Бёмельбург был непростым человеком. Прежде он блистал как сотрудник правоохранительных органов и преуспел в Международной организации уголовной полиции, предшественнице Интерпола. Еще в венской штаб-квартире Карл наладил связи с французскими сыщиками, беседуя с ними на их родном языке о тонкостях международного права. Годы спустя, разменяв шестой десяток, он занимался тем, что душил собственные былые идеалы. И, похоже, нисколько не терзался. Бёмельбург увидел в Дозе родственную душу – человека, чей гибкий ум был способен вместить взаимоисключающие параграфы морального кодекса и не взорваться. И он сделался наставником Фридриха-Вильгельма.
В январе 42-го Дозе получил назначение в Бордо – курировать тамошний IV отдел РСХА, подобно Бёмельбургу в Париже. Прежний шеф Герберт Хаген, обосновавшийся на бывшей яхте бельгийского короля, стоявшей на якоре в порту, не слишком обрадовался вторжению Фридриха-Вильгельма. При первой встрече Хаген держался настолько отстраненно, что Дозе уехал из Бордо в тот же день, вернулся в Париж и пожаловался Бёмельбургу. Тот нахмурился и пообещал разобраться. К моменту, когда Дозе возвратился в Бордо, Хаген тепло его приветствовал – а вскоре и вовсе уволился. «Бёмельбург любил меня как сына», – признавался позже Фридрих-Вильгельм.
Дозе занимал в Бордо любопытную должность. Номинально контрразведкой, всеми отделами СД заправлял Ханс Лютер, ушастый, стриженный под бобрик, в прошлом – мировой судья. Но Дозе, которому едва исполнилось 29, быстро прибрал к рукам всю власть. И это при том, что звание Лютера было выше! Дозе вступил в войну унтершарфюрером, даже не офицером. И, хотя вскоре его повысили до унтерштурмфюрера СС (что примерно соответствовало лейтенантскому званию в вермахте), все равно он стоял ниже Лютера на две ступени. Однако Ханс безропотно плясал под дудку Фридриха. Начитанный Дозе умело применял недюжинный интеллект в психологической работе с преступниками. Он так ловко допрашивал подозреваемых, что Лютер вскоре приказал посылать именно к нему всех пойманных «террористов». Это было потрясающей честью: в регионе грызлись за успех 290 агентов! Дозе, впрочем, и рассчитывал на поощрение. Он считал себя умнее любого другого нациста в Бордо. У Лютера его самоуверенность вызывала досаду, но Фридрих-Вильгельм был слишком толковым, чтобы от него отмахнуться. И слишком ценным кадром, чтобы карать его за высокомерие.
Право допрашивать всех подозреваемых позволяло Дозе определять ход любого расследования. Располагая такими полномочиями, он фактически задвинул Лютера в тень. Теперь Бордо принадлежал ему, и вскоре тощий субъект в хорошо сидящем костюме стал кошмаром для бойцов Сопротивления. Тот, казалось, знал все на свете и сокрушал противников одним мановением руки. Пожалуй, ничто не иллюстрирует мастерство и изощренный ум Дозе лучше, чем допрос Андре Гранклемана.
Днем Гранклеман трудился страховым агентом и брокером, а на досуге возглавлял ГВО – Гражданскую и военную организацию, группу Сопротивления, которая объединила солдат и обычных обывателей, желавших сражаться с немцами. Гранклеман руководил пятью боевыми ячейками и командой парашютистов, набирал перспективных молодых людей в секретную школу Бордо, где их учили диверсионному ремеслу. Он хвалился, что держит наготове 40 000 бойцов. Скорее всего, привирал. Но Лондон уважал ГВО, и к апрелю 1943 г. на группу Гранклемана и другие местные отряды Сопротивления пришлось 134 британских воздушных десанта. По слухам, арсеналы Гранклемана было достаточно обширны, чтобы вооружить целую дивизию – 25 000 солдат.
Летом 43-го агенты парижского гестапо внедрились в крупную группу Сопротивления «Проспер» и разгромили ее. Один из арестованных «просперовцев» сломался под пытками, выдал имя Гранклемана и его адрес в Бордо. Столичные гестаповцы (возможно, и сам Бёмельбург) известили Дозе. Тот нагрянул к Гранклеману с ордером на обыск. Хозяев не застали – те гостили в Париже у друзей, – зато отыскали кое-что получше: учетную книгу, куда Андре скрупулезно вписывал имена и адреса соратников по ГВО. Гестапо схватило больше 80 человек, включая жену Андре, Люсетт: та вернулась из столицы раньше супруга. Ее заточили в Фор-дю-А вместе с остальными[50].
Методично допрашивая арестованных, Дозе составил досье на Гранклемана. Выяснил, что тот – сын адмирала. В юности метался между университетами и военными училищами, редко где-то задерживаясь подолгу. В 28-м завербовался в армию – рядовым. Дослужился до офицера, но после скверного падения с лошади ушел в отставку. Всю жизнь слонялся из одной страховой конторы в другую, примеряя личину добропорядочного обывателя, однако не скрывал консервативных взглядов, типичных для его круга. Потому никого не удивило, что Андре примкнул к ГВО и стал там не последним человеком: в начале войны организация слыла оплотом правых.
