Подполковник учил, что бомбы могут принимать самый неожиданный облик, а эффект от взрыва не всегда измеряется материальным уроном. Однажды полевые агенты УСО нашпиговали пластиковой взрывчаткой крысиные трупики. Операция, в общем-то, провалилась, но немецкая администрация еще долго закидывала местную тайную полицию дохлыми грызунами, пытаясь угадать по ним национальную принадлежность диверсантов. Как-то раз оперативники УСО замаскировали взрывчатку под каменный уголь. Когда ничего не подозревавший немец забросил его в топку, крошечные бомбы не только разворотили цех, но и до смерти перепугали рабочих, не решавшихся выходить в свою смену. Рим обожал такие выдумки.
Искусство рукопашного боя в школе УСО было столь же вдохновенным – и столь же свирепым. В основу легли наработки Уильяма Ферберна и Эрика Сайкса, двух бывших полицейских из Шанхая, патрулировавших портовый город в пору, когда он слыл, пожалуй, самым опасным в мире. Ферберн был мастером множества боевых искусств, а еще освоил французский сават, корнуэльскую борьбу и английский бокс. Сайкс же считался лучшим стрелком среди своих современников. Ларошфуко был потрясен уроками этого тандема.
В первые годы войны Ферберн и Сайкс знакомились с очередным набором курсантов весьма экстравагантным образом. Встав на верхней ступени парадной лестницы в одном из поместий Инвернессшира, они кубарем скатывались вниз на глазах у новобранцев. Лихо приземлившись на две ноги в боевой стойке, с пистолетом в одной руке и ножом в другой, инструкторы поднимались во весь рост, позволяя будущим агентам как следует рассмотреть себя.
Старшему из них, поджарому и крепкому Ферберну, было под 60. За плечами у него было свыше шести сотен уличных драк в Шанхае. Теперь, спустя четверть века, муштруя стажеров Управления специальных операций, он по-прежнему отделывался скупыми замечаниями: «Всади нож сюда» или «А теперь ткни большим пальцем ему в глаз». Сайкс, 56 лет, вел себя иначе. Знакомые сравнивали его с епископом на пенсии: он был приземистым, в отличие от Ферберна, зато куда более приветливым. Новобранцы предпочитали обращаться с расспросами именно к нему, поскольку суровость Ферберна не слишком располагала к общению. Оба носили очки и боевую форму с ремнем из прочного текстиля.
К весне 1943 г., когда в Инвернессшир прибыл Робер де Ларошфуко, Сайкс и Ферберн успели обновить учебную программу, обогатив ее опытом полевых агентов. Впрочем, к тому времени Ферберн уже перебрался на специальный тренировочный полигон в Канаде, и Сайкс рулил всем в одиночку. Однако их общий почерк все равно чувствовался.
Ларошфуко и другие многообещающие агенты учились стрелять из кольта 45-го калибра, слегка приседая и целясь «от живота», как любил Сайкс. Два быстрых хлопка – ведь стремительный выстрел ценнее меткого, а меткость приложится с практикой. Сайкс объяснял, как держать в напряжении нижнюю часть тела, одновременно расслабив, но сбалансировав верхнюю. И как, падая, умудриться застрелить четверых.
А еще Сайкс построил для своих подопечных-недоассасинов настоящий «дом ужасов». Ворвавшись в спальню, курсант встречал манекен на пружинах, имитирующий выпад противника. Нужно было молниеносно всадить в него пулю, а то и не одну. В следующий миг распахивался люк в полу, являя новую порцию кукол. Другие выскакивали из-под столов. В голову будущего агента летели бутылки и стулья. Палить полагалось во все, что движется. И постоянно быть начеку: назавтра тебя ждал совсем другой «дом ужасов», потом – третий, четвертый, пятый. Враги прыгали из-под потолка, возникали из-под земли – до жути реалистичные и изобретательные в своих атаках. И всякий раз наставник оценивал старание и меткость стрелков.
Еще в Шанхае Ферберн и Сайкс сконструировали нож с лезвием достаточно тонким, чтобы пронзить человека, практически без следа, но при этом достаточно прочным, чтобы достать до внутренних органов. Курсанты УСО приучались носить клинок в ножнах на левом бедре (правый карман был предназначен для пистолета) и наносить им удар, словно рисуя кистью: одним росчерком снизу вверх, от паха до подбородка. Таким образом противник получал чудовищные увечья. Ларошфуко уяснил: в ближнем бою человек, хорошо владеющий ножом, опаснее любого стрелка. По сути, против ножа есть лишь одна надежная защита – деревянный стул, повернутый ножками к врагу.
Этот прием входил в арсенал самообороны, которой обучали Ферберн и Сайкс (сам Ферберн называл их методику «дракой в канаве»). Главный постулат гласил: все может стать оружием. Лопатой или киркой, которые полагались солдатам многих армий мира, запросто можно проломить череп. Жалкая 10-сантиметровая палочка – отличная «тыкалка», удары которой куда болезненнее тумаков. Угол спичечного коробка, зажатый между средним и безымянным пальцами, способен распороть кожу при обычном ударе кулаком. А уж апперкот в нос – с таким-то «сюрпризом» – запросто отправит противника на тот свет. Свернутую газету тоже не стоит недооценивать.
