Вера ее в силу молитв батюшки укрепилась после следующего случая (тетрадь № 1, ее рассказ № 15). Через год пришла она однажды с другою сестрою вечером к батюшке отцу Серафиму за приказанием. Отпуская их до утра в гостиницу, он сказал им вслед: «Кто бы к вам ночью ни взошел, не вставайте, не откликайтесь и не говорите, и не пускайте никого!» Они обещались и ушли. В гостиницу, когда сестра заспула, а Ксения еще только собиралась заснуть, действительно, вдруг взошел незнакомый монах и спросил: кто тут? Ксения ответила, что Дивеевские, но так как она ходила еще в мирском платье, то он полюбопытствовал, кто она такая. Он оказался земляком Ксении, и она заслушалась его, забывая приказание батюшки. Увлекаясь в разговоре, она, однако, вспомнила отца Серафима. Когда монах ушел, она начала горько плакать, и от страха, что ей придется отвечать батюшке, она не спала всю ночь. Утром у батюшки застала того самого монаха, и отец Серафим разговаривал с ним очень любезно. Ксения отвернулась, а когда ушел монах, то упала батюшке в ноги и стала просить прощения. «То-то вот, — сказал отец Серафим, — не послушала меня, а знаешь ли, что я ныне всю ночь только за тебя одну молился, и если бы не молитва моя, пропала бы ты; вот как надо быть осторожною и хранить себя, потому ведь вы глупые сами не видите и не знаете, как погибаете. Ведь секунда одна… ну, да полно, полно, радость моя, встань, Господь тебя простит; ведь теперь ты еще больше моя, ибо я тебя ныне ночью “аки добычу у льва из зуб вырвал!”».
Не менее близок к отцу Серафиму был второй священник Казанской церкви отец Василий Никитич Садовский, который с годами достиг высшей духовности и сделался истинным отцом и другом Серафимовых сирот. Родившись в 1800 году, он определился по окончании воспитания в Нижегородской семинарии около 1825 года в Казанскую церковь и 28 лет состоял приходским священником, а затем переведен в Дивеевский монастырь.
30 лет он был благочинным. Н. А. Мотовилов много говорит о нем в своих записках и называет его высокодобродетельным человеком, несомненной чистейшей совести, исполненным крепчайшей веры и Евангельской правды, глубоко уважаемым всеми, известным батюшке отцу Серафиму, которого святой старец всегда лично руководил.
Как известно, с 1825 года к отцу Серафиму начали ходить за благословением сперва сестры, а потом и сама добродетельная начальница Дивеевской общины, Ксения Михайловна, которую батюшка называл: «огненный столб от земли до неба» и «терпуг духовный». Конечно, старица Ксения Михайловна глубоко уважала и высоко почитала отца Серафима, но, однако, она не согласилась изменить устав своей общины, который казался тяжелым как отцу Серафиму, так и всем спасавшимся в общине сестрам. Число сестер настолько увеличилось в общинке, что требовалось распространить их владения, но это было невозможно ни в ту, ни в другую сторону. Батюшка отец Серафим, призвав к себе Ксению Михайловну, стал уговаривать ее заменить тяжелый Саровский устав более легким, но она и слышать не хотела. «Послушайся меня, радость моя!» — говорил отец Серафим, но непоколебимая старица наконец ответила ему: «Нет, батюшка, пусть будет по-старому, нас уже устроил отец строитель Пахомий!» Тогда отец Серафим отпустил начальницу Дивеевской общинки, успокоенный, что заповеданное ему великою старицею матерью Александрою более не лежит на его совести или же что не пришел тому еще час воли Божией. Временно отец Серафим не входил в дела общинки и только, по дару предвидения, посылал избранных Божиею Материю сестер на жительство в Дивеево, говоря: «Гряди, чадо, в общинку, здесь поблизости матушки-то полковницы Агафьи Семеновны Мельгуновой, к великой рабе Божий и столпу, матушке Ксении Михайловне, она всему тебя научит!»
В записках Н. А. Мотовилова об основании мельничной обители отца Серафима говорится (тетрадь № 6):
«Когда 1825-го года 25-го ноября на день святых угодников Божиих Климента папы Римского и Петра Александрийского, как-то сам батюшка Серафим лично мне, а также и многим постоянно говаривал, пробираясь по обычаю сквозь чащи леса по берегу реки Саровки к своей дальней пустынке, увидал он ниже того места, где был некогда богословский колодезь и почти близ берега реки Саровки, Божию Матерь, явившуюся ему тут (где ныне колодезь его, и где тогда была лишь трясина), а дальше и позади Нее на пригорке двух апостолов: Петра Верховного и Апостола Евангелиста Иоанна Богослова. И Божия Матерь, ударив землю жезлом так, что искипел из земли источник фонтаном светлой воды, сказала ему: “Зачем ты хочешь оставить заповедь рабы Моей Агафьи — монахини Александры? Ксению с сестрами ее оставь, а заповедь сей рабы Моей не только не оставляй, но и потщись вполне исполнить ее: ибо по воле Моей она дала тебе оную. А Я укажу тебе другое место, тоже в селе Дивееве: и на нем устрой эту обетованную Мною обитель Мою. А в память обетования ей данного Мною, возьми с места кончины ее из общины Ксении восемь сестер”. И сказала ему по именам, которых именно взять, а место указала на востоке, на задах села Дивеева, против алтаря церкви Казанского явления своего, устроенного монахинею Александрою. И указала, как обнести это место канавою и валом: и с сих восьми сестер повелела ему начать обитель сию, Ее четвертого вселенского жребия на земле: для которой приказала сначала из Саровского леса ему срубить двухпоставную ветреную мельницу и келии первые, а потом по времени соорудить в честь Рождества Ее и Сына Ее Единородного двухпрестольную церковь для сей обители, приложив оную к паперти церкви Казанского явления Своего Дивеевской монахине Александре. И Сама дала ему для сей обители устав новый, и нигде до того времени ни в какой обители еще не существовавший. И за непременное правило поставила заповедь, чтобы в сию обитель не дерзала быть принимаема ни одна вдовица, а принимал бы и он и потом навсегда принимались бы лишь одни девицы, на прием которых Сама Она изъявит Свое благоволение, и обещалась Сама быть всегдашнею Игуменьею сей обители Своей. Изливая на нее все милости свои и всех благодатей Божиих благословения со всех Своих трех прежних жребиев: Иверии, Афона и Киева. Место же, где стояли Пречистые стопы Ног Ее и где от ударения жезлом Ее искипел из земли источник и принял целебность на память будущих родов выкопаньем тут колодца, обещала дать водам оного большее благословение Свое, чем некогда имели воды Вифезды Иерусалимские».