Тут-то Дозе и увидел шанс. Когда Гранклемана наконец арестовали и доставили на допрос, он сразу смекнул: этот человек мечтает вышвырнуть из страны не только нацистов, но и коммунистов. Дозе задумал сыграть на консервативных чувствах подследственного и замахнулся на многоходовую комбинацию. Но для начала нужно было втереться в доверие, поэтому с главарем ГВО Дозе был сама любезность. Позже он опишет первую беседу как «разговор об общей ситуации, положении на фронтах, шансах противников на успех, Сопротивлении во Франции и разногласиях в его рядах». И вот тут-то Фридрих-Вильгельм начал закидывать удочки. Он понимал, что коммунисты тревожат Гранклемана не меньше фашистов. И понимал почему. Сам Дозе тоже считал, что главная угроза Франции не проиграть войну Германии, а выиграть ее, но попасть под пяту Москвы. В ходе беседы (на которую потом десятилетиями ссылались и которую разобрали на цитаты) Дозе сформулировал предложение: он готов отпустить бойцов ГВО и жену Андре, если тот прекратит борьбу с немцами и сосредоточится на коммунистах. В обмен на свободу для заключенных Дозе желал бы получить сведения о местонахождении оружия, сброшенного англичанами для ГВО.
Гранклеман не спешил отказываться, и Дозе продолжил напирать. Он ссылался на то, что ему и без того известны настоящие имена британских агентов, бойцов ГВО, места их встреч. А еще – поскольку такова его работа и справляется он с ней великолепно – он в курсе, где спрятано почти все оружие союзников. Узнал он об этом месяцем раньше, после первой волны арестов соратников Гранклемана. (Дозе не блефовал. В одном французском рапорте, составленном после войны, говорится, что немцы обнаружили «несколько» схронов еще в августе 1943-го, за несколько недель до ареста Гранклемана.) Теперь Дозе просил только об одном: пусть узник поделится дополнительной информацией. А взамен он освободит его жену, его бойцов, и обновленная ГВО под предводительством Гранклемана обрушится на коммунистическую чуму.
Дозе понял, что подцепил жертву на крючок, когда Гранклеман попросил сутки на размышление: он хотел посоветоваться со своими главными заместителями, Шазо и Малейраном. Немец любезно отпустил арестанта из-под стражи.
Гранклеман и его люди встретились на конспиративной квартире. К ним присоединился Роже Ланд, руководитель «Ученого» – бордоской сети УСО. Гранклеман выложил карты на стол, но предложение не встретило энтузиазма. Больше того, Ланд увидел в сделке неприкрытое предательство и выхватил пистолет. И, по собственному признанию, не выстрелил только потому, что в доме находились две дамы и он не хотел, чтобы их схватили и допросили нацисты. Ланд и слышать не желал о подобном альянсе. Его потрясло, что Андре вообще обдумывает эту идею.
Но на следующий день Гранклеман послушно вернулся к Дозе. В голове созрел план. Он любил жену, ненавидел закоренелых коммунистов… Видимо, Андре рассудил: пока он и его освобожденные бойцы будут с кем-то сражаться, Франция от этого только выиграет, – и заключил сделку с Дозе. Он сдал местонахождение складов с оружием, а Фридрих-Вильгельм распорядился выпустить десятки узников, включая мадам Гранклеман.
Затем Гранклеман провел серию встреч с руководителями разных групп и отрядов Сопротивления и уговаривал всех сосредоточиться исключительно на коммунистах. Повстанцы недоумевали, кто-то в лицо высказывал несогласие. И неудивительно: сговор Гранклемана с Дозе не был ни для кого секретом. Андре даже свозил двух немецких офицеров в лагеря Сопротивления! Страх перед предательством Гранклемана рос: макизаров беспокоило, что он раскроет Дозе именно их имена, расскажет об их складах с оружием. В результате им приходилось бежать из Бордо или скрываться. В итоге Сопротивление на юго-западе Франции оказалось парализовано.
И здесь мы подходим к игре, которую, возможно, Дозе вел все это время. Предатель, известный всем, порой опаснее предателя, о котором никто не подозревает. Фридриху-Вильгельму было мало, чтобы руководитель ГВО просто боролся с коммунистами. Он хотел, чтобы Гранклеман рассказывал об этом каждому встречному-поперечному. И если взглянуть на это под другим углом, то отважный, благородный Роже Ланд, который носился от ячейки к ячейке, предупреждая бойцов о сделке с Дозе, невольно сыграл на руку нацистам. Боясь облав, участники Сопротивления побежали из региона.
Дозе не преминул воспользоваться козырями. Во-первых, он нарушил данное Гранклеману обещание освободить всех – некоторые участники ГВО по-прежнему оставались за решеткой. А затем он принялся хватать подпольщиков – всех подряд: из ГВО, из группы «Ученый», из прочих отрядов Сопротивления. Аресты пошли десятками, сотнями. После признаний Гранклемана за решетку угодили около 250 рядовых бойцов. И внезапно Дозе перестал нуждаться в сведениях от Гранклемана: у него в застенках сидели десятки напуганных до смерти людей, готовых сдать любого, кто все еще находился на воле. Страх обуял даже самых осторожных руководителей групп УСО: Роже Ланду пришлось бежать из страны. Всего за несколько месяцев Дозе чуть ли не в одиночку уничтожил Сопротивление на юго-западе Франции, на всей «своей» территории. Никому, даже его наставнику Бёмельбургу в Париже, не удавалось ничего подобного.