– Боже, у меня сегодня явно день рождения! Один подарок за другим, – на мою ладонь посыпались небольшие желтые камешки – настоящее самородное золото. – За такое бабло я могу целый полк снарядить… Теперь бы побыстрее под ясные очи Петра свет Алексеевича попасть и на его обалдевшее лицо посмотреть.
…Наше возвращение было поистине триумфальным! Едва только наша пинасса появилась в акватории Архангельска, как с берегового форта нас «поприветствовали» мощным пушечным залпом. Десятка два каменных ядер молниями поскакали по морской глади в нашу сторону и лишь чудом не проломили нам борт.
Горячая встреча нас ожидала и на берегу. Судя по количеству разношерстного народа с оружием, собравшемуся у береговой полосы, встречать пинассу сбежался почти весь город. Капитан Маас явно успел обидеть немало местных жителей, теперь просто мечтавших поквитаться с ним.
– Блин! – заорал я, когда прогремел первый залп. – Нас же сейчас утопят! Снимайте рубахи и машите ими! Бегом, волки! Второй раз они не промахнутся.
Значил ли сейчас белый цвет хоть что-то, я не знал. А, собственно, какая разница?! Надо было хоть как-то привлечь к себе внимание – кричать, топать ногами, махать руками и тряпками.
Пинассе все же дали причалить. Белые тряпки, с которыми мы по палубе бегали как угорелые, сыграли свою роль. Батарея больше не сделала ни выстрела. Из толпы тоже никто не стрелял.
– Православные! Свои мы! Свои! Вот вам крест, свои! – на разные голоса орали мы, выходя на причал. – По государеву заданию плавали. Злодеев поймали! Вот они! Вот кто грабил вас и разорял ваши селения!
С этими воплями к ногам толпы полетели матросы голландца. Последним цыган кинул на землю и самого Мааса, изрыгающего жуткие проклятия. Красная похмельная рожа и гримасы на ней делали его похожим на самого дьявола.
– Лексашка, брат, быть такого не может! – из глубины толпы бежал сияющий Петр. – Ты поймал самого голландца! Ты поймал этого дьявола! Как?! У него же был настоящий корабль?! С настоящими пушками? Такого же никогда не бывало раньше…
В голосе царя слышалось такое восхищение, что я чувствовал себя едва ли не волшебником. Однако это были лишь цветочки. Ягодки показались дальше.
– Ты нашел и пушнину? – расширившимися от удивления глазами Петр смотрел, как кто-то из моих людей начал прямо из трюма выбрасывать шкуры. – Головин! Где тебя носит?! Пиши указ! За великое радение на службе государству Российскому жалую Алексашке Меншикову звание поручика Преображен ского полка. Тако ж повелеваю изготовить серебряную фалеру с надписью: «Небывалое бывает». Сей особливый подвиг про взятие морского корабля солдатами…
А пухлые связки все летели и падали на пыльную землю одна за другой. Одна, две, дюжина, две дюжины, три дюжины связок.
Глава 9. Новое задание – новые проблемы
В тот день, когда бывший «неуловимый голландец» ударился бортом о причал Архангельска, поспать мне так и не удалось. Петр, пришедший при виде захваченного корабля в неописуемый восторг, не отпускал меня ни на шаг. Сначала мы до самой поздней ночи лазили по всему кораблю. Петр во время этого гордо рассказывал мне о парусном вооружении корабля, о предназначении бесчисленного множества канатов и веревок, об особенностях управления кораблем. Затем, когда я начал засыпать на ходу от мудреных морских терминов, царь смилостивился надо мной.
– Ха, квелый ты какой-то, Лексашка. Вижу, что совсем сомлел от морской науки. Нет в тебе еще морской закалки. – Он снисходительно похлопал меня по плечу. – Ничего, Лексашка. Мы тоже не лаптем похлебку хлебаем. Все науки разуметь будем… Я тут вот что удумал, – судя по загоревшимся глазам, в голову ему пришла очередная сумасбродная идея. – Я татя, что вы пымали, отпущу из поруба. Поставлю его снова капитаном на этом корабле.
При этих словах мне с трудом удалось сдержать возглас удивления. Правда, глаза я выпучил знатно, что, конечно, не ускользнуло от внимания Петра.
– Что, аки пес, зыркаешь на государя свово? Чай, я в своем разуме, – недовольно продолжил он. – Будет сей голландец нам морскую науку преподавать. А коли будет ленивого праздновать да в гляделки с нами играть, то велю его батогами отхлестать. Спустим с него кожу, сразу же сговорчивее станет. Будет толк с такой науки, Лексашка?
Я, естественно, кивнул. Кто же будет спорить?! Вкусивший батогов костьми ляжет, но не допустит повторения такой экзекуции.
– Сей момент, Лексашка, иди к себе. Мундир поручика тебе справили по моему велению. Как облачишься, беги немедля в гостиные ряды. Ассамблею там будем готовить, да в честь твоей виктории бокалы с вином поднимать будем. – Тут он заговорщически подмигнул и добавил: – Теперь, брат Лексашка, берегись. После такой славной виктории и царских милостей начнут к тебе девок и женок табунами водить. Гляди у меня, не оженись! Сам тебе девку найду. Родовитую, кровь с молоком, ядреную… Ха-ха-ха…
Шутить с приглашением от самого государя мне было совсем не с руки. Поэтому, несмотря на дикую усталость, я побежал к себе, в небольшой домишко, который снимал у одного архангельского купца. Рядом, в соседях, в таком же доме, расположилась и часть моих людей из солдат. Диверсанты же во главе с боярычем остались на пинассе, охранять кое-что из нашего имущества.
