– Эй! Братцы! Вы что? Мы же свои, православные! Елки зеленые! Вы совсем, что ли, ослепли?! – вдруг возмущенно закричал один из незнакомцев в зеленом мундире, выскочивший вперед всех. – В кого палить собрались?! В своих?! Блин! Государь! Государь! Это же я, Алексашка Меншиков! – Парнишка среднего роста бесстрашно подошел к застывшим преображенцам и замахал своей шапкой. – Вот же я! Господин Лефорт! Забыли, что ли?! Алексашка я, Меншиков! А это одежда у нас такая! Государь!
Этот незнакомец в странной для этого времени форме был именно я! За спиной маршировал мой отряд, а позади нас дымила самая настоящая полевая кухня. Это я придумал войти в город с такой помпой, рассчитывая на сногсшибательный эффект. В итоге едва не получил залп из фузей в упор… На всех нас было новое обмундирование, в котором здесь и сейчас вряд ли бы кто-нибудь смог опознать некое подобие советской гимнастерки с шароварами, заправленными в короткие черные сапоги. Сверкали на солнце двуглавые орлы на наших погонах. Талии стягивали шикарные черные ремни со здоровенной и ярко начищенной бляхой. На плечах лежали фузеи с примкнутыми штыками. Словом, все было сверхнеобычно, очень функционально, строго и одновременно красиво.
Узнавший голос своего недавнего слуги, Лефорт раздвинул плечом солдат и вышел ко мне. После чего молча начал меня разглядывать. Следом протиснулся Петр, реакция которого была совершенно иной.
– Брат Лексашка! Ты ли это?! Я уж и думать про тебя забыл! – заорал он с мальчишечьим задором и тут же облапил меня за плечи. – Ха, что за одежа на тебе? Дивлюсь прямо! А на ногах сапожки? А как же солдатские ботинки?
Царь прямо лучился любопытством, и я не стал его разочаровывать. Произведенный эффект не стоило растрачивать попусту!
– Так, государь, в ботинках этих удобства никакого. Они же как деревянные. Нога в них толком-то не сгибается. – Я ткнул пальцем в низкие ботинки из толстой кожи на ногах у одного из петровских солдат. – Тяжелые вдобавок… Если же, государь, в походе через болото пробираться нужно? Ботинки враз промокнут, а там и до болезни какой-нибудь недалеко. Сколько в такой обуви навоюешь? А на эти сапожки посмотрите! Мягкие, непромокаемые, теплые! – Я даже притопнул несколько раз, показывая, насколько мне удобно. – Такие в самый раз для служилого человека!
Собственно, что тут сравнивать-то? Надевал я эти ботинки. Это все равно что кусок дерева на ноги надеть. На долгом марше ноги можно запросто в кровь сбить. В хороших же сапогах из свиной кожи дорогу вообще не чувствуешь! Правда, цена сапожек такая, что вряд ли в них обычных солдатиков обуют…
– Хороши, конечно… – пробурчал Петр, признавая очевидное; горели завистью и глаза стоявших рядом солдат. – Только грошей на них много потребно. Притом в Европах во всех армиях солдаты в таких башмаках воюют, и, заметь, хорошо воюют. У Карлуса свейского все в башмаках ходят. – Дальше он заинтересовался моими штанами, судя по его упавшему вниз взгляду. – И порты у тебя занятные. Не пойму я только, что они широкие такие? Большой уд, что ли, прятать? Ха-ха-ха!
Штаны у меня и правда широкими были.
– Исключительно для удобства, государь, сделано сие, – не повелся я на подначку. – У солдата все должно быть для не для красоты, а для удобства. Я так, государь, разумею… Негоже русскому солдату носить все вот это – тесные чулки в обтяжку, каменные башмаки, шапку неудобную, камзол непонятный какой-то. А у нас, посмотри! Цыган, изобрази-ка нам что-нибудь занимательное.
Я подмигнул солдату с пройдошистым лицом из своей особой команды диверсантов. Мол, удиви-ка нас чем-нибудь. Тот тут же выдал такие коленца, что я невольно позавидовал его мастерству.