Особое внимание уделялось неожиданным приемам – «тихому убийству», как их окрестили: нападение начиналось с маневра без оружия, а завершалось стремительным взмахом ножа – и противник оставался с перерезанной глоткой. Впрочем, порой и нож был ни к чему. Например, резкий удар ладонями по ушам противника способен порвать барабанные перепонки, а то и вызвать контузию. Если бьешь противника открытой ладонью в нос, стоит попытаться выдавить ему глаза пальцами. А если враг на земле, на него можно прыгнуть, всадив оба каблука ему в солнечное сплетение: как минимум он надолго останется без воздуха, как максимум получит разрыв внутренних органов. Или, скажем, захват со спины: нужно резко надавить противнику на основание черепа. Это парализует жертву, если не убьет. Удар прямо в кадык тоже может оказаться смертельным.
И так далее и тому подобное – бей в пах, выкручивай жертве большие пальцы, ломай ей хребет… «Ваша цель – убить противника как можно быстрее, – гласила методичка УСО. – Пленный, как правило, обуза и источник опасности». Сам Ферберн писал: «Большинство наших методов жестоко до крайности. Они вдохновлены дзюдо, но, в отличие от дзюдо, не признают никаких условностей и правил… Они… позволяют даже хлипкому юнцу одолеть гораздо более сильного противника».
Эти техники получили такую известность, что в 1942 г. немцы выпустили пособие по противодействию «варварским», как они выражались, приемам «тихого убийства». Более того, некоторые историки считают, что именно с ними связан пресловутый «приказ о коммандос», отданный Гитлером в октябре 1942 г. Фюрер распорядился казнить всех захваченных в плен участников диверсионных групп союзников, и толчком к такому жестокому решению, похоже, стало либо прочтение методички УСО, либо знакомство с ее ключевыми положениями. «Из перехваченных приказов следует, – заявил Гитлер, – что солдатам [союзников] предписано убивать безоружных пленных, если те кажутся обузой или помехой в достижении целей. Нам попадались инструкции, прямо требующие расправы над заключенными».
Приказ фюрера немедля казнить пленных бойцов спецназа нарушал Женевскую конвенцию, но методы Ферберна и Сайкса, если начистоту, тоже не отличались гуманностью. Похоже, Гитлер подразумевал именно агентов УСО, когда провозгласил: «Отныне всякие террористы и диверсанты англичан и их пособников, которые сражаются не как солдаты, а как бандиты, будут и рассматриваться германскими войсками как бандиты. Где бы они ни появились, их станут беспощадно истреблять в бою».
Угроза была нешуточной. Обезглавливание, расстрел, медленная смерть в концлагере – вот что ждало захваченных агентов УСО. Но десантники возвращались на оккупированную родину без тени страха – во многом благодаря той самой подготовке, что так разъярила Гитлера. «Думаю, главное преимущество продвинутого штурмового курса, – вспоминал после войны агент УСО Генри Холл, – в том, что ты осваивал столько разных уловок, приемов атаки, подрыва, так хорошо учился создавать хаос и разрушения, что в итоге обретал нечеловеческую уверенность в себе… Кто бы на тебя ни напал, твой ответ становился рефлекторным. Ты просто воспринимал его как нечто естественное – как выпить чашку чаю или сделать бутерброд».
Другой агент, Жорж Ланжелан, отмечал, что вера в себя, привитая Ферберном и Сайксом, «постепенно перерастала в ощущение физического превосходства, свойственного далеко не каждому мужчине. К концу подготовки я охотно сцепился бы с кем угодно, невзирая на его силу, габариты и сноровку. [Инструкторы] научили нас вступать в любую драку без малейшего трепета. Такого состояния духа, от которого зачастую больше чем наполовину зависит исход схватки, не достигают порой и матерые боксеры. Как ни странно, оно вполне объяснимо, когда знаешь наверняка, что можешь с легкостью покалечить, изувечить, а то и убить врага. И что в любую долю секунды боя перед тобой не одна лазейка, а с десяток возможностей на выбор».
Подводя итог – чему он научился, какие преимущества это давало, – Робер де Ларошфуко со свойственной ему сдержанностью отмечал: «Англичане были отличными наставниками».
Но подготовка на этом не закончилась. Ларошфуко и его товарищей отправили в Манчестер, в аэропорт Рингвэй – для самых пугающих уроков: прыжков с парашютом. Поначалу все выглядело довольно безобидно. Робер научился спрыгивать с двухметрового батута и грамотно приземляться кувырком. Но кое-кто из ветеранов предыдущих наборов с содроганием вспоминал, как инструкторы просили понаблюдать за мешками с песком, которые сбрасывали с парашютами. «Добрая половина парашютов не раскрывалась, – признался один агент, – и мешки глухо шлепались о землю, что не вселяло в нас ни малейшей уверенности».
Судя по уцелевшим документам УСО, к 1943 г. от мешков отказались: в небо поднимали сразу агентов из плоти и крови. Аэростат, привязанный к земле тросом, вознес Ларошфуко с инструктором на полкилометра ввысь. «Сам не знаю почему, – вспоминал позже Робер, – но веревка под ногами лишь усиливала ощущение зияющей бездны, и голова кружилась чудовищно». В первый раз юноша примостился на краю корзины и, затаив дыхание, глянул вниз. Немыслимая пропасть до земли ошеломляла, сбивала с толку. Но единственный способ научиться – сделать. Когда инструктор приказал ему прыгать, Робер на