Прямо в доме меня уже ждали капрал Преображенского полка, усатый детина пройдошистого вида, и пожилой портной с внушительным свертком. Получив от меня пару серебряных монет на водку, капрал довольно крякнул в усы и с достоинством поблагодарил. После чего убрался восвояси. Нам же с портным пришлось повозиться. Слишком уж худощав я был, а мундир шили явно на крупного мужчину.
– Таперича гарно, господин. Дюже гарно. Як гарно, что даже больше быть не может. – Наконец мундир удалось подогнать без единой складки. – Все сразу увидят, что шагает очень важный господин, целый поручик. – Он ладонью смахнул с моего плеча несуществующую пылинку. – Не будь я Самухом из Бендер, если сегодня все господа не будут завидовать вашему мундиру, а все дамы с восхищением глядеть в вашу сторону. Идите с Богом.
С таким напутствием я выбрался из дома и неожиданно для себя попал в самую настоящую темень. Летние ночи оказались очень коварными, приходя подобно вору, быстро и неожиданно. Архангельские улочки, особенно на посаде, превратились в настоящий лабиринт, в котором могли переломать ноги и всадник, и его скакун.
Промучившись с поиском дороги к Гостиному двору, я закономерно опоздал на ассамблею и прибыл к самому ее разгару.
– Поглядим, как у нас государь веселится, – пробормотал я, поднимаясь по высокому каменному крыльцу. – Боязно, правда, немного. Больно уж странные и даже страшные вещи рассказывали историки про такие сборища Петра.
Как некстати мне вспомнились рассказы петровских современников о безудержном пьянстве Петра и его товарищей, о жестоких развлечениях. В чем-то провинившегося гостя могли заставить залпом выпить два или даже три литра довольно крепкой бормотухи. Зимой, когда на улице трещал сильный мороз, бывало, бросали гостей в одном исподнем в сугроб, где те благополучно замерзали. Вспыхивавшие в ходе таких попоек споры часто заканчивались кровавыми драками, стрельбой из пистолетов или рубкой на саблях. Голландские историки рассказывали, что компания русских офицеров во главе с Петром за одну ночь в пух и прах разнесла снимаемый ими дом. Наутро испуганные хозяева обнаружили посреди зала остатки огромного костра, в котором сгорела большая часть драгоценного паркета. В полную негодность пришли настенные деревянные панели, в которых насчитали больше сотни пулевых отверстий. В лохмотья оказались изрублены стол, лавки, с десяток стульев. Компания даже не пожалела молодых елей, росших рядом с домом. Их срубили и воткнули в землю на манер флагштока.
Словом, у меня были очень серьезные основания опасаться сегодняшнего праздника. Я открыл тяжелую дверь и тут же попал в горячие объятия какой-то молодухи, от которой сильно разило спиртным. Обслюнявив меня, она отпрянула влево и, пробормотав что-то извиняющееся, понеслась в сторону отхожего места.
Следом за ней, прямо из-под здоровенного стола, выполз на четвереньках громко хрюкающий мужик в длинном кудрявом парике. Расхристанный, в одном ботинке с дорогой серебряной застежкой, он начал носиться по залу и с хохотом сбивать гостей с ног. От стола в него летели объедки, куски жареного мяса, увесистая моченая антоновка.
– Загоняй вепря, братцы! – орал какой-то упившийся офицер, размахивая длинным канделябром на манер то ли копья, то ли рогатины. – Уйдет! Уйдет! Ату его! Ату его, братцы!
Со стола кто-то даже завыл по-волчьи и застучал ногами по паркету.
– Ату его! – продолжал бесноваться офицер, безуспешно пытаясь догнать жертву.
К своему ужасу, среди воющих и бросающихся едой я разглядел и Петра, для удобства взобравшегося прямо на стол. Он тоже что-то кричал, хохотал в полный голос.
К такому зрелищу, признаться, я не был готов. Не хватало еще в ходе такого празднества отгрести от кого-нибудь канделябром или бутылкой. Раззадорившиеся гости с пьяных глаз могли и ошибиться…
– Приткнуться бы куда-нибудь, пока это все не утихнет. – Тут я приметил небольшой закуток между печкой и стеной, просто самой судьбой созданный для укрытия. – Может, там и храпака дам…
Осторожно лавируя между веселящимися гостями, я пробрался в укрытие, где благополучно заснул. А что? Здесь было спокойно и уютно. Печка едва грела, распространяя вокруг дурманящий аромат свежего хлеба. Под моим седалищем лежал чей-то свернутый в несколько раз камзол, даря мягкость и удобство. Словом, сморенный сильной усталостью, я заснул так крепко, что и сам не ожидал.
К сожалению, выспаться мне так и не дали. Объявившийся вскоре хозяин мундира обнаружил мое укрытие и сразу же поднял шум. Не обращая никакого внимания на мое неудовольствие, меня быстро вытащили оттуда и посадили за стол.
– Слава государю Петру Алексеевичу! Слава за доблесть! Слава за великое разумение! – кто-то громко кричал с другой стороны стола, продолжая веселье с новой силой. – До дна, братцы! – После выпитого он вновь заговорил: – Не было еще у государства Российского столь славного государя! Посмотрите на Семеновский и Преображенский полки, созданные по воле Петра Алексеевича! Молодцы! Богатыри! Ни в чем не уступят ни свеям, ни гишпанцам! А вчерашняя виктория?! Какова? На малых лодках цельный корабль на абордаж взяли! Где такое видано? Кто сие сотворить мог, как не русские богатыри?!