– Ой, милая, что ж ты гарная така?! – рявкнет мужичок, бросаясь вприсядку. – Глазками мне светишь, косою крутишь. – Он выделывал такие коленца, что ноги в черных сапожках взлетали выше его головы. Крутанувшись вокруг своей оси в очередной раз, мой солдат с уханьем вскочил на ноги и принял молодцеватый вид.
– Вот, государь, какова моя одежа. В ней и воевать удобно, и коленца вот такие выделывать, – выдав это, я решил Петру показать еще кое-что. – А вот так, государь, они сдюжат в своем немецком платье? Миха! – крикнул я невысокому крепкому пареньку, стоявшему в середке моих бойцов. – Слушай вводную! Враг справа. Расстояние две сотни шагов. Ползком добраться до того забора и спрятаться за ним. Выполнять!
Солдатик с места прыгнул вперед, буквально распластавшись в воздухе. Едва тело его коснулось земли, как он, извиваясь змеей, быстро пополз в сторону высокого бревенчатого забора. Прошло не больше шести-семи секунд, как Миха оказался у цели. Не останавливаясь, он прыгнул на забор и, подтянувшись, исчез с глаз.
– Тоже мне диво. Эти так же могут, а может, и лучше, – с кривой усмешкой проговорил Петр. – Смотри-ка. Ты! – не долго раздумывая, царь выхватил из своих сопровождающих первого попавшегося, оказавшегося капралом. – Не посрами меня, браток. Давай, тако ж! Что встал?
Тот же не сразу понял, чего от него хотят. Глазами глупого телка пялился то на одного, то на другого. Видимо, поверить не мог, что он, капрал, должен, как какой-то оборванец, ползать в пыли и навозе.
– Ах ты, волчья сыть! Глухой? На землю! На землю! – видя такое, Петр вспыхнул, как порох. – Дуболом! Сгною!
Молоденький капрал сразу же бухнулся на землю, с перепугу угодив в лужу. Его щеголеватый камзол из дорогого сукна мгновенно окрасился в неприятно-бурый цвет. Подгоняемый злыми окриками Петра, капрал пополз, смешно оттопыривая зад кверху. Чувствовалось, не часто ему приходилось делать такие упражнения.
– Теперь на забор лезь! Быстро, на забор! Что задницу тянешь? – неистово орал Петр, зло сверкая глазами.
Под такие вопли бедный капрал должен был ракетой взлететь на забор, но его, к сожалению, подвели тесные лосины-чулки. Вися на заборе, он несколько раз пытался закинуть ногу, но у него ничего не получалось. В конце концов обессиленный капрал свалился у этого самого забора.
– Вот, государь, и ответ. – Я выразительно кивнул в сторону валявшегося капрала. – В такой одежде, как на мне, можно любые военные упражнения запросто делать. Бегать, прыгать, ползать. Лазить по деревьям, драться в рукопашной схватке… Эти же молодцы могут столько всего сделать, сколько другие не сделают. – Я рукой обвел приосанившихся солдат из моего отряда, сделавших серьезные лица и выкативших грудь колесом. – Могут во вражеский лагерь пробраться и целого генерала притащить. Могут темной ночью на стену крепости влезть и ворота открыть. Могут даже корабль захватить…
Надо признаться, что в пылу такой самопрезентации я малость прихвастнул. Я, конечно, верил в своих людей, зная их подготовку. Однако прекрасно понимал, что они никакие не русские ниндзя: не бегают по стенам, не летают на дельтапланах из рисовой бумаги и не плюются дротиками с ядом… Просто я не мог отказать себе в удовольствии не похвастаться! Мол, посмотрите на моих людей! Богатыри! Подтянутая форма, аккуратные шапки-пилотки, брутальные ремни с бляхами, подсумки с боеприпасами, рюкзаки с пайком, небольшие саперные лопатки у пояса!
То, что я сболтнул лишнего, до меня дошло не сразу. Едва услышав мою похвальбу про захват корабля, Петр почему-то завис. Он несколько минут смотрел на меня, потом перевел взгляд на Лефорта. После чего царь по какой-то причине повернулся в сторону порта и скользящих по морской глади судов.
– Говоришь, Алексашка, орлы твои целый корабль взять могут… – проговорил он с некоторым сомнением. – Смотри, Алексашка, смотри. Словеса такие плетешь, что слушать дивно. Вот про скорострельные фузеи говорил, а сделал ли? – с каменным лицом кивнул и потряс тяжеленной фузеей в своей руке. – Посмотрим, посмотрим… Теперь вот про крепость и про военный корабль говоришь, – неторопливо продолжал он, словно размышляя. – Неужели и такое сможешь сделать?
Вот теперь уже и я завис! До меня стало доходить, что у Петра имеются какие-то проблемы и он хочет их повесить на меня. Вот же я дурень! Как говорится, язык мой – враг мой! Чего я наболтал?! Про крепость, про корабль?! Зачем?! Добрый друг Петр ведь что-то там себе нафантазировал…
– Есть у меня для тебя, Лексашка, одна задачка, коя для меня як заноза. Вот тут, в сердце, колет нещадно. – Петр рванул на груди камзол. – Повадился на селения поморов один заморский злыдень нападать. Капитан голландский с командой разбойников, собака! Прознает, где пушнины много набили, и темной ночью в селение врывается. Мужиков всех побивают, девок ссильничают, а шкуры на корабль к себе тащат. Уж три седмицы озорничают, пушнины видимо-невидимо набрали у поморов. Это сколько теперь грошей казна недосчитается, помыслить даже страшно! А гроши сейчас для государства Российского зело как нужны!
Я же все это время оторопело смотрел на царя, отчаянно пытаясь сдержать падающую челюсть. «Петя, реально, охренел! Хочет, чтобы я ему настоящего пирата поймал? Я ему что, батька Махно с целой дивизией штыков?! Неужели он совершенно серьезно предлагает такое?» Правда, в глазах Петра не было и намека на шутку.
– Эти вон, дуболомы, чуть не полком стрельцов его ловят, а все без толку! Токмо зазря порох и свинец переводят! – с досадой бросил он в сторону понуро стоявшего воеводы Архангельска; этот пухлый человечек аж съежился от такой очень нелестной характеристики его усилий. – Одного голашку пымать не могут! Одного! – Если бы взгляд Петра мог метать молнии, то на месте воеводы уже давно было бы выжженное место. – Так вы мне край державы стережете?! От одного разбойника оборонить не можете!
Вообще-то, история с этим странным пиратом вырисовывалась очень и очень занятная. Как мне рассказали позже, некий голландский капитан Маас ван Дерверен, бывший моряк английского королевского флота, решил заняться торговлей пушниной. У него на родине русский мех стоил баснословных денег, окупая все затраты на морской поход в далекую Московию. Если же пушнину продавать в Англии или Испании, то первый же поход делал такого купца исключительно богатым человеком. Вместе с несколькими компаньонами Дерверен приобрел и оснастил довольно неплохую пинассу, на которую поставил почти три десятка бронзовых пушек. Получился быстрый, вместительный и хорошо вооруженный корабль, как нельзя лучше приспособленный для его целей. Будучи не только решительным человеком, но и авантюристом до мозга костей, капитан Маас сразу же отмел долгую и тяжелую дорогу простого торговца. В его картине мира было все очень просто и логично! Действительно, размышлял он, зачем все эти условности и расшаркивания, когда ты находишься в стране северных варваров? Разве правильно, что у этих восточных схизматиков, не знающих вкуса настоящего пива, столько богатств? Господь не мог так ошибаться. Наверняка Бог специально дал восточным варварам такие богатства, чтобы истинные христиане могли направить их на пусть истинный и немного поправить свои дела. Поэтому он, капитан Маас ван Дерверен, должен поступить как истинный христианин и забрать у грязных схизматиков роскошные меха песцов, лис и медведей. Все эти богатства дол