Далее Н. А. Мотовилов пишет, что «батюшка отец Серафим основал обитель не по простой своей человеческой мысли и по примеру, где-либо до него существовавшему, но решительно лишь по одному “особенно нарочито на счет этой обители его, бывшему ему личному явлению Самой Божией Матери; и не только устав сей обители и молебны правило, и житейское законоположение для оной опять-таки не сам придумал, а все по единственной воли Ее, из уст в уста возвещенной ему, установил; но даже и не одной девицы в оную по своему личному желанию, избранию или усмотрению не принял, а хотя и принял иных, но когда Матерь Божия не одобряла его выбора, возбраняла ему в том, то он уже не держал их более тут, а отсылал в другую общину к Ксении Михайловне, чем самым и мне объяснены и явственны различие между ними и их несметную раздельность и полную друг от друга независимость и всецелую каждой из этих общин фундаментальную самостоятельность”».
Ныне на месте явления Божией Матери отцу Серафиму 25 ноября 1825 года устроен колодезь, отличающийся чудотворною силою, и ниже, вблизи него, существует прежний богословский колодезь.
Через несколько дней после этого явления Матери Божией, а именно 9 декабря, пришли к отцу Серафиму две любимые им Дивеевские сестры, Параскева Степановна и отроковица Мария Семеновна. Не без устроения Божия и воли Богоматери явились именно они в этот день. Отец Серафим объявил им, что они должны с ним идти в дальнюю пустынку. И вот, как записано (в тетради № 6) за рассказывавшей Параскевой Степановной, они втроем вышли из Сарова, как только ударили к утрени, и пришли к источнику Матери Божией, когда заблаговестили к поздней обедне. Дорогою батюшка упоминал о том, что уже 12 лет, как он вышел из своего затвора (т. е. открыл дверь келии для приходящих) и не ходил этими местами. Подойдя к источнику, он объяснил, что колодезь и столбики сделаны им самим. Из этого можно заключить, что с 25 ноября по 9 декабря отец Серафим работал у источника этого, вырывал колодезь, обкладывал срубом и т. д. Тут же отец Серафим совершил чудо целебною водою источника. Как рассказывала Прасковья Степановна, она давно, постоянно кашляла, и батюшка, видя это, обратился к ней со словами: «Зачем ты кашляешь, брось, не надо!» — «Не могу, батюшка!» — ответила больная. Тогда отец Серафим почерпнул воды из источника своей рукавичкой и напоил Прасковью Степановну, которая немедленно перестала кашлять и навсегда излечилась от этой надоедливой болезни. От источника они прошли в лес и к дальней пустынке. Когда они вошли в хижину, то отец Серафим подал им две зажженные восковые свечи, из взятых с собою по его приказанию вместе с елеем и сухарями, и велел стать Марии Семеновне с правой стороны распятия, висевшего на стене, а Прасковье Степановне — с левой. Так они стояли более часа с зажженными свечами, а отец Серафим все время молился, стоя посредине. Помолясь, он приложился к распятию и им велел помолиться и приложиться. После этого сестры целый день чистили вместе с батюшкою погреб возле пустынки и вечером пошли обратно в Саров.
Некоторые полагали, что в этот знаменательный день первого выхода в дальнюю пустынь отец Серафим молился о Дивеевской общине и здесь получил первую мысль об устройстве для нее мельницы (см. Саровское изд. 1893 г. стр. 84), но это ошибочное мнение. Мы видели, что отец Серафим не допускал иметь своей мысли и в таком важном и необыкновенном деле, как основание обители? и руководствовался лишь приказаниями Пресвятой Игумении, Матери Божией. Нам думается, что отец Серафим перед началом построения мельницы и основания новой общины хотел где-нибудь наедине помолиться с такими сестрами, которых Матерь Божия избрала на особое служение Ей и обители. Как известно, Прасковья Степановна была назначена первою старшею мельничихой Дивеевской обители, а Марья Семеновна, вскоре как 19-летняя схимонахиня Марфа представившаяся пред Господа, была назначена, по слова отца Серафима, начальницею над Дивеевскими сиротами в Царствии Небесном, в обители Божией Матери. Позволяем себе думать, что и во взаимной молитве — основателя обители и двух ее начальниц, на земле и на небе, был великий и сокрытый в то время смысл, понятный лишь одному святому старцу.