ередвижной пункт? Например, железнодорожный вагон, где можно будет разместить и Гондукк, и Тора, и пыточную камеру. И что? Таскать этот вагон вдоль линии фронта, дожидаясь достойных целей? Да и пути есть не везде, а во время войны они будут выходить из строя в результате бомбёжек и артобстрелов. Ерунда. Погрузить на самолёт? Дать Хейнкелю или Юнкерсу задание на постройку особой машины, высотной, мощной, с большим запасом хода. Так же можно рассуждать и о кораблях, субмаринах, ещё чёрт знает о чём. Шайзе! Все они уязвимы! Один меткий зенитчик, торпедист, одна из сотен случайностей, что случаются в боевых условиях, и всему проекту крышка. Что же делать? Как приблизить Гондукк (по возможности незаметно!) к предполагаемым объектам, и не потерять при этом силу Врил, источаемую Тором?
Был поздний вечер. Бруно шатался по лагерю, не находя себе места. Вся его великолепная идея неожиданно споткнулась о препятствие, преодолеть которое он не мог. И вдруг заметил, что в лабораторном бараке горит свет. Странно, сейчас там никого не должно быть. Шлезвиг направился к лаборатории и тихонько вошёл.
В испытательной комнате горела настольная лампа. Гондукк стояла перед кристаллом на коленях, словно перед алтарём. И что-то шептала...
Бруно Шлезвиг не знал об экспериментах доктора Бертольда. После того, как ему передали проект «Пепел», - такое название получила работа с Тором, - все данные по оператору Шлезвигу не открыли. Тем более, он не мог знать, какую важную роль начинал играть артефакт в жизни девочки. Ведь это был единственный способ стать Валькирией! Пусть суждено ей всю жизнь выглядеть девочкой восьми лет невеликого росточка, и никогда не стать ей ни женщиной, ни матерью. Пусть не способна она ни на что, кроме как разить врага бесшумно и наверняка. Но зато это она должна научиться делать на все сто двадцать процентов. И стать Валькирией!
Профессор был прав - она взрослеет, хотя снаружи этого и не заметить. И понимает: чудесные девы, уносящие героев в заоблачный город Асгард, всего лишь миф. Жизнь проще и скучнее сказки, и в этой жизни она навсегда останется маленькой уродкой. Экспонатом кунсткамеры, затейливым вывертом германского научного гения. Никогда не выйдет она замуж, ни один мужчина не назовёт её своей любимой. Не будет крылатого коня, и рогатый шлем никто не наденет на её голову, а спрячут от всего мира и будут использовать как пушку невиданного калибра. Вот такая судьба. Но именно поэтому, - для себя, для Терезы, в память об отце, - она должна получить в руки хотя бы сияющий меч! Ну, не меч, так молот - так даже лучше. И сейчас Катя Соболева, превращённая в диверсантку Гондукк, молила Тора о снисхождении. Просила своими словами, приходившими прямо из сердца, дать ей возможность воплотить свою мечту. Наперекор всему!
Шлезвиг замер, поражённый необычной сценой. Воздух в комнате сгустился, будто пропитался удушливыми испарениями, тоской и безысходностью. Лампочка то ярко вспыхивала, то тускнела, словно был это не электрический прибор, а трепещущая на ветру свеча. Атмосфера в лаборатории более напоминала службу в храме, но была при этом столь напряжённой, насыщенной духом потустороннего, неземного, страшного, что Бруно, если бы и захотел, не смог бы вымолвить слово или двинуться с места.
Неожиданно в полной тишине прозвучал хрустальный звон, и от кристалла откололся маленький осколок, размером с мизинчик девочки. Скол был совершенно гладкий, будто отрезали ножом кусочек масла.
Катрин взяла осколок, сжала в кулачке и прижала руку к груди. Губы её шептали: «Благодарю тебя, о Тор!»
Тут Бруно шумно выдохнул, чем обнаружил своё присутствие. Катрин встала с колен, повернулась и усмехнулась в глаза куратору. Такой усмешки Шлезвиг ещё не видел: были там и уверенность, и превосходство, и неизбывная горечь. Та, что появляется порой, когда человек понимает: последние мосты сожжены и обратного хода нет.
- Я думаю, оберштурмфюрер, многие наши проблемы только что решились. - Сказала, и вышла из лаборатории.
Катрин назвала осколок Мальчиком. Она сама аккуратно вшила его в животик плюшевого медвежонка, с которым теперь почти не расставалась. Зато никаких проблем с наведением Молота Тора - так теперь она называла энергетический поток - Гондукк больше не испытывала. Артефакт продолжал лежать на своём постаменте в лаборатории, Катрин могла удаляться от него на любое расстояние. В нужное время, лишь палач из гестапо принимался за очередную жертву, она ловила энергетический луч, наводила на нужный объект и разносила его в щепы. Под удар могло попасть что угодно - Катрин с лёгкостью разваливала на камни укрепления полигона, сносила башни учебным танкам, заваливала траншеи, предназначенные для отработки боя в тесном пространстве. Но больше всего ей нравилось жечь, вызывать бурю пламени, не оставляющего после себя ничего, кроме горстки летучего пепла.
Последние дни на полигоне никто кроме неё не появлялся - матёрые разведчики из ваффен-СС начали побаиваться девочку, способную одним движением бровей снести или спалить вполне прочный на вид бетонный блокгауз.
Шлизвиг отметил и ещё одну перемену. Теперь работа с Тором не забирала у Гондукк все силы, как это случалось раньше. Она уже не падала в обмороки, не отлеживалась по два-три дня после каждого эксперимента. Лёгкая слабость на двадцать минут, вот и все последствия произведённой серии воздействий. Хотя сама Катрин говорила - очень мощные воздействия забирают много сил, и с этим ещё предстояло работать. Но в общем, к визиту начальства Бруно чувствовал себя подготовленным.
Наконец, состоялся приезд Генриха Гиммлера. Он прибыл утром, на одном автомобиле, без свиты и охраны. Сопровождал рейхсфюрера только Герман Гесс. На торжественном построении рейхсфюрер пожал руку коменданту полигона Шрёдеру, сказал несколько слов разведчикам и быстро проследовал в штабной блиндаж. Скоро по приказу коменданта вызвали Шлезвига.
- Я хочу познакомиться с нашей уникальной диверсанткой, - сказал Гиммлер. - И посмотреть, на что она способна. Отчёты я читал, покажите теперь всё это в натуральном виде.
Катрин впервые так близко видела всесильного главу СС. Она была поражена. Рейхсфюрер более всего походил на деревенского учителя, по ошибке надевшего эсэсовскую форму. Спокойное, бледное лицо, круглые очки, тихий голос. Казалось, сейчас он скажет: «Ну что ж, переходим к следующей теме. Что я задавал вам на сегодня?»
Но сказал главный эсэсовец совершенно другое:
- Я читал в отчётах, как вы, фройляйн, расправляетесь с лобовой бронёй наших танков. Вы действительно готовы сейчас проделать в шестисантиметровой стали отверстие, равное попаданию противотанкового снаряда?
- Так точно, рейхсфюрер! - вытянулась Катрин. Общение с солдатами не прошло для неё даром.
- Ну-ну, очаровательной девушке можно отвечать не столь официально, - усмехнулся Гиммлер. Давай, я буду для тебя просто дядюшкой Генрихом. Согласна? Прекрасно. - Он повернулся к подчинённым и мягкие нотки в голосе моментально исчезли. - Расположите щиты на разном удалении. Девочка будет рядом со мной, я хочу видеть, как это происходит.
К обеду соорудили три щита на расстоянии ста, трёхсот и восьмисот метров. Для наблюдения заранее оборудовали безопасный наблюдательный пункт. Гиммлер смотрел в бинокль, Катрин находилась рядом. Близость этого великого человека наполняла её и гордостью, и робостью одновременно.
По команде Катрин сосредоточилась. В пыточной потекла кровь, зашёлся криком в опытных руках обершарфюрера Коха еврей, приготовленный для эксперимента. Кристалл засветился чистым бирюзовым светом. А в двух километрах от лаборатории, на полигоне Катрин почувствовала знакомое чувство переполнения энергией - необычайную лёгкость в теле и небывалый прилив сил. Будто крылья выросли за спиной - стоит чуть-чуть оттолкнуться от земли и она взлетит! Воспарит над этими горами, буковыми рощами и зарослями ельника, журчащими ручьями. Над полигоном, копошащимися людьми в комбинезонах защитного цвета, блиндажом - над всем миром!
У первого щита мелькнуло сизое облачко, а следом негромко треснул разряд, проделавший в плите отверстие, сравнимое с попаданием снаряда калибра 122 миллиметра.
- Дальше, - спокойно проговорил Гиммлер, не отрываясь от бинокля.
Второй щит - трах! - оплавленная дыра. Третий - то же самое. Рейхсфюрер застыл, приникнув к оптике. Такого он ещё не видел. И тут Катрин слегка созорничала.
- А хотите, дядюшка Генрих, можно и так.
Третий, самый дальний щит начал на глазах разогреваться. От брони повалил пар, металл начал наливаться малиновым цветом, по краю щита потекла струйка расплавленного металла. Ещё немного, и толстенный кусок брони начнёт сворачиваться и оплывать, словно кусок картона, брошенный в камин.
- Довольно, - резко приказал Гиммлер. - Обсудим ситуацию позже. Но я доволен тобой, девочка. Тебя ждёт великое будущее истинной валькирии!
От такой похвалы Катрин чуть не расплакалась. Она не могла знать, что Генрих Гиммлер перед поездкой тщательно изучил все документы, касающиеся Екатерины Соболевой. И отчёты фройляйн Циге, и письменные характеристики Терезы Вюрст, ныне фрау Зобель. Знал проблему досконально и неслучайно сказал то, что сказал.
Но Катрин этого не знала, и потому чувство гордости и благодарности распирало худенькую девчачью грудь. Она вытянулась во весь свой невеликий рост. Главный эсэсовец рейха, так похожий на школьного учителя, потрепал её по щеке. Вечером он вызвал к себе Шлезвига. В блиндаже больше никого не было, и Бруно проникся важностью и секретностью предстоящей беседы.
- Необходимо выяснить все возможности девчонки, - сказал рейхсфюрер. Эффективность при максимальном удалении цели от оператора и от артефакта. Максимальная эффективность самого энергетического луча. Или он может только подбивать танки, или нечто большее? Точность наведения на статичные и подвижные цели. Особенно интересует фортификация - может она подорвать дот? А более мощное бетонное сооружение? Воздушные цели, морские, в общем - всё. Фюреру я пока доложу осторожно. На полигоне проходят испытания нового оружия, сутью которого является сила германского духа. Этого пока достаточно. А вас я отныне назначаю ответственным куратором проекта «Пепел». Будете при агенте Гондукк безотлучно, получите о ней полную информацию. Её физическое и эмоциональное состояние тоже на вас, всё должно быть под контролем. Вам будет присвоено звание штурмбаннфюрера СС, полномочия по проекту - широчайшие. На днях мы вы везем вас с вашей подопечной отсюда. Здешний полигон, я думаю, будет ей тесноват...