как работал взвод. Как ни странно турки не побежали, гремели барабаны, и они упорно шли вперёд, теряя роту за ротой под шквальным ливнем картечи, только убыстряли ход движения, почти переходя на бег. Вот тут и взметнулась, обходя их по правому флангу, кавалерия. Если офицеры противника думали, что мы сосредоточим огонь на новой опасности, остановив избиение пехоты, то они ошибались, орудия продолжали бить турок. А вот кавалерия попала под фланговый огонь наконец проявивших себя пулемётчиков и фактически истаяла, как снег под дождём. Назад смогли прорваться не более пятидесяти кавалеристов и около сотни израненных лошадей с пустыми сёдлами. А пулемётчики – стреляли только станковые пулемёты – били по пехоте, благо дальность позволяла, хотя и на пределе. Вот тут турки, наконец, не выдержали и побежали. Пулеметчики, экономя боезапас, прекратили огонь, а артиллеристы сделали ещё пару залпов и тоже замолчали, снаряды на позициях закончились.
На этой ноте в нашей лощине появились офицеры связи командующего обороной крепости. При их появлении очередной караван из телег отправлялся к артиллеристам. Те уже меняли позиции, сближаясь с противником ещё на километр, чтобы тылы доставать. Это противника изрядно обеспокоило, и в тылах началось движение. В это время меня отвлекли, и я направился встречать гостей, сообщив о них полковнику. Кстати, он движение в тылу противника тоже видел и намечал вкусные цели для обстрела артиллерией. Мне кажется, полковник упивался всем этим, сама суть его была в войне, в таких играх, кто кого. Понятно, что тут техническое совершенство на нашей стороне, так и противник собирался побить русских воинов, используя схожую тактику – более совершенное вооружение.
Среди гостей было два полковника и несколько ротмистров. Ещё кто-то, но кто, я не понял – штабные. Однако пообщался я с ними нормально, офицеры видели результаты обстрелов и были настроены в нашу сторону доброжелательно, а узнав, что мы их потомки из будущего – эта версия, на мой взгляд, самая интересная, – так вообще преисполнились энтузиазма. Прибыли они верхом, и когда предложили проследовать в обороняющуюся крепость на встречу с адмиралом – кольцо противник не полностью замкнул, – я посмотрел на лошадей, подумал и ответил твёрдым «нет». Мы с мамой поедем на своём транспорте. Особо не обращая внимания на удивление офицеров, достал «Хамви», убрал палатку со всеми книгами, и пока мама общалась со сразу же распушившими хвост офицерами, я заправил машину, а то полбака было, подкинул ящиков со снарядами на склады, и мы покатили в сторону Севастополя. Трое офицеров ехали с нами, их лошадей вели следом, а по сторонам нас охраняли казаки, поэтому и ехали не так и быстро.
В городе царила эйфория – первый день, когда город практически не обстреливался, наоборот, противник понёс такие потери, что начал откатываться. В это я охотно верил, так как все три орудия продолжили обстрел, их было хорошо слышно, мощность этих снарядов при разрывах была куда выше, чем у противника. Я даже стал беспокоиться, как бы те эвакуацию не объявили и не угнали корабли, я их ночью прибрать решил, но полковник успокоил, особо он не давил, по штабам больше не бил, только по живой силе.
Нахимов мне понравился, несмотря на неожиданность встречи – ему только что сообщили, что мы гости из будущего, – он быстро избавился от растерянности, познакомился с нами. Почти сразу его вниманием завладела мама, адмирал был в курсе, что мы ненадолго, и мама на всё это время будет у него советником, историком будущего, опишет, как у нас разворачивалась история. Для подтверждения я дал ей сумку с отобранными ею же книгами, где описывались самые ужасные последствия этого поражения. Без цензуры, можно сказать. Это должно пронять местных. Сам я представился лекарем, что буду помогать раненым, и направился по госпиталям. Амулетов среднего исцеления у меня было два десятка, у всех накопители заполнены до предела. Но у меня ещё хватало в запасе полных накопителей, так что если не всех, то большую часть я поставлю на ноги. Я сообщил адмиралу, что у меня есть, о чём с ним поговорить, но попросил перенести это на четыре часа дня, когда с особо тяжёлыми разберусь и лёгких для укрепления обороны и наступления на ноги подниму.
Почти три часа, не разгибаясь, со свитой из врачей – тут и знаменитый Пирогов был – я ходил по госпиталю. Раненые средней тяжести и лёгкие – да их в принципе мало было, в основном на редутах держали оборону – вставали после использования амулетов. Работал я обеими руками, вставал между ранеными, один амулет направлял на одного, второй на другого. Сначала диагностика, потом лечение. На каждую пару от двух до пяти минут, так что за три часа я поднял порядка двух сотен. В основном из матросов и морских офицеров, отличившихся в сражениях на море и суше, я специально просил врачей вести меня к ним, мол, вскоре потребуется их профессиональная помощь. Когда наступило время, я долечил крайнюю пару офицеров и направился к адмиралу. Тот уже немного успокоился, да и мама над ним поработала. Кстати, мы с ней успели перемолвиться парой слов, пока я не зашёл в кабинет Нахимова. Ей всё же сделали замечание о внешнем виде, тут попы воду мутили. Та легко согласилась переодеться в общепринятую женскую одежду, если все офицеры и мужское население города переоденутся в привычную ей – лёгкие шорты, майки и шлёпанцы. Те были в ужасе и больше не указывали маме на недопустимый вид.
Адмирал сразу понял, о чём я толкую, и в нём забилась авантюрная жилка, мы составили план переброски войск к проливу. Про Дарданеллы мы и не говорили, тут Босфор бы удержать имеющимися силами. Выделить тот мог не больше трёх полков, но я считал, на первое время этого хватит, чтобы удержать захваченные крепости и перекрыть пролив. Дальше те сами усилят свои войска с помощью перевозок на трофейных кораблях и возьмут Стамбул. Мы обсудили, что из трофейных кораблей, список мне дали, я оставлю себе, а что передам нашим. Солидный список по передаче, надо сказать, фактически Чёрный флот восстанет, как феникс из пепла, в увеличенном составе. Так что излечение именно моряков тот одобрил, их резко потребовалось много. Поэтому я отправился обратно в госпиталь, а адмирал стал вызывать офицеров, моряков срочно отзывали с редутов и формировали будущие экипажи. Противник же был откинут от города, так что потерпеть было реально. Чуть позже мне сообщили данные генерала, что будет иметь общее командование над крепостями в Босфоре, там будут уже свои командиры, и данные контр-адмирала, пролив перекроют шесть трофейных боевых кораблей, из них один линейный, для них и формировались команды. Основная их задача – не дать отбить крепости и прикрывать наших с пролива. Даже забавно, корабли ещё у противника, вон их мачты в стороне виднеются, а мы их уже считаем